крыша

Крыша*

Когда это было? Да не помню, но залезли два человека на крышу серой девятиэтажки. Чёрное смоляное покрытие нагрелось солнцем и немного прилипало к сандалиям. А время бы-ло расчудесное: лето, конец дня, в руках у каждого парня по бутылке пива, в карманах сигареты и зажигалки. Хорошо! Ветер дул с востока и перемешивал горячий воздух. На небе ни облака, ни птицы, на крыше антенны и вентеляционные каналы, а город затихал в предвкушении ужи-на, сериалов и сна.
Люди подошли к краю крыши и поставили пиво на бетон, сняли футболки, и, раскрутив их над головами, бросили кто, куда попадёт. Из рук первого она  полетела вниз и повисла на ветвях дерева, стоявшего под окнами дома. Второй угодил своей на рога антенны, но оба рассмеялись и пожали друг другу руки.
– Джинсы снимать не будем? – спросил первый.
– Не стоит, бетон не ровный и ещё не остыл, – отвечал второй.
– Ну что, Диман, сядем как в прошлый раз, – предложил первый.
– Да, Ломов, как в прошлый, и позапрошлый, и поза-позапрошлый, – сказал второй и сел на край крыши, свесив ноги.
Ломов проделал то же самое.
Сначала они долго молчали, потягивая холодный непонятного цвета напиток, потом заку-рили. Диман смотрел куда-то вниз, а Ломов в даль. Оба о чём-то думали. Вруг Ломов спросил:
–Дим, как у тебя дела с Олей?
– С какой? – лениво отозвался Диман.
– Ну, с пятого подъезда?
– А, никак. Она какая-то не от мира сего. Хотя жаль, такие ноги классные.
– Да, – как будто подумав о чём-то другом, вздохнул Ломов. Он потянулся за пачкой «Winston», достал сигарету и снова закурил.
– Дим, а ты когда-нибудь влюблялся.
– В кого? В этих накрашенных идиоток? Нет, друг мой, Ломов, такого не было. Хотя, впрочем, знаю я один объект, во всех отношениях достойный моей любви.
– Кто, кто она ? – с нетерпением спросил Ломов.
– Это – я! – хихикнув сказал Диман.
– Да ну тебя. Вечно ты со своими шутками. Я ведь серьёзно.
– И я серьёзно. Я – эгоист и горжусь этим.
Ломов опять взодхнул и продолжал смотреть вдаль. Потом ни с того ни с сего он оживил-ся и сказал:
– Дима, посмотри какой закат.
– Обычный.
– Нет, не обычный. Он особенный. Завтра такого не будет. А вон ласточки. Ты видишь, ле-тают.
– Насекомых жрут. У них сейчас ужин, по всей видимости.
– На речке пароходы…
– А под ногами, чуть подальше, правда, мусорные ящики, а в них вон какой-то бомж копа-ется.
У тёмно-коричневых ящиков стоял бородатый, в запущенной одежде мужичок и рылся в куче отбросов. Неподалеку от него лежала грязная сумка, а вокруг неё бегала рыжая дворняга, махая хвостом и изредка клацая зубами.
– Как это, Дима, не поэтично, – сказал Ломов.
– Зато дёшево, надёжно и практично, – ухмыльнулся Диман. – Ты Ломов почаще на землю спускайся, а то повиснешь на облаке с арфой в руках, аж смотреть противно. Тебе надо с этой ненормальной Олькой познакомиться. Та ещё из вас пара получится. Хочешь, посодействую.
– Не надо, как-нибудь обойдусь, – обиженно проговорил Ломов и снова закурил.
Диман поддержал его и подумал: «Иногда лучше курить, чем говорить. Вот ведь знаю его с самого детства, а что-то в нём не то произошло. Изменился что ли? Или это я изменился, или мир вокруг. Жаль, что с Ольгой не получилось. Хотя, найду другую. Их вон полно ходит. Все растелешённые. А чего это вдруг с ней не получилось? Да просто… Ан нет, не просто. Пом-нишь, как она на Ломова смотрела? Может, она через меня решила с этим, с этим… (слова-то не подберу) познакомиться. И со Светкой так же получилось. Вот, Ломов всех баб от меня от-вращает. Нет, а таким ангелом прикидывается. А не сбросить ли мне его с крыши. Скажу по-том: «Мол, равновесие потерял и свалился». Замётано».
Диман поднялся.
– Ты куда? – удивлся Ломов.
– Сейчас вернусь, – улыбаясь ответил Диман.
Он отошёл к дальней антенне и глубоко вздохнул. Руки  задрожали, он ещё раз набрал в лёгкие воздуха и решительно пошёл к Ломову, который по-прежнему смотрел в небо и насви-стывал какой-то мотивчик.
«Он ещё и поёт», – подумалось Диману.
В светлых волосах Ломова путался ветер, а под левой лопаткой чернела родинка, а джинсы были на размер больше… и через минуту всего этого не стало.

Два дня Диман сидел в подвале. Кошки, вечно спокойные, смотрели на него с недоверием, шипели и мерзко мяукали. "Да без вас тошно", - бормотал Димка,  до скрежета сжимал челю-сти,  бросал в четвероногих тварей кусками кирпича и засыпал на каком-то рванном, полном блох матрасе.
На третий день были похороны. У подъезда Ломова толпились соседи. Детвора с любо-пытством пялилась на гроб, а женщины всхлипывали: "Такой молодой, да как же Господь до-пустил". "Вот так и допустил", - мысленно огрызался Диман. Мать Ломова носили на руках сер-добольные родственники. Грохот оркестра, запах кутьи. Димку мутило, что-то в нём уговарива-ло выйти и признаться во всём, но что-то возражало, убеждая, что сейчас не время. Наконец третье что-то велело ему ехать на кладбище.
У свежевырытой могилы суетились работники похоронного бюро. Отдельной группой стояли одноклассники: парни курили, девушки краснели глазами и белели носовыми платочка-ми. Мама кричала. Взрослые качали головами и откашливались. В стороне от всех стояла Оля. "Олька!, – обрадовался Диман и направился к ней, но она его не заметила. Он подошёл к ней вплотную и стал махать ладонями у неё перед лицом. Оля ничего не видела. Димка хотел схва-тить её за плечи, но руки провалились куда-то внутрь тела. "Что за чёрт", –  подумал Диман. Он стал бегать от одного человека к другому, но его никто не видел. "Чёрт,чёрт,чёрт, – орал Диман.
Работники похоронного бюро соорудили холм, обложили его венками. Провожающие в последний путь порыдали на прощание и уехали. Диман поплёлся к  могиле Ломова. Он обошёл её кругом, встал у ног покойника, посмотрел на табличку на кресте и вздрогнул.  "Ломов Ди-ман, 1983-2002" было написано на ней.
Крыша – 1) верхнее горизонтальное покрытие дома; 2) сильные люди, покровительст-вующие другим более слыбым индивидумам (жарг.); 3) психика человека (жарг.).