Охота на кадавра

Охота на Кадавра.

1.

Гулким эхом отозвалась последняя электричка в мраморных недрах метро. Её красные от недосыпа огоньки исчезли в черном тоннеле. На безлюдной платформе одной из конечных станций, в желтизне ламп, горевших через одну, сгустился в центре между колонами воздух. Вырвавшись на середину вестибюля, сгусток понесся со скоростью бегущего человека в конец станции к мозаичному панно с изображением придурковатого советского рабочего. Уплотняясь с каждым шагом, пятно темнело и обретало очертания идущего человека. Через миг оно стало настолько плотным, что зашуршало и заблестело кожей длинного плаща. Большая кожаная шляпа закрывала голову незнакомца, седые длинные волосы от быстрой ходьбы развевались из-под полей. Плащ распахнулся, открывая переплетение кожаных шнурков на тяжелой маслянисто-черной кожаной одежде. Громко цокающее металлом эхо «казаков» гуляло под сводами станции, не поспевая за странным существом. Дойдя до конца станции, он резко затормозил, вскинул сухие руки с длинными узловатыми пальцами, пропел шипящим языком короткую фразу. Воздух  во всей станции потяжелел. Испуганные, забыв проверить порядок, выскочили и без оглядки заспешили прочь милиционер и 4 женщины – работники станции. Двери за ними захлопнулись, и свет в вестибюле погас.
Вокруг человека в черном творилось таинство. Длинными темными косами скручивался вокруг него воздух, языки грязно серого пламени обрисовывали вокруг фигуры ровный круг. Человек, повернувшись лицом к середине станции, держал в руках огромную книгу в кожаной обложке. Мраморные колонны станции, окутанные серым сиянием, гудели тяжело и басовито. Человек гортанными звуками читал непонятные слова, издавая кашляющие и шипящие звуки. Его голос ровно скользил под сводами вестибюля. Электронные часы, как бешеные моргали разными символами в такт чтению. Зеркала отражали серое марево, а свет лампочек курил серое полотно дыма. Вдруг речь человека сбилась, он забормотал, голос стал хрупким и ломким. С громким хлопком, закрывшись самостоятельно, книга исчезла, оставив руки человека открытыми. Схватив полу плаща, странник крутанулся на месте, осыпаясь кучкой табачно-серого пепла и, струясь поземкой по всей платформе он исчез, оставив тяжелый запах гари.

Громкий топот из черного тоннеля тяжело шагающего человека и его кряхтение, обозначили место появление последнего. Серый дым рассеялся, лампочки ожили и потрескивая, сжигали остатки дыма и запаха «Черного».
- Опять не успел!- Устало произнес густой мужской бас и громко откашлялся, окончательно возвращая станцию в реальность.

2.

