Подруга

Вы никогда не сможете  себе представить, как много она для меня значила. Мы были вместе с самого детства. Окна наших с ней комнат были как раз напротив, и, конечно, у нас была собственная система знаков, понятная только нам двоим, чтобы общаться, высунувшись по пояс из окон.
Лучше нее никого у меня не было в жизни!
Она одна понимала меня с полуслова и всегда умела поддержать.
Потом мы вместе пошли в одну школу, в один класс. На самом деле мне очень повезло, что Клара была моей ровесницей. Она была младше меня на пять месяцев и один день. Но я всегда знала, что она умнее меня и красивее меня. Я ее обожала.
Она тоже меня любила. Знаете, когда мы пошли в школу, я это поняла. Мы сидели вместе за одной партой, мы всегда были вместе. Но ведь Клара могла без меня! Она была такой умной и такой красивой! А я не могла без нее. И она меня никогда не  бросила.
Мы учились одинаково, хотя на самом деле, Клара, конечно, училась лучше меня, а я списывала у нее домашние. И учителя, видя, что мы неразлучны, как близнецы, не решались ставить нам разные оценки.
А когда у меня родились сестры, сразу две, Клара убедила меня, что это счастье, что у меня есть сестры, что она тоже хотела бы иметь брата или сестру. И я полюбила малышек, которых сначала возненавидела.
Я восхищалась Клариной добротой. Мне казалось, она ангел, такая маленькая, беленькая она была. У нее ведь не было мамы, она умерла, когда Кларе было три года. Клара жила с отцом, он был очень хорошим, но очень строгим. А Клара его обожала и всегда слушалась. В то время, как я не могла поладить со своими очень демократичными родителями. Я понимала, что я ужасна и капризна, а Клара лучше, лучше меня во много раз! Но я не могла исправиться. И как она только терпела мои выходки! Она ангел.
Один раз мои родители уехали на уик-энд, а Клару отпустили к нам ночевать. Целый день лил дождь. Мы играли с моими сестрами, веселились, дурачились. Потом Клара уложила малышек спать (мне это никогда не удавалось), а мы с ней построили дом из диванных подушек и пледов, притащили туда электрическую лампу и ужин – шарлотку и молоко – и залезли сами. Тогда она мне сказала, что у нее никого нет, кроме меня. У нее нет ни мамы, ни бабушки, ни сестер, только папа. Она сказала, что очень любит его, но доверяет только мне. Потому что я ее понимаю. Потому что я – это она, только другая. Как я была счастлива слышать эти слова! Мы тогда поклялись друг другу в вечной дружбе, что бы ни случилось.
Теперь представьте, что я чувствовала, когда Клара прибежала ко мне в слезах и сказала, что ее папа переезжает в Париж! И, конечно, забирает ее с собой! Конечно, я разревелась с ней вместе. Хотя, сначала, мне показалось, что она шутит, что так не может быть! Но очень скоро я поняла, что это правда. Самая настоящая.
Так нас разлучили с лучшей и единственной подругой.
Началась долгая эпоха переписки.
Письма шли долго, часто задерживались, но мы с Кларой писали их почти каждый день. Она писала, что Париж ей нравится, что она ходит в хорошую школу, где у нее много друзей, которые зовут ее Клер. Но она писала, что ни один из них не похож на меня, и что меня ей ужасно не достает. И мне ее ужасно не доставало, у меня не было друзей, кроме нее. Я не была такой красивой и умной, как она, и не умела нравиться людям.
Потом она написала, что ее отец хочет жениться на француженке. Я узнала о Клариной мачехе все: с того, что ее звали Катрин Блан, ей было 27, и у нее был пятилетний сын от первого брака, до того, что она совершенно не умеет готовить. Потом Кларин отец женился. И Клара в подробностях описала свадьбу, гостей, меню… Клара быстро поладила с Катрин и ее сыном, они вместе устраивали новый дом. А незнакомые люди даже принимали их за родных мать и дочь, ведь Катрин тоже была светлая и худая. Клара хорошо говорила по-французски, она довольно быстро избавилась от акцента. В школе ее дела шли успешно, она увлеклась живописью и танцами.
