Даешь план золота району!

 
Ударили крепкие колымские морозы!  Снега покрыли сопки и распадки. Белое безмолвие на севере чудесно! Ершатся по склонам лиственницы, тонкими черточками, не доходя до вершин. Солнце скрывает белесый сумрак. Зима пришла не гостить, а властвовать!  Ей смешны причуды людей, которые собираются в жгучие деньги продолжить промывку золота. Опомнитесь в календаре конец октября! 
Но колымчане люди стойкие, верят в свои силы. Могучая техника в их руках стремится победить строптивую хозяйку, которая шаманит сутками, заметая следы зверей.
В одном из таких распадков, с названием Питер, на белый снег брошены комья черной земли. Котлован, в котором плавает драга, обрастает льдом. Шуга становится все плотнее. Ночная пурга притихла, вслушиваясь в скрип и лязг черпаковой цепи, которая вгрызается в талую мерзлоту.    
Драгер Егор Борисов, плотный черноволосый  с короткой шеей, средних лет мужчина, всматривается в забой. Он осторожно подрезает верхний слой грунта. Нижний барабан опускается под воду.
На берегу стоит бурильщик Александр Рябов, в телогрейке, с внутренней стороны, отделанной мехом, на ногах у него унты из собачьей шерсти, на голове шапка без ушей с круглым верхом. Его вызвали вместо бульдозериста, он ждет, когда драгер опустит мостик, по которому можно будет пройти на драгу.
Рябов мужчина лет тридцати пяти. Нос его слегка побелел. Он его трет пальцами. В глазах отражается озабоченность. На пряди черных волос, не прикрытой шапкой, блистают снежинки.
Рядом с ним притопывает каблуками болотных сапог, приминает снег,  Миша Самохвалов, молодой человек лет двадцати пяти, подсобный рабочий. Телогрейка у него нараспашку. Виден серый свитер с высоким воротником. Но ему не холодно. Лицо светится у него довольной улыбкой. Он среднего роста. Рябов его выше. Самохвалов, не смотря на мороз, без шапки. Густые  смолистые волосы падают до плеч.  Его недавно взяли в смену в помощь.
Рябов говорит ему:
-Мишка, я поднимусь на драгу, с Осыкой потолкую о гусях, а ты вскипяти за это время чай.
-Ладно, - соглашается Самохвалов и, разворачиваясь, идет к вагончику бурильщиков. Открывает дверь, проходит к печке буржуйке. Оглядывается, заметив цинковый бачок, наливает воды в чайник из крана бочка. Ставит его на печку. Открывает заслонку, чтобы положить дров. Обводит взглядом вагончик, дров нигде нет. Выходит наружу. Ветер раздувает ему телогрейку. Вот оказия! Вагончик только вчера притащили на это место. Где искать дров! 
Он, прижав полы телогрейки руками, ее не застегнешь, оторваны пуговицы, побежал к полигону, там лежали трубы для водооттайки со шлангами. Под трубами местами были подложены чурки, которые использовали для выравнивания магистралей.  Взяв несколько из них, он заметил кусок ленты от транспортера, захватил и ее.
В вагончике было одно маленькое окошко, электрический свет еще не провели, Миша не стал закрывать дверь, так виднее. Положив в печку сырые дрова и кусок ленты, он плеснул солярки для быстрой растопки. Чиркнул спичкой. Веселое пламя заиграло.
Надо сказать, что Самохвалов, парень сообразительный и ловкий. Его желанная мечта поступить в МГУ на факультет журналистики. В поселке расположенном далеко от Москвы в двухкомнатной квартире расположился его редакционный пункт. На всех стенах висели газеты, сделанные из листов ватмана. Вместе со своей сестрой, пятнадцатилетней Ольгой, он писал заметки на различную тематику. Их читали всей семьей. Мать, Тамара Самуиловна, восторгалась талантом своих детей. Лишь его младший брат, Виктор, к литературным опусам относился равнодушно. Он работал слесарем в ЦРГО, любил больше музыку.
Пока Миша мечтает, вернемся к Рябову, который на драге в тепляке разговаривает с Николаем Осыкой, старшим машинистом, высоким добродушным парнем. На лице у него густо сидят веснушки. 
-Я видел гусей вчера на нижнем озере.
-Ну, и что, - басом отвечает Николай, глаза его щурятся.
-Балда!  Пройдется, посмотрим.
-Ружье надо, - колеблется он, не соглашаясь.
