Муха, головная боль и непреодалимые расстояния

Где-то у самых ног жужжит муха. Ее жужжание похоже на отчаянное требование, почти приказ опустить голову. Она кружит по полу на спине, подмяв под себя свои мягкие прозрачные крылья. Лапки призывно тянутся вверх, зовут, умоляют. Я протягиваю руку, но застываю, не решаясь дотянуться до этого черного пятнышка на полутемном полу. Наверное, я могу сделать ей больно. И еще – я боюсь мух. Нет, не в прямом смысле этого унизительного слова «боюсь», просто с каких-то незапамятных времен испытываю к ним странное, всю меня сейчас пронизывающее отвращение... Страх – это унизительно. Унизительно не испытывать его, а поддаваться. Дать ему проникнуть вглубь, в самые незащищенные уголки души.Самое сокровенное всегда оказывается самым незащищенным. Нужно бороться с его холодным шепотом, скользящим в голове по рельсам мыслей-поездов, уносящихся в даль. Он сковывает, связывает, не дает дышать, отнимает голос. Нет, не голос, а желание голоса. Уже не хочется говорить. Уже страшно петь. Уже холодно жить.
Муха все еще кружится, продолжая требовательно жужжать. Перебирает в воздухе лапками, пытаясь найти точку опоры там, где ее никогда не было. Кажется, что во всей вселенной наступила ночь. И в этой ночи на тысячи километров вокруг есть только я и эта муха. Ее жужжание как будто становится грохотом, заполняет всю мою голову, вытесняя из нее мысли. Хочется кричать от беспомощной ярости, но голос ушел вместе с мыслями. Мы поменялись с ней местами – обе черные, но я многократно уменьшилась, до размеров секунды, если бы ее можно было измерить квадратными миллиметрами, а она увеличилась и нависает надо мной, темная и устрашающая. Это жужжание сводит меня с ума. Оно управляет тишиной. Которой больше не существует.
На смену разуму приходят инстинкты. Врываются. Порывисто протягиваю руку. Муха уже на ладони. Переворачиваю. Отпускаю. Она растворяется в окружающем полумраке. Вместе с нею исчезает из головы и ее назойливое жужжание. Но мысли возвращаются медленно. Будто боятся быть снова выгнаными. Нет сил ни на  что, только сидеть, тупо уставившись в пространство и беззвучно шевелить губами. Голос упорно не желает возвращаться. Хотя, кажется, уже все равно. Какая разница, если нет сил говорить?..
В пустоту снова врывается жужжание. Муха опять барахтается на спине и требует, требует... Возникает только одно желание. Раздавить ее. Хочется просто опустить ботинок в сторону этого проклятого звука. Но в чем она виновата? Она – только муха, ни больше, ни меньше. А для меня просто лишний повод утонуть в своих страхах. Если сейчас раздавлю ее, потом буду сама себя ненавидеть. Только бы она замолчала!.. И я оставляю ее одну и ухожу на улицу спасать свою разрывающуюся от жужжания голову.
Нужно идти домой. Только где он – этот  дом? Нет, не этот. Мне нужен только мой. Но такого, кажется, не существует. Даже у мухи есть дом, и только я, потерено озираюсь по сторонам. Совсем одна.
Но ведь он есть! Там, где далеко в дырочки сквозь занавес черного ночного бархата смотрят звезды, освещая фиолетовый город и темно-синее море, спящие под ласковые напевы ветра. Но до туда слишком далеко. А у меня больше нет сил...