Яркое утреннее солнце разбудило Прасковью Андреевну, щекотливым зайчиком заглядывая в ее  широкие ноздри. Довольно крупная женщина, не помня свой возраст,  имела по своему мнению весь букет хронических заболеваний. Утренние пробуждения рождали в ней хандру и уныние. Окружающие раздражали своей глупой болтовней, а одиночество раздражало еще больше. Жила она одиноко, так как пережила почти всех своих домочадцев не считая, черепахи, к которой питала не менее сильное отвращение, чем ко всему белому свету. Черепашка ютилась в коробке из-под обуви в платяном шкафу и доставалась оттуда Прасковьей для изливания гадостей про весь свет. Крупными губами шипела она проклятия у самого, пропахнувшего нафталином панциря. Грубые пальцы комкали и ломали очередной капустный лист, и коробка опять отправлялась в недра мрачной тюрьмы из темного ореха.
Прасковья пила на кухне слабый безвкусный чай, жевала сильными челюстями булку с копченым сыром и слушала радиоприемник, готовясь к очередному дню войны с белым светом. Переодев потертые шлепанцы на стоптанные туфли, купленные еще во времена госраспределения, она одевала пахнущее нафталином пальто, принимала для профилактики у выхода из квартиры горсть пилюль. Среди них были самые разнообразные и необходимейшие, от слабительных и сердечных, до отхаркивающих и обезболивающих. Были и другие назначения, которых она не понимала, но многие ее знакомые считали их крайне полезными, создавая необходимость и для Прасковьи.
Выйдя во двор, она зло оглядела окружающих, скривила губы и согнув спину поспешила к ближайшей станции метро, где могла наблюдать во всей красе проявления гнусности этого мира и наказывать ядовитыми замечаниями прохожих: оскорблять «профурсеток» разодетых по моде и мужиков – эгоистов, думающих только о выпивке и  бабах. Спустившись в вестибюль метро, привычно отмечая «недоделков» и грязь на полу, Прасковья Андреевна прошла через станцию, толкаясь и двигая «нахалов» локтями в животы. Она села под «идиотским» панно на неудобной лавочке и ощетинилась ожиданием. Здесь протекало основное русло ее жизни в последний год.
Медленным шуршанием из-под лавки заструилось серебристо-серое зловоние и, огибая покатую спину старухи, пробралось за воротник. Проткнув кожу под черепом, моментально заполнило сознание. Взгляд заполнила пелена. Женщина поднялась и, шаркая ватными ногами, направилась к выходу. Немолодой мужчина на соседней скамейке оторвал взгляд от газеты и проводил черными как маслины глазами спину в старом пальто. Нахмурив брови, мужчина повел носом. Встрепенувшись вскочил, собрал газету и направился следом, выказывая глубокую задумчивость.
Его клетчатая рубашка и теплые сапоги на молнии запросто смотрелись с потертыми джинсами, а толстая книжка в руке, своей толщиной и потрепанностью, выдавала человека неординарного. На эскалаторе странник (наверное потертая обувь и косматая шевелюра наталкивала проезжающих на эту мысль) достал из кармана бурые четки сделанные из какого-то благородного дерева. Медленно перебирая некрупные шарики, он зашептал губами, не отрывая взгляда от верха эскалатора. Выйдя из метро, он устремился к выходу. Не найдя глазами предмета поисков, он прямиком направился к ближайшему рынку, в пределах прямой видимости, куда тек основной поток людей.
Толчея и сумбур в воскресный день усложняли его путь. Пробираясь через взвешивающих, выбирающих и горланящих с акцентом, он крутил головой и приподымался на носках.  Взгляд его привлек изумленный взгляд продавщицы рыбой.
- Надо же, всю селедку купила! Такого еще не бывало! Два ведра! – Объясняла торгашка соседке, та завидуя качала головой и соглашалась, вспоминая странную покупательницу. Мужчина подошел поближе и приветливо улыбнулся.
- Как сегодня торговля, хозяюшки?

3.

Открыв дверь, Прасковья прошла на кухню, сгибаясь под тяжестью ведер. Не включая свет и не раздеваясь, она села на стул и выдохнула из себя серым языком туман.
Туман заструился вокруг ведер и ускоряясь стал летать восьмеркой между ними. Он постепенно уплотнялся и через какое-то время из-за ведра вышло странное существо с огромной головой и маленьким тщедушным телом на кривиньких и длинных конечностях. Ухватившись за край ведра сухими цепкими пальцами существо открыло, радостно оскалив, рот, полный маленьких острых зубов. Огромные водянистые глаза, под сальными жиденькими волосиками прически, раскрылись еще больше, при разглядывании сельди. Одним рывком существо перекинуло свое тельце с круглым косым животиком через край и окунулось в ведро. Фыркая и громко повизгивая, Уродец начал рвать зубами тушки рыбы, разбрасывая внутренности и кости по всей кухне, заляпывая ими плиту, стол и бездвижно сидящую старушку.
Наевшись, он спрыгнул со стола и громко шлепая мокрыми от рассола кривыми ножками неуклюже направился к шкафу в прихожей. Открыв дверцы, он дернул со всей силы за висящие пальто, и оторвав вешалки  уронил их на пол, притоптал и, удобно свернувшись калачиком, уснул в середине бедлама, источая вонь и оглушая квартиру свистом из двух неровных дырочек на месте носа...