-Зачем тебе ружье? Сначала разведаем.
-А если улетят?
-Куда им лететь! Все вокруг замерзло.
-Как мы к ним доберемся?
-На лодке.
-На лодке?
-А для чего я тобой полчаса время трачу! Если бы у меня была лодка, я бы без тебя справился.
Николай Осыка подозвал к себе Сережу Колобка, верхнего машиниста:
-Побудешь за меня. Слушай команды драгера.
-А ты куда?
-Я на берег поеду с Рябовым.
-Хорошо.
Сережа Колобок уселся на верстак. Ему с виду  двадцать два года. Светлые волосы пострижены накоротко бобриком. Отращивать их бесполезно. Их  не причешешь. Торчат как у ежа. Голубые глаза смотрят задумчиво. Нос горбинкой. Хотя он русский, но похож на немца или грузина, сразу не разберешь.  В руках у него небольшой кусочек золота, граммов на пять. Положив его на тиски, он старательно бьет по нему молотком, разбивая в тонкую фольгу.  Ему интересно наблюдать, как расплющивается золото, напоминая ему желтый лист от березовой стланки.
Надо сказать, что охрана золота была на высоте. Женщины съемщицы проводили съемку шлихов, содержащих рассыпное золото, которые они стряхивали с резиновых ковриков в металлические контейнеры. В прорезиновой спецодежде доходившей им до пят не было карманов. За ними непрерывно наблюдала охранница, вооруженная пистолетом. Контейнеры опечатывались пломбой. 
Откуда спросите у Колобка золото? Неделю назад ремонтировали шлюзы, старые листы металла срезали сваркой. Металлолом отправляли в Японию. А листы заплата на заплате. Стали заплатки отбивать зубилом, а там золотой песок. Набрали пять килограмм чистого золота. Пригодилось для плана району. Драга свой годовой план еще в прошлом месяце выполнила. Колобок взял себе несколько золотинок поразвлечься.
Осыка, набросив на плечи телогрейку, вместе с Рябовым сели в лодку, что была привязана за борт драги. Выруливая веслами, пробрались за корму. Корпус драги почти весь обледенел, свешивались сосульки. Подождав, когда стакер драги освободит им дорогу, поплыли за галечные отвалы, разбивая веслами тонкий лед. Перебравшись на берег, вытащив лодку, пригнувшись, пошли к полынье, где Рябов видел гусей.
В этом месте драга работала месяц назад. В бывшем котловане еще не совсем замерзла вода. Отставшие гуси от стаи сели на это чернеющее озерцо. Им все равно придется погибнуть от мороза. С пригорка рослый Осыка заметил гусей, развернувшись,  он побежал обратно к лодке:
-Ты куда? – крикнул ему Рябов, он тот лишь махнул рукой.
Осыка, добежав до лодки, схватил весло, вернулся. Не обращая внимания на Рябова, Николай по-пластунски полз к замерзающим гусям. Спрятав голову под крыло, они дремали мертвым сном. Осыке не стоило большого труда подкрасться к ним. Можно было брать их голыми руками. Осыка выбрал гуся побольше и размаху ударил его веслом. Гусь упал набок в воду. Два других, загоготав, поплыли к середине, у них уже не было сил взлететь. Веслом Осыка подтянул к берегу гуся. Возмущенный Рябов кричал ему:
-А мне что вплавь за другими?
Но Осыка вдруг потемнел в лице:
-Смотри! – сказал он, показывая в сторону драги. Драгу затягивало черным облаком дыма.
-Пожар что ли? – высказал догадку Александр Рябов. Бой с гусями придется отложить. Они никуда не денутся.
Что же случилось? Во всем был виноват Самохвалов. Из трубы печки валил густой дым, загорелась транспортерная лента. Дым ветром относило в сторону драги. Бедный драгер задыхался от дыма. Дым скрыл черпаковую цепь. Ему ничего не было видно. Он остановил драгу, кричал рассерженно сверху:
-Погаси эту чертову печку! 
Миша Самохвалов бегал с лопатой за снегом. Снег он бросал в печку. На это не помогало. Резина, если разгорится, то будет гореть, пока вся не сгорит. Огнетушителя не было.
Драгер звонками вызывал старшего машиниста к себе. Вместо него по селектору отвечал Колобок.
-Осыка на берегу.
Надо сказать в смену входят также дежурный электрик, им был Василий Мишанов,  кормовой машинист, эту должность занимал угрюмый мужчина с рыжими волосами Иван Колчан.
