Музыка все тише...

Сандра медленно подошла к окну, подтянулась вверх. Села на холодный, потрескавшийся подоконник, от которого чешуйками отлетала белая краска и, свесив ноги, прижалась лицом к стеклу, по которому вниз ручьями стекали капли. За окном серое и низкое небо разрывалось пополам, в просветах были видны короткие, безумно красивые вспышки молний, тучи развергались, выплескивая на город все новые потоки воды, дождь то немного утихал, то начинал лить с новой неистовой силой, дробясь о стекло миллионами брызг. Сандре нравился дождь – каким бы он ни был. Прохладным ли летним ливнем, от которого можно укрыться под деревом с блестящей радужными каплями листвой, или таким как сейчас – яростным и грозным – все равно. В дожде жила своя музыка, которую девочка могла слышать, которую струи создавали только для нее.
Сандра приложила руку к ледяному стеклу и попробовала представить, что его нет, что ладонь в следующую секунду натолкнется на пусоту, а кожу обожгут капли, соберутся лужицей на подоконнике и начнут падать на пол – с музыкой… Но стекло никуда не исчезло, а гроза все так же бесновалась за стеклянной преградой. И звала, звала к себе. Девочка сползла с подоконника, прошагала на кухню.
- Я пойду погуляю, мам.
- Куда же ты в такую грозу? А простудишься еще?..
- Не простужусь. Дождь - разве ты не видишь, он добрый… Это остальным кажется, что в такую погоду можно заболеть, но они просто не дружат с дождем.
- Стало быть, ты дружишь? А кто в прошлом году лежал с температурой?
- Тогда мы еще не были знакомы.
Мать тихо вздохнула и поправила светлую челку дочки, откинула ее набок. Присела и заглянула в бездонные голубые глаза.
- Ну что мне делать с тобой? И боязно, и оставлять тебя в четырех стенах не хочется.
- Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, мам, вот увидишь…
- Ладно-ладно! – рассмеялась мать. – Иди. Но недолго, пообещай мне!
- Да, я совсем чуть-чуть. Я только поздороваться и послушать его музыку.

Она рвалась вперед, сбежала по ступеням, перепрыгивая через одну, придерживая рукою берет, толкнула деревянную дверь, выбежала на улицу, и тут же попала ногами в лужу. Вода пробралась в туфли, захлюпала внутри. Но влага была теплой, ласковой, словно летом… Сандра вспомнила море, которое осталось за гранью солнечных дней, его глубокую синеву, его грозные волны в моменты бури, тихий рокот – словно дыхание зверя. Море пело свою музыку, оно само было музыкой – вокруг берег, а внутри – синяя сказка, пахнущая солью и летом. Девочка тихо вздохнула и закрыла глаза.
«Здравствуй, друг мой. Я знаю, что ты грустишь. Не нужно - скоро я превращусь в снег, сочиню для тебя новую мелодию, слушая которую ты будешь ждать…» - пропел дождь, стекая струями по трубе.
«Ждать… Но что?» - спросила про себя Сандра, открывая глаза.
«Конечно же лета! - засмеялся дождь. - Вспомни радугу на небе, которую я рисовал для тебя. Ты ведь помнишь, я знаю. Только ради этого стоит ждать».
«Наверное, ты прав, - согласилась девочка, вспоминая то, как радуга взрывалась сотнями переливающихся нот. – Ты не оставишь меня, правда?..»
«Конечно нет. Весною я вернусь к тебе прозрачными ручьями, поющими под твоим окном, летом прольюсь светлыми каплями, осенью согрею хранящими последнее тепло солнца лучами, а зимою покажу тебе белую сказку. Ты же знаешь – я никогда не умру…»
Сандра промолчала, ловя ладонью пресные капли, подставляла под них лицо, шагая по улице, прислушиваясь к журчанию воды, обрушивающейся в водосток.
«Когда меня не будет, станешь ли ты слушать солнце? – спросил тихо дождь. – Будешь ли вспоминать обо мне?»
«Солнце тоже дарит мне музыку. Не такую, как у тебя, но теплую, тянущуюся без конца… Мне кажется, будто оно оплетает меня паутиной лучей, нити которой при одном прикосновении начинают петь протяжно и печально. Люди любят солнце. Но лишь за тепло и свет».
«А меня они любят?»
«Конечно! Ты даришь им жизнь… Всему, всему на земле».
«Солнце тоже дарит жизнь, оно сильнее меня. Вот и сейчас его лучи медленно плавят тучи. Чувствуешь – я угасаю… Скоро оно пробьется через трещину и подарит земле первые лучи, которые высушат лужи. Сейчас солнце уже ослабело, но его хватает… хватает…»
Струи дождя, который поливал блестящий асфальт, становились все реже, все тише звучала песня, прохожие начали закрывать зонты, стряхивать с них воду, собака, выбежавшая из-за угла, остановилась и отряхнула мокрую шерсть, подняв тучу брызг. А из-за туч появился первый луч тусклого осеннего солнца.
«Приветствую тебя, Сандра, - не замедлило оно поздороваться. – Свой первый луч я дарю тебе».
И тонкий лучик заплясал в луже под ногами девочки, затянув протяжную, тихую мелодию.
«Скоро наступит зима и облака совсем скроют меня, я уже не смогу пробиться сквозь них – слишком крепка стена, - вздохнуло солнце. – Я пришло попрощаться с тобою до весны…»
«Здравствуй, солнышко, - радостно вскинула голову Сандра. – Спасибо тебе за луч! Если можно было бы поймать его, то я бы обязательно сохранила твой подарок до следующего лета. Мне будет скучно без тебя».
«Я вернусь с первой капелью, - прошептал тусклый круг, который медленно затягивали рваные серые тучи. – Ты только жди. До свидания, Сандра! До свидания…»
На город неумолимо опускался вечер, который несли с собою осенние облака, под порывами холодного ветра деревья роняли со своих ветвей тучи пожелтевших и истонченных листьев.
Придя домой, Сандра села за стол в своей комнате и достала карандаши. Желтый, синий и серый – штрих за штрихом она выводила музыку. И, скрипя по бумаге, стержни пели свою цветную песню.

«Я умею то, чего никто не умеет. Не знаю, отчего это, может быть, когда-то я была лучом солнца или звезды, каплей дождя или листочком на дереве, но вокруг меня – музыка, которую дарит мне природа, загубленная, подчинившаяся… Море, которое я видела в первый раз, жаловалось мне на то, что затонувшие корабли ранят его дно год за годом. Земля рассказывает о бесчисленных ранах, нанесенных людьми, дождь – о том, что его капли с каждым разом становятся все тяжелее и горьче. И музыка все тише и тише… Что же будет потом?»
Когда наступила ночь и Сандра уже спала, первые звезды заглянули в окно девочки, подстветив тонкие занавески и соткав на стене тончайший узор. В полосе света, подаренного уличным фонарем, лежал лист бумаги, на котором была нарисована синяя полоса неба, море, солнце, закрытое тучей – из нее косыми линиями шел дождь, и несколько звезд, приютившихся на самом краю рисунка. Середина была перечеркнута черной полосой…