Глаза старушки дернулись, пелена спала и нос презрительно сморщился. Голова несколькими нервными движениями наконец сконцентрировала взгляд на столе и полупустых ведрах. Отвращение наполнило взгляд Прасковьи, оглядывающую кухню, и себя. Отвращение медленно перерастало в недоумение и сменилось животным страхом.
Подняв не слушающиеся дрожащие руки, женщина схватилась за голову и, размазывая внутренности селедки по голове, стала мыча качаться из стороны в сторону.
Рассеянный взгляд скользил по углу кухни. Уши уловили свист в прихожей. Брови недоуменно вскинулись вверх. Взгляд с раковины сполз к топору, для разделки костей, лежащему под раковиной. Глаза Прасковьи начали обретать безумный блеск, губы задрались в оскале, обнажая сильные здоровые зубы. Тело наклонилось вперед и подняло топор с пола. Прижав к груди убийственный инструмент, женщина повернула голову к куче пальто. Медленно поднимаясь со стула, она подняла топор и держа его над собой, шаркая двинулась к гнезду уродца. Встав над свистящим, грязно серым, блестящим от селедочного рассола тельцем, она глубоко вдохнула.
Громкий звонок в дверь заставил старушку замереть, свист прекратился. Через минуту звонок повторился гораздо настойчивее.

4.

Узнав у торгашек про старушку и ее странное поведение  Сергей, нахмурил брови и поведя плечами направился в сторону, указанную довольными от его внимания женщинами. Он умел расположить к себе - это было необходимое качество в его деле.
Ни составило труда найти во дворе подъезд обладательницы старого пальто. Ее известность во дворе была удручающе трагичной. Смерти близких в течение одного года, кража в квартире и постоянные болезни, казалось, хватило бы на десяток самоубийств. Поднимаясь по лестнице, Сергей отметил привычный горький запах и запах соленой селедки, раздирающий своей резкостью ноздри.
У нужной квартиры он остановился интуитивно, сказывались годы Охоты. Прошептав про себя только ему одному понятные слова, Сергей надавил на кнопку звонка.
 За дверью послышалось движение. Почувствовав неладное, Сергей усилил давление на звонок. Со слабым скрипом массивность створок подалась на Сергея, предварительно цокнув замком. Отодвинувшись на шаг в сторону, Сергей пропустил в миллиметре от левого бока пролетевший топор. Старушка ухнув, вывалилась всем корпусом на лестничную площадку и потеряв равновесие упала, ударившись головой о перила лестницы. Привалившись к ногам Сергея, старушка затихла.
- Вот это да! Такая встреча у меня впервые… - подумал мужчина запустив пятерню в косматую шевелюру.
- Надо шустренько. – промелькнуло у него в голове.
- Как Вы себя чувствуете? – Сергей похлопал женщину по щекам, но уловив запах, тут же отбросил топор в сторону и заволок тяжеленное тело в квартиру. Сняв пальто и сбросил с седых женских волос остатки рыбы, Охотник усадил  Прасковью на стул в кухне, ловко убрав все со стола и отбросив ногами нечистоты в угол.
«Сколько лет охочусь, но такой силищи у Кадавра еще не видел. Чернокнижник становится сильнее! Надо поторопится, сил на все жертвы уже не хватает» – Волчком крутилось в голове Сергея.

Сергей налил стакан воды, капнул валерьянки из пузырька, стоявшего среди целой батареи лекарств и груды таблеток на холодильнике.
«Да… запущенный случай»
Одним движением скинув все лекарства в ведро из-под селедки, он сел на табуретку рядом со старушкой и протянул ей стакан. Румянец прилил к щекам, ноздри затрепыхались. Она открыла глаза и отпрянула в сторону.
- Ну, ну. Успокойтесь, Все в порядке!
- Вы сильно стукнулись. К счастью Кадавр тоже отключился.
- Не волнуйтесь,…Выпейте у нас есть часик, чтобы его победить…- Речь охотника текла плавно, завораживая и успокаивая. Теплый бархат голоса укрывал теплом плечи и разгонял жар по щекам.
- Доверьтесь мне, я избавлю Вас от урода.

Открыв книжку, с которой он не расставался ни при каких условиях, Сергей достал листочек с нарисованным синим кругом, размером с теннисный мячик и красивым иероглифом в центре. Поместив его в метре от глаз Прасковьи он мягким голосом привлек ее внимание и шурша рокочущими  словами, как прибой галькой, успокоил женщину.
Серым дымком, как ниточка сигаретного дыма начал струится туман из затылка старушки.
- Ага, вот и ты…Иди сюда, иди. – Плавность речи не изменилась не на йоту.
Расскажите, что произошло у Вас, Прасковья Андреевна? – Спросил Сергей.
Женщина вздрогнула и речь ее сначала нетороплива, потом все быстрее и быстрее потекла изо рта, выплескиваясь мутной водой сознания. Слезы катились из глаз, голос дрожал. Ее не удивила осведомленность сидящего напротив, она давно ждала собеседника. Пусть даже незнакомца, но собеседника.
- Муж то мой, Василий, похоронку из Чечни на сына, на Игорька, перенести не смог - сгорел за неделю. Пока была на кладбище обворовали. Все болит, все ломит. Никогда ведь ничем не болела…что ж происходит то, а? – Голос креп и выбивал из глаз крупные капли.