Иван и Колобок, как остановилась драга, вышли на нижнюю палубу к мостику, посмотреть на увлекающую картину, как Мишка Самохвалов тушил огонь в печке.
Даже драгер спустился вниз, посмеивался вместе с ними.
Тем временем к драге на лодке приплыл Осыка с Рябовым. Осыка похвастался своей добычей.
Оценив гуся, Борисов все же недовольно проворчал:
-От нас район ждет золото, а вы охотой занимаетесь! – и добавил, обращаясь к Рябову, - пришли Самохвалова на драгу, хватит ему бездельничать, пусть помогает палубу убрать до конца смены.
Миша Самохвалов зашел в тепляк. Вместе с Колобком он пил горячий чай из полулитровой металлической кружки.
-Где гусь? – спросил он у Сережи.
-На корме.
По селектору прозвучала команда драгера:
-Шагаем!
Колобок одел телогрейку,  выскочил на палубу, по многочисленным металлическим лестницам, взлетая обезьяной, поднялся наверх к сваям, что находились сзади драги. Его обдувало ветром. Мороз хватал за щеки. Крыша, на которой он стоял, покрылась льдом, ее вдобавок заметало снегом. Было скользко. Если бы по краям крыши не было ограждающих перил, он бы улетел вниз в мутный котлован с  десятиметровой высоты.
Как движется по котловану драга? Это же не корабль самостоятельного плавания! У нее нет двигателей и винта. Тем не менее, драга держится на плаву. Если сядет  на мель, то продавит трюмы, нахлебается воды и утонет. Она, как рак опирается сзади на металлическую  многотонную сваю - клешню, которая заглубляется в грунт. При помощи этой сваи – своеобразного якоря, она подтягивается толстыми носовыми канатами, проходящими через блоки - “медали”, которые держат, так называемые “мертвяки”, бревна, закопанные на берегу впереди драги с левой и правой стороны.
Драга с их помощью описывает полукруг, используя принцип циркуля. Вырабатывая забой, драга должна временами продвигаться вперед, иначе она не достанет породы, будет черпать лишь воду. Для этой цели и служит зашагивание.  Опираясь на поочередно опускаемые сваи, их всего две, корпус драги смещается на новый забой.
Задача Колобка опускать сваи по команде драгера. Как только драга круто повернется влево, звучит сигнал. Колобок отвечает условным сигналом, и опускает левую сваю, поднимая правую. Драга носовой лебедкой прижимается к правой стороне забоя. Снова сигнал драгера. Колобок опускает правую сваю и поднимает левую. Эти операции он выполняет, пока не прозвучит сигнал “Отбой”. 
Работа легкая. Стой, да нажимай на кнопки. Но нужно внимательно следить, чтобы не слетел трос с полиспастов. Если его затянет, будет много ругани и крика.  А не дай бог, еще трос порвется!  Считай, пропала смена! Свая упадет вниз. Нужно менять трос целиком. Для всех Колобок станет заклятым врагом. Кому хочется морозить пальцы. Устранять аварию на пронизывающем ветру. Поэтому Колобок смотрит пристально. Верхним машинистом он работает уже не первый год.
Сверху ему хорошо видно заснеженные сопки. Линию ЛЭП. Отвалы в речной долине. До конца смены шесть часов. Дежурный автобус  увезет их в поселок. А до поселка восемь километров. Может быть, успеет в кино.  Сережа парень не женатый.
-Колобок, ты еще на сваях? – доносится по селектору голос драгера, ветер относит его слова, чтобы лисица, которая бежит по снегу, слышала, что опасно приближаться к  дражным отвалам. Люди кричат с неба! Все видят, как боги.
-Да, - отвечает Сережа, нажимая на кнопку селектора.
-Электрика там нет?
-Нет.
-Посмотри, есть ли слабина у силового кабеля?
-Сейчас, - Колобок, скользя по льду, подкатился к краю крыши, ухватился за поручни, посмотрел вниз на кабель, которым питалась драга от подстанции. Кабель касался воды, провисал.
-Есть слабина, - ответил он драгеру.
-Разыщи мне Мишанова. Пусть зайдет в драгерку.
Сережа спустился по лесенке, пошел по навесному трапу мимо шлюзов к стакеру. В драге тепло. Включены мощные калориферы, вентиляторы развеивают теплый воздух. На корме сидит на стуле сонный Иван Колчан. О нем потихоньку говорят, что колется  мужик. Молчание его кажется агрессивным. Колобок хочет пройти мимо. Иван Колчан, хватает его за руку.