Клара была очень занята, но всегда находила время написать мне. Я тоже писала ей, но мои письма получались куда короче и скучней Клариных. Моя жизнь не сильно изменилась с ее отъезда, только в школе без нее дела пошли хуже, да и общаться было не с кем. Все, с кем мы общались вдвоем, не очень интересовались мной одной.
Клара звала в Париж, писала о веселых вечеринках с друзьями и вечерах в семейном кругу. Что мне было ответить ей? Мои родители были на грани развода, с сестрами я вообще перестала ладить, обнаружила, что у меня на лице ужасные веснушки, а парень, которого я любила, встречался с девушкой, похожей на Клару – светлой и красивой. Да, моя  участь была куда незавидней Клариной.
И тут она написала это! Она написала, что встретила ЕГО! Парня своей мечты.  Клер влюбилась. По самые уши. Он был умным, привлекательным, порядочным, богатым, известным! И он любил ее! а она была, конечно, без ума от него!
Вы, конечно, думаете, что я не могла не завидовать ей… Но вы не правы. Конечно, я желала быть такой же удачливой, как моя школьная подружка, но в конце концов, я уже давно смирилась с тем, что Кларе везет во всем, поэтому искренне радовалась за нее. А подробности головокружительного романа летели ко мне через океан незамедлительно, уж поверьте!
В тот год мы закончили школы на разных концах земли. Клер поступила в Парижскую Академию живописи, я же пошла работать в швейную мастерскую. Клер продолжала встречаться с Анри, а заодно завела много друзей из Академии, о каждом из которых я получала подробные отчеты в Клариных письмах. О, если бы ни ее письма, не знаю, как я жила бы. Ведь мое окружение ограничивалось несколькими швеями, которые или были замужем, или убегали сразу после работы к своим женихам. А дома становилось все хуже и хуже: отец с матерью постоянно скандалили, а тут еще у близняшек начался трудный возраст, они превратились в двух маленьких пакостниц. Как я хотела вырваться из этого ада!
Конечно, кто мог помочь мне? Это была она, моя звезда, мой милый милый ангел, моя светлая Клер. Она шумно отпраздновала свое совершеннолетие и тут же получила предложение не тянуть со свадьбой. Конечно, кто узнал об этом первым, не взирая на тысячи километров, отделявших нас?!
Вскоре Клара прислала приглашение, и я занялась подготовкой документов.
Они были почти готовы, когда из Парижа мне телеграфировали: КЛЕР БОЛЬНИЦЕ ЖДЕМ ПАРИЖЕ ТЕЛЕГРАФИРУЙТЕ ДАТУ ВСТРЕТИМ =АНРИ
Что я хочу сказать. Я расстроилась, это не то слово. Я почувствовала, что это очень серьезно, хотя в странной телеграмме ничего не было сказано. Мы же были почти сестрами, поэтому я поняла. Потому что я – это она, только другая.
Я в первый раз летела на самолете.  Было очень страшно, но в какой-то момент мне показалось, что во мне что-то сломалось, и мне стало все равно.  Меня встретил очень красивый мужчина, который оказался братом Анри. Он сказал, что я не успела. Что Клер умерла, когда я была над самой серединой океана. Вы знаете, я как будто ждала этого, как будто поняла еще тогда в самолете, когда перестала бояться, или даже раньше, когда прочла телеграмму Анри. Я даже не смогла заплакать. Шарля это не удивило. Он молча отвез меня в дом Клариного отца.