Выговорившись, плакала Прасковья обильно и молча. Крупные в морщинах щеки блестели под красными глазами. Струя тумана  спиной усиливалась…Запах горечи стал явным и ощутимым.
- А Игорек то толковым был, ладили они с Василием? – Поинтересовался выждав Сергей, не отрывая глаз от тумана над головой старушки. Охота на Кадавра шла по полной программе. Конвульсивно дергая конечностями урод корчился в нескольких сантиметрах над затылком, безуспешно пытаясь вернуться в череп. Серый туман обволакивал чудовищную фигурку, придавая танцу ощущение нереальность или театральности .
Воспоминания о проделках сына и совместной жизни начали возвращать Прасковье блеск в глазах и румянец.  Замолчав на несколько минут, она улыбнулась мыслям о прошедшем и приятные воспоминания наполнили светом окружающее пространство, делая фигурку в тумане зыбкой. Огромные глаза Кадавра выпученные в страхе исчезновения крутились в орбитах, не подчиняясь логике, рот открывался и закрывался ловя воздух. Кособокий живот трепыхаясь добавлял в конвульсивность смерти чудища сумбур и нервозность. Женщина начала говорит громко и красиво, выделяя слова и вспоминая яркие события. Ее не пугал сидящий напротив Мужчина, скорее наоборот, он представлялся ей Василием. Она присматривалась нему. Значимость умершего Василия и шрифт похоронки, гнетущие ее весь год стали съеживаться превращаясь в старые фотографии на огне, пока не растаяли совсем.
Размышления прервали мысли о краже.
«Господи, зачем я переживала так сильно потерю этих дурацких вещей! Я же ведь могу купить новые, пенсия слава богу есть, да и денег взяла с собой на кладбище, так их и не унесли» - Мысли в голове текли ровно и ложились в сознании красивым радужным светом. Сергей взял женщину за руку и ощущения тепла и спокойствия наполнили мир. С громким хлопком голова Кадавра лопнула и грязным пятном, таблетками, рыбьей шелухой и серой густой слизью запачкала пятном обои за головой Прасковьи.
- Не забудь покормить, Черепаху, она ведь помогала тебе жить этот год…- веселые глаза Сергея наблюдали, за черепашкой, пытавшейся выбраться из вороха одежды на полу, куда она попала, после деятельности Урода.
В радиоприемнике заиграли вальс. Нежно взяв за руку Прасковью, Сергей вел ее  в танце по светлой пустой зале, покрытой паркетом, куда Прасковья не заходила со дня кражи. Их ноги в ритм музыки ласкали плитки паркета, их тени создавали другие танцующие пары, уводя мысли женщины в радужное трепыхание и приятное давно забытое головокружение.
Годы слетали с плеч, омолаживая осанку и движения. Из глубины глаз появилась сексуальная привлекательность и налила тело Прасковьи.

5.

    На тротуаре задрав голову вверх, смотря на горящий яркий свет в окне без занавесок, стоял Чернокнижник. Его седые волосы развевал теплый осенний ветер. Он улыбался.
«Сергей, Сергей, сколько же ты будешь охотиться за мной?…Скольких еще Кадавров уничтожишь ты своим чистым сердцем? Глупый, глупый ученик, придет день и мы встретимся и я передам тебе книгу, и ты научишься создавать туман помогающий материализовать людям их  Кадавров. Они ведь там, в их душах, а не в моем тумане, там в их страхах и переживаниях. Кадавры вечны, пока люди не умеют бороться со своими стрессами. И когда ты это поймешь, я не убегу, а встречу тебя и передам тебе силу. Прощай, мой глупый ученик…»

Серый плащ взметнулся над маслянистой жижей асфальта и пропал, ожив сгустком тумана около автобусной остановки в маленьком провинциальном городке, далеко от танцующие пары…