На корме сильный шум. Крутится огромная бочка, в диаметре около трех метров, длиной метров десять, с перфорационными отверстиями. В эту бочку из черпаков ссыпается порода. Внутри бочки в верхней части закреплен ороситель – труба с сосками, из которых  под высоким давлением с ревом и силой вырывается и бьет фонтаном вода. Она размывает пески и торфа. Мелкие частицы проваливаются  сквозь отверстия и  уносятся с водой в шлюзы, там накапливается золото. Все крупное падает на транспортерную ленту и сбрасывается в отвал вместе с самородками. Так как никаких уловителей самородков на драге нет.
-Постой за меня! – кричит в ухо Колобку Иван.
-Я электрика ищу, ты его не видел?
Колчан мотает головой, а сам улыбается.
-Ты чего? – удивляется Сережа.
-Осыка перед тобой был. За отвертку ругал. Я ее электрику отдал.
-А где электрик? – Иван поднял глаза кверху. Колобок догадался, что он имел в виду.
-Я Самохвалова тебе пришлю, - пообещал он кормовому.
Колобок спустился вниз, открыл дверь тепляка, отослал Самохвалова на корму, а сам побежал наверх по лестницам за электриком. Он знал, где его искать.
Осторожно приоткрыв дверь в щитовую, он увидел, что Мишанов, лежит в узком проходе между распределительными щитами на резиновом коврике. Стучат, искрятся контакты, это драгер, включает какие-то механизмы. А электрик спит, не боясь напряжения шести тысячи вольт! Ему достаточно пошевелиться сонному, прижаться к какому-нибудь контакту и мгновенно превратится в пепел! Но Василий еще с утра хлебнул водочки, угостил заодно кормового. Чтобы его не тревожили, спрятался в щитовой. До конца смены решил вздремнуть. От безделья  и спиртного клонит в приятный сон.
Лицо у Василия красного цвета, удивительно круглое, нос также круглый. Уши маленькие, их почти не заметно. Сам Мишанов роста маленького.  Как поросенок. Хотя лет ему уже много, за пятьдесят. Василий балагур и весельчак. Зовут его Бульбой. Но он не белорус.  Приехал на Колыму из Киргизии. На прииске работает двадцать лет. Из первой когорты квалифицированных рабочих.  Мишанов знаменит тем, что в детстве был беспризорником, видел  Ф. Дзержинского. 
Колобок слегка толкает электрика в бок, пытаясь его разбудить. Мишанов открывает глаза:
-Что надо?
-Борисов зовет.
-Что-нибудь сломалось?
-Нет.
-Скажи ему, что я сейчас приду…
Самохвалов уже полчаса на корме, Иван Колчан не возвращается. Миша суетится, не может спокойно сидеть на одном  месте. Он то смотрит в бочку, на падающие камни, на ленту транспортера, чтобы не съехала с роликов.
Звенит звонок. Самохвалов подбегает к селектору. Слушает ухом. В селекторе один хрип.
-Иван, внимательней, глина пошла, - сообщает ему драгер, - но Миша слов не разбирает. Продолжает смотреть в бочку и придумывать рифмы к стихотворению о драге. Вдруг он видит, как  из бочки на ленту падает  ил, который не поднимается вверх по ленте, а скользит на месте,  накапливается у нижнего барабана. Еще немного  глина с илом завалит палубу.
Самохвалов, приподняв голенища болотных сапог, прыгает на транспортерную ленту, садится на нее, ногами  удерживает ил. Лента по роликам вместе с ним и породой поднимается, как в метро эскалатор, вверх. Длина транспортера метров двадцать пять. Стакер прикрепляется к корпусу драги тросами под определенным углом.
Доехав до верхнего барабана, Миша хватается за трубу, закрепленную над открытым люком, изгибается, встает ногами на трап, бежит вниз по стакеру к нижнему барабану. Глина и порода падают вниз с десятиметровой высоты, отсыпая отвал.  Этот прием он повторяет несколько раз. Брюки у него на заднице изрядно промокли.
За этим занятием его застает Осыка, он страшно ругается:
-Ты что хочешь голову себе сломать! А если бы вниз упал. А сверху еще бы камнями тебя засыпало. Мы бы не знали, где бы тебя искать. Вон отсюда!
Самохвалов смущенный возвращается в тепляк, а  Иван на корму.
Электрик сидит у драгера. Борисов заставляет его проверить освещение прожекторов у рамы. Скоро стемнеет. Перед окончанием смены драга останавливается на час, чтобы отбить лед на раме, по которой крутится черпаковая цепь.
Но перед этим будет еще одна остановка для смазки главного привода.
Драгер говорит по селектору:
-Самохвалова ко мне.
 Осыка наклоняет голову как бык и молчит. В тепляке сидят кроме него Колобок, Рябов, Самохвалов.
-Что пожаловался? – обращаясь к Осыке, спрашивает с ехидством Сережа.
-Больно мне нужно на вас придурков жаловаться! – возмущается Николай. Он встает и идет к кладовке, где хранятся ключи, нужно набить сальник на насосе НШ. Открывает дверь в кладовку и изумленно смотрит на необычную картину. В проеме двери висит его гусь, привязанный за крылья, кажется, что взмахом  крыльев, он приветствует старшего машиниста. В клюве у него дымится сигарета. С шеи свешивается отвертка, которую так долго он искал.
-Это ваша работа?
Но все вместо ответа заливаются смехом. Обиженный Осыка, не взяв ключей, выходит из тепляка.
Самохвалов побежал вверх по лестницам в драгерку.
Драгер останавливает драгу на осмотр и мелкий ремонт. 
На улице уже полярная ночь. Ярко светят прожектора.  Повалил пушистый снежок. Ветра нет. Мороз уменьшился. Как красива природа в этот миг, электрический свет усиливает волшебство серебристых порхающих снежинок, только некому заметить это зимнее очарование.
 На нижней палубе все заняты своим делом. Иван чистит корму. Осыка набивает сальник. Колобок ему помогает.
Один Рябов сидит в тепляке, курит папиросу  “Беломорканал”, думает о своей женушке Майе, она работает в поселковом клубе. А живет он с ней в старом бараке, в стенах появились трещины, через них можно видеть по ночам звезды. Хорошо если летом, а сейчас зима. Надо ремонтом заняться, а он работает. Бульдозерист как назло заболел.
Егор Борисов осматривает главный привод. Проверяет натяжку ремней шкивов двигателя. Самохвалов крутится рядом, смазывает. Над ними свисает кран балка.  Люк, через который можно поднять груз с нижней палубы на главный привод, открыт. Наверное, вчера, что-то поднимали, да забыли его закрыть.  До нижней палубы  пятнадцать метров высоты. Самохвалов, передвигаясь шустро,  не заметив открытого люка, падает вниз.
Драгер, заметив падение Миши, остолбенев от ужаса, сгибает колени и опускается на колени чуть ли не в обмороке возле редуктора. Затаив дыхание, отчитывает удары своего сердца, ждет шлепка тела об нижнюю палубу. Руками обхватывает голову, сжимая виски.  “Тюрьма!   Смертельный случай на производстве!” – мелькают у него мысли.
Самохвалов тем временем летит вниз, пролетая над вторым этажом, он хватается рукой за перила витой металлической лестницы, подтягивается, прыгает на ступеньку. Поднимается на главный привод, и как в  чем ни бывало, продолжает заливать масло в редуктор.
Борисов в тягостном состоянии не может поднять глаз. Хотя он видит чьи-то сапоги, которые мелькают перед ним. Это Самохвалов старается задобрить драгера. А  Борисову кажется, что остановилось время. “Все, хана! Снимут с работы!” – тоскливо думает он.  Пересилив себя, поднимается на ноги, делает шаг, сталкиваясь с Мишей лбами.
Егор протирает  глаза пальцами.
-Ты-ы?! Жи-живой?!! – заикаясь от радости,  и возбуждения вскрикивает он, хватаясь одной рукой за сердце, а другой за плечо Самохвалова, чтобы не упасть.
-А что? Я ничего такого не сделал, - оправдывался Миша, делая шаг назад, поддерживая драгера.
-Тебе что плохо?
-Мне?  - переспрашивает Егор,  приходя в себя, кричит в гневе, - шалопай, бегом вниз на полигон, чтобы я тебя больше на драге не видел!
  Самохвалов, улыбаясь и посвистывая, спускается вниз. “Мало ли что драгеру в голову сбредет?  Завтра в ночь снова встретимся, - с уверенностью загадал он, - кого еще дадут в помощь? Конечно его! Других желающих нет”.
Драгер поднимается  к себе. Дает сигнал на корму, чтобы Иван включил транспортер и бочку. Вновь заскрипела, закрутилась черпаковая цепь.
-Осыка! – раздается по селектору властный голос Егора.
-Да, - отвечает старший машинист.
-Самохвалову никакой работы не давай. Гони его с драги.
-На полигоне он замерзнет, - возражает Осыка.
-Тогда привяжи его к верстаку, чтобы не сбежал.
В тепляке грохот хохота.
-Что ты еще натворил? – сквозь смех интересуются рабочие.
Самохвалов пожал плечами. Прикуривая сигарету, пускает к потолку кольцами дым, его мысли далеко отсюда. Кто знает, о чем он думает? Может быть, в голове у него рождается какой-нибудь загадочный сценарий. Нам его не понять.
Приближается конец смены. Особых происшествий нет. Интересно сколько еще сможет в таком режиме проработать драга? От силы  несколько дней. Пока вода не превратится в лед. Но рабочие все сделают, чтобы помочь  Ягоднинскому ГОКу выполнить годовой план. Колымская закалка и мужество делают их настоящими героями. Труд их бесценен. Недаром после смены ночью им снится драга. Вскакивая с кровати, они будут стремиться выполнить свои обязанности, чтобы не останавливалась драга, мыла золото, выбирая его из “карманов” скальных пород, из “целика”. Они думают о работе наяву и во сне.
Приведем последний эпизод этой героической смены. За час до окончания работы драга останавливается, чтобы сбить нарастающий лед с черпаковой цепи. Драгер поднимает раму над водой, прокручивает цепь, чтобы из черпаков вылить воду. Сам черпак емкостью двести пятьдесят литров. Вся смена рассаживается по черпакам, как в люльках,  с ломами в руках, и начинают отбивать лед.
Мороз проникает сквозь одежду. Леденеют рукавицы. Деревенеют пальцы. Трудно держать лом. Мокрая спецовка прилипает к металлу черпаков. Они вдобавок скользкие, что можно вывалиться из них. Колобок и Осыка отбивают лед на одной стороне рамы, а Романов, Мишанов, Иван на другой.
Егор для устойчивости встает на лед, бьет со всего размаху ломом по льду. Он оглядывается на электрика. Мишанов сидит на корточках на том же льду позади Романова, стучит ломиком.
-Ты что поклоны лбом отбиваешь? – язвительно спрашивает он.  Мишанов улыбается. Но с корточек не встает. На нем ватные штаны, что даже колымский мороз бессилен.
От их ударов ледяная глыба неожиданно целиком отрывается от рамы, падает в котлован вместе с Романовым и Мишановым. Слышится всплеск в котловане. Темно ничего не видно.  Егор барахтается в шуге, вразмашку плывет к поддону драги.
Мишанов чудом остается наверху льдины, продолжая сидеть на корточках, еще не сообразив, что произошло. Он услышал проклятья Романова, встает, и с льдины прыгает на драгу, как индеец с ломиком - копьем, даже несколько не замочившись.
Романов, как бобер, переваливается на палубу, держась за трос носовой лебедки. Первым к нему подбегает Иван, он все видел. Тащит Романова внутрь драги к калориферу под поток горячего воздуха. Романов раздевается догола, чтобы быстрее согреться. Его одежду развешивают на других калориферах. Мишанов, успев сбегать наверх, дает ему выпить водку.
-Я вовремя помолился, - смеется с задором он.
Егор морщится от тоски и смущения.
-Ты хорошо подстраховался. В штаны не наложил?
-Нет, не успел. Хотя впрочем, я плавать не умею. Не моряк. Не служил на флоте, как ты! – отшучивается Василий.
-Я знаю, ты,  Бульба, нос, как картошку, держишь по ветру. Тебя и пушкой не прошибешь!
  Вся смена собирается рядом, сочувствуя товарищу.  Романов держится молодцом. Он смотрит на Самохвалова и на других, смеется. Но больше всех смеется Мишанов, он тоже герой дня. Вот так под аккорд зимнего купания  заканчивается смена. А завтра в ночь.
По полигону, скользнув фарами по снегу, подъезжает автобус. Из него выходит другая смена. Рабочие встречаются. Весело приветствуя друг друга, передают вахту.  Попрощаемся с ними, скажем, до свидания, до следующего промывочного сезона. 
А зима на Колыме длинная - семь месяцев. Снега за это время выпадет столько, что до конца мая белые куропатки будут прятаться около тающих сугробов, пока их перья не станут серыми.