Он

Нет ничего больнее, чем расставаться с собственным прошлым. Особенно, когда оно въелось в тебя, вжилось до такой степени, что, кажется, перестань хоть на мгновение жить им и все, закончится то, что когда-то называлось смыслом. Прошлое не отпускает тебя, прошлое занимает самые важные уголки твоей души, иногда поглощая ее полностью и тогда ты оказываешься в нем как в болоте, из которого уже не выбраться, а можно только думать, в чем причины,  как произошло то, что не оставляет тебя в покое.

Он лежал на диване и плевал в потолок. Потолок был уже изрядно черен от тех мыслей, что, то и дело, туда устремлялись.
«Я умру, – думал он – рано или поздно это происходит с каждым. Какой интересно смысл тянуть. Ради того, чтобы еще денек покоптить это небо? Банально, дорогой друг, банально. Черт, все банально. Ничего не хочу. Я умру. Будет такая славная могилка где-нибудь у черта на куличиках. Мать будет приходить, вся в слезах.
– милый, сыночка, зачем же ты, что же я без тебя. 
А отчим будет стоять в стороне и ухмыляться. Конечно, вот уж наконец избавится. Но это все ерунда. Главное, что будет приходить Она. Она обязательно будет приходить, сначала почаще, потом хотя бы на день знакомства и день смерти. Ха, хорошенькая картина – день жизни и день смерти. Она будет стоять рядом с могилой, и думать обо мне. В трауре, даже через год в трауре. Ей вообще идет черный цвет. И на ней обязательно будет шляпка с вуалью. – Он вспомнил, что Она никогда не носила шляпок, но ему так пронзительно захотелось в тот миг, чтобы она была в вуали. -  Длинная черная юбка, совсем без разрезов. Я ее знаю, уж Она то выдержит стиль. И всегда без цветов. Жалко, конечно, но пусть, главное, пускай приходит. Вдруг сзади подойдет к ней какой-нибудь хмырь, ну не хмырь, это понятно, а навороченный тип, и тихо так ее спросит
– Я часто замечаю, как Вы сюда приходите. Здесь, наверно, похоронен очень близкий Вам человек. Муж?
Она вскинет ресницы, ох, прямо дух захватывает, когда она так делает, пристально посмотрит на него и ответит
– Нет, брат. – и, немного помедлив, добавит – Двоюродный.
И они вместе, под ручку, пойдут в ближайший ресторан обсуждать, каким замечательным человеком был ее брат». Тут он грязно выругался и потолок содрогнулся, не выдержав последнего плевка. В этот момент в комнату зашла мать.
– Господи! Ты опять ничего не делаешь. Хотя бы книгу в руки взял. Что ты вообще думаешь делать дальше. Институт ты бросил, работу не ищешь. Так и будешь сидеть у нас на шее. Ну, что за остолоп, что ж это за наказание Господня! – И, видя его молчаливый ответ, она предпочла не продолжать этого разговора, и вышла, оставив дверь в комнату открытой.
Он ненавидел, когда она так делала, но вскочить и закрыть дверь не было никакого желания. «Утоплюсь. Нет. С крыши!».