Меня встретила Катрин, она и правда была похожа на Клару. Она пыталась быть радушной и приветливой со мной, но у нее то и дело на глаза наворачивались слезы. Потом приехали Кларины отец и сводный брат из госпиталя. Кларин отец, кажется, даже не заметил меня и все время курил. А ее брат, Кристиан, симпатичный светлый мальчишка, все ухаживал за мной и за матерью, казалось, боялся, что у нас начнется истерика.
Вечером приехали Анри и Шарль. Шарль привез с собой кое-какой еды, угадав, что у Катрин в этот день ничего нет. Мы молча без аппетита ели, а я не могла оторвать взгляда от Анри. Никого красивей и никого несчастней я не видела в жизни!  Я влюбилась.
Я ее не видела несколько лет, только на фотографиях, а теперь вот увидела уже в гробу. Какая она была красивая! И такая юная, милая! Катрин убивалась, будто хоронила родную дочь, так она ее любила. Я даже не думала, что мачеха может так относиться к падчерице.
Вечером Анри попросил меня пройтись с ним. На улице шел дождь, но я не отказалась. Мы долго молча шли по маленьким старым улицам под одним зонтом. И я все думала, какой же он красивый как же он любил нашу Клару. Только такой любви она была достойна!
Мы разговорилась потом и начали часто гулять вечерами. Анри был первым мужчиной, которому было интересно со мной.  Он предложил мне остаться в Париже, узнав, что в Чикаго меня ничего не держит. Это была мечта! У меня появился настоящий друг.
Я обожала Анри. Он нашел мне работу в большом известном ателье и снял мне отличную уютную квартиру. Он часто приходил ко мне, и я угощала его шарлоткой, или сырным пирогом, или еще чем, и мы долго беседовали. Мы говорили о ней. Я рассказывала, какой она была в детстве. Он рассказывал, какой он знал ее последние годы. Мы молились одному богу.
Анри был художником, и однажды он попросил меня позировать ему. Я удивилась, ведь я считала себя если не уродиной, то самой обыкновенной, с таких не пишут картины. И он тогда сказал мне, что я очень необыкновенная и не похожа на других. И я стала приходить к нему в студию, где каждая вещь напоминала о Клер, и с каждой стены на нас смотрели ее поразительные голубые глаза.
Один раз я пришла к нему под дождем. Я вся вымокла, и Анри проводил меня в комнатку, где я могла бы снять одежду и согреться. Он дал мне большой плед, в который  я укуталась, а потом заботливо принес кофе. В этой комнате не было портретов Клары. Мы пили кофе и в первый раз разговаривали не о ней.
Случилось непоправимое. Мы предали Клару. Я, когда поняла, что произошло, конечно, разревелась. А он, он стал на колени и стал говорить, что любит меня.
Я убежала. Вечером он прислал цветы, а на утро пришел сам. Он умолял меня не бросать его, быть с ним, говорил, что только я одна его понимаю. Знаете, честно, я была счастлива, ведь я сама была без ума от него. Но разве заслужила бедная Клара такой участи? Нет, я улетела в Чикаго следующим рейсом.
Клара, бедная Клара, твой жених, эталонный мужчина, оказался предателем. Он не сумел оценить тебя, не понял, чего стоит память о тебе. Только не думай, что твоя подруга такая же. Нет, Клара, нет! 
Так вот, я вернулась в Чикаго почти через два года. Но тут ничего не изменилось. Дома все было то же самое. В мастерской, куда я опять пошла работать, тоже.
Поначалу я очень скучала по Парижу, по своему ателье и той маленькой квартирке. А больше всего, конечно. Клара, по тебе. Знаете, ведь Анри был только Клариным продолжением. Он любил ее и говорил о ней. Конечно, я скучала и по нему. Хотя потом я поняла, что нельзя любить предателя. Я даже сменила адрес, чтобы он перестал напоминать мне о себе письмами и телеграммами.
Жаль, что Клара выбрала недостойного. Но моя дружба будет вечна. Потому что я – это она, только другая.