В ТОТ ДЕНЬ

Фиолетово-сумеречным утром над заснеженным шоссе клубится розовый пар от фонарей. Вокруг рассыпаны мутные оранжевые и красные огни. В мерцающих бледно-салатовым светом, зарешеченных окнах шагает ссутулясь человек. Больше мне нет до него дела. Я пью спросонья студеную воду из-под крана и выхожу на улицу вдохнуть ментоловый морозный воздух. Мне свободно, и я различаю цвета. Я мечтаю поставить посередине комнаты большой круглый аквариум с подсветкой, чтобы ночью сидеть перед ним, подогнув под себя ноги, и смотреть на бурление воздушных пузырьков за выпуклым стеклом.
Мне неважно, дождливым выдастся этот день или нет. Он больше не будет вехой моей жизни. Я больше не одену гимнастерку и перестану удерживать взглядом на деревьях последние листья. Я пойду топтать мокрый лоснящийся асфальт с прилипшими к нему, раздавленными кленовыми тельцами. На площади остановлюсь и буду долго слушать духовой оркестр. Мне свободно, и я различаю звуки. И даже если выйдет солнце, я посмотрю на него, не думая о том, как за тысячью блочных стен и перекрестков кто-то заслоняется от слепящих лучей маленькой рукой и смешно щурится. Я уже не помню ни одной линии на той ладони. Ни черточки. Я буду слушать валторны и трубы и радоваться каждому удару медных тарелок, выбивающему из памяти виолончельный стон. Потом я пойду домой по набережной и не удивлюсь тому, что с нее исчез мост. Все, что разрушалось той войной, исчезло и стало незримым, не коробя взгляд.
А по вечерам на небе по-прежнему вздуваются малиновые жилы. Раньше они колючим шарфом стискивали лоб и заматывали глаза.
Но теперь мне свободно, и я просто различаю цвета.