Они познакомились в читалке больше года тому назад. Она сидела с уймой книг, и что-то ожесточенно записывала в свою тетрадь. Периодически она покусывала ручку, изнемогая то ли от мыслей, приходящих ей в голову, то ли от скуки, которую явно выражал весь ее мученический вид. В какой-то момент ручка потекла, и Она обеспокоено стала оглядываться вокруг. Но вокруг не было ничего достойного, и Он бросился ей на помощь. Выглядело это достаточно глупо, но Она улыбнулась, и даже оставила ему свой телефон. Сжимая в мокрой руке  огрызок бумажки с телефон, Он вылетел из библиотеки так, что вахтер чуть не сорвался со своего места, но потом, вспомнив о чем-то, несомненно важном, остался на месте, грозный и недвижимый, словно атлант, держащий на своих плечах безопасность сего достойного учреждения. На следующий день они встретились в кафе, и Он долго не мог подобрать слов, чтобы как-нибудь развлечь ее, но скоро понял – можно просто молчать, Она говорила так много и непринужденно, что его нелепым фразам уже не оставалось ни времени, ни места. Он проводил ее до дома, и Она предложила ему зайти на чашечку кофе. Даже в самых смелых своих мечтах он не предполагал такого развития событий. Казалось, ему сегодня бесспорно везло. Но когда они вошли в квартиру, из комнаты выпрыгнула невысокая, слегка полноватая девчушка, с простым круглым лицом и вздернутым носиком.
– Знакомься. Это – Аэлита. Мы учимся вместе. – сказала Она.
Они познакомились и теперь уже два звонких девичьих голоса не оставляли ему и шанса блеснуть остроумием. Он выпил четыре чашки плохо сваренного кофе и понял, что оставаться дальше бессмысленно. Поблагодарив девушек за гостеприимство, он отправился домой.

В комнату заглянул отчим. Отчим был невысокого роста, худой и уже почти совсем облысевший мужчина пятидесяти лет. Конечно, он был не пара его матери, и сейчас привлекающей взгляды мужчин на улице. Однако, у него было самое главное, что так прельстило его мать. И этим главным были отнюдь не деньги, хотя и в этом отчиму нельзя было отказать. Он был надежен, как японский холодильник, с ним можно было просто и тихо жить. Жизни, полной приключений и переживаний, матери вполне хватило с его отцом, который был из породы мужчин, которые любят всех женщин. Их брак начинался прекрасно, и первые два месяца прошли как в сказке, пока мать не начала замечать, что ее раздражает поведение мужа. Не то, чтобы она была слишком ревнива, но вскоре она возненавидела все праздники, потому что не было ни одного, где бы он танцевал с ней. А танцевать на праздниках, надо сказать, он очень любил. Когда появился сын, ей показалось, что все еще может измениться, но отцовского запала хватило ненадолго, и уже скоро она коротала вечера с ребенком, ожидая мужа то с ответственного служебного мероприятия, то с рыбалки, то с чьего-то дня рождения. Он, конечно, был веселым человеком и душой компании, но в дом компанию не поселишь, да и для семейной жизни требовалось совсем другое. Годы шли, а жизнь не становилась счастливее. Ей казалось, что она упустила что-то, очень важное, и теперь уже ничего не поможет ей измениться к лучшему. Но, однажды, она познакомилась с Николаем, который буквально все готов был сделать, лишь бы ей не было так грустно. Изменять она не умела, да и в этом не было особой надобности. Через месяц после развода, она снова вышла замуж, стараясь забыть первый брак как страшный сон.
- Завтра мы едем на дачу. Мама хочет, чтобы ты поехал с нами – сказал отчим
- Не хочу. – огрызнулся Он.
– Я тебе передал, мне, собственно, плевать, что ты тут будешь делать, но мать волнуется.
- Да, пошли вы. – Ему самому было противно от себя, но какая-то сила внутри заставляла его вести себя именно так, он был уже не в состоянии противостоять этому. 

Через месяц после их знакомства они пошли в поход с компанией каких-то ее знакомых. Он чувствовал себя крайне неловко от хитрых улыбок девушек, так и говорящих «А чем я хуже?», и пристальных взглядов парней, вторящих «Интересно, и что Она в нем нашла?». Когда он чистил картошку в полном одиночестве, ему казалось, что его очевидно держат здесь за идиота. Но вечером у костра он забыл обо всем, вдыхая особый аромат ее волос, пропахших костром и тонкими цветочными духами. Вина и водки было слишком много, и пьяные разговоры быстро переходили в разборки того, кто, что и когда сделал не так.
- Давай уйдем – прошептал Он – а то, и нас достанет нелегкая.
- Ага – Ее глаза отчетливо показывали количество принятого алкоголя, но от этого не переставали казаться ему красивыми.
Они спустились вниз, к озеру, и пошли вдоль берега.
- Ой, все, ну я больше не могу – Она еле выговаривала эти слова, давясь от смеха.
- Что не можешь?
- Дурачок! Ты меня поцелуешь, или так и будем окрестности озирать? – Она замолчала и посмотрела ему в глаза. На миг ему показалось, что она абсолютно трезва и все, что он видел раньше – лишь игра.

Аэлита родилась в феврале. Забавная она была. Ее имя настолько не подходило к ее внешности, что редко кто не удивлялся про себя такому сочетанию. Может быть поэтому, а может просто, ей не везло с мужчинами. Ее ровесники мало ее привлекали, а мужчины много старше редко всерьез к ней относились. Стоило только ей влюбиться в статного, зрелого мужчину, как непременно оказывалось, что он женат и не собирается расставаться со своей законной половиной. Но с ее последним другом Егором, ей казалось, повезло. Красивый, видный, с густыми, черными как смоль волосами, слегка покрытыми сединой, он настолько обогатил ее жизнь, что она уже подумывала над тем, как же теперь выйти за него замуж. Предложение еще не было сделано, но ничего не могло помешать этому событию при четком ее руководстве. "Почему бы не в день рождения – подумала Аэлита – это было бы романтично» и решила отметить его дома, пригласив на него только Егора. Они сидели в комнтае при свечах и бутылке шампанского, вечер разжигал страсть, заветные слова так и должны были сорваться с губ, но ей не терпелось.
- Егор, ты что-то хотел мне сказать? – капризно поджав губки, спросила Аэлита.
- Солнышко! Мы так близки, что слов не нужно.
- Иногда, милый, очень даже нужно!
Егор улыбнулся и долил ей шампанского в бокал.
- Ты сегодня прекрасно выглядишь.
- Скажи, а твоя бывшая жена, она какая была?
- Крошка, ты же знаешь, я не люблю говорить об этом.
- Ты до сих пор ее любишь?
- Конечно!
- Негодяй! Гад! Сволочь! И ты мне это сегодня говоришь! – она накинулась на него и начала колотить его спину своими кулачками, где казалось была накоплена вся ее обида «Ну сколько же можно ждать!»
- Солнышко! Солнышко! Успокойся! – Егор смеялся, его явно забавляли и ее гнев и горячность ее ожиданий. Он уже решил, что скажет эти, так томительно ожидаемые ею, слова, но ему доставляла удовольствие эта затянувшаяся забава.

- Аэлитка выходит замуж, представляешь! – восхищенно говорила Она – Мы приглашены!
- Да! Здорово, я рад за нее, а кто тот счастливчик?
- Не знаю, да какая разница, мы идем на свадьбу! – Ее глаза горели от удовольствия – Обожаю свадьбы!
- Ну раз ты так любишь свадьбы, хочешь, пойдем еще на одну – спросил Он, хитро улыбаясь.
- Это на какую? Пойдем!
- На нашу
- Какую – нашу? – переспросила Она строго
- Ну, нашу, ты и я – Он почувствовал неладное, но отступать было уже некуда – Давай, может, тоже…
Дурак! Ну ты и дурак! Ты, что, мне предложение делаешь? – Она была явно огорчена.
- Ну, да – уже не проговорил, прохрипел Он
- Дурачок! – сказала Она ласково – Дурачок ты мой! Ну посмотри на нас, какие мы – муж и жена? Нам и так хорошо. А потом, не хочу я замуж, ну его на фиг. Все сразу испортится.
- Не испортится, – упрямо продолжал хрипеть Он. – Я же люблю тебя. А ты? Может, ты меня не любишь?
- Любишь, любишь – ласково произнесла Она и достала сигарету. Ему казалось, что Он сейчас заплачет.
- Пойдем куда-нибудь, – сказал Он, вдыхая с дымом ее сигареты всю свою боль отказа.

С тех пор все в их отношениях переменилось. Хотя все и оставалось по прежнему, но они стали другими. Он начал подозревать ее в том, что Она не всегда говорит ему правду, да и вообще не всегда говорит о том, как она живет без него на самом деле. Ему стали мерещиться другие мужчины, шикарные как с обложки журналов и много богаче себя, увозящие ее в парк на машине с открытым верхом и там… Настало время летней сессии и они стали встречаться реже, но Он начал каждый день подглядывать с кем Она возвращается из института. Из института Она никогда одна не возвращалась. Конечно, чаще всего, это были ее подруги, но иногда Она выходила с долговязым худым парнем, который, как Ему казалось, был непозволительно близок к ней. Все как-будто происходило так, что сжимало его в тесные стальные жгуты ревности и недоверия.
- Завтра мы идем на свадьбу, ты не забыл? – заботливо спросила Она – Ты в последнее время как-то плохо выглядишь. Как дела в институте?
- Плохо.
- Ты не пошел к декану?
-  А что к нему ходить?
- Ну может он что-нибудь сделает для тебя. Ты же говорил, что отчим с ним знаком.
- Да не буду я его просить. Не бери в голову. Справлюсь.
- Пойдем подарок выбирать.
- Иди одна. Сколько тебе денег дать?
- Нисколько! Ты, что, обалдел! Мозги вымерзли! Идем!
И они отправились в магазин подарков, плохо скрывая на лицах состояния своих душ и кошельков.

- На регистрацию не успели… Из-за тебя, между прочим. Елки, Опаздываем! Дай мне косметичку скорей!
- Ага, – Он протянул ей косметичку, пытаясь поцеловать ее в шею.
- Перестань! Времени нет! Давай на каникулы рванем куда-нибудь.
- Не могу.
- Это, отчего же?
- Мне теперь отчим год денег не даст. Я и просить не буду.
- Николай Фомич! Не даст? А если я его попрошу? – Она засмеялась и, вытянув губы в кольцо, поправила помаду.
- Все, пойдем. Цветы не забудь!
Они вышли из дома и стали ловить маршрутку. Как назло, маршрутки, одна за другой, проезжали мимо, озирая их лицами пассажиров, равнодушно глядящих сквозь них на витрины магазинов. Наконец, им удалось забраться в маршрутку, и скоро они были на месте. Свадьба уже пятнадцать минут как началась, и гости неуверенно оглядывали свои тарелки и фужеры, видимо решая вопрос «Есть или пить? Или как это можно сделать много и одновременно». Увидев жениха, Он побледнел. Они подошли в новобрачным. 
- Здравствуй, папа. Поздравляю.
- Сынок!? – жених растерянно улыбнулся и проводил взглядом неожиданного гостя, быстро удаляющегося в направлении выхода.
Она выбежала за ним.
- Ты куда? Стой!
- Что тебе еще надо? Тебе мало?
Она испугалась. Еще никогда Она не видела его таким.
- Что ты говоришь?
- Что я говорю?! Ты подставила меня! Ну что? Интересно!
- Я же! Я же не знала!
- Что не знала? Что ты еще не знаешь? Парня, с которым ты гуляешь? Зато я уже все знаю! Сколько я еще буду тебе нужен? Месяц? Год? А потом прожуешь и выплюнешь?! Ты уже меня прожевала! Всего! Без остатка! Уходи, я не хочу тебя видеть!

В комнату снова зашла мать.
- Я тебя в последний раз прошу – поехали с нами. Надо третий этаж в порядок приводить, дядя Коля один не справится.
Он даже не повернулся к ней, уткнув лицо в спинку дивана.
- Ну, не хочешь, можешь ничего не делать. Мы сами управимся. Поехали. Что тебе здесь делать одному в пустой квартире. – не заметив ни малейшего движения мать добавила – Ну ладно, соберешься – приезжай. Я тебе вечером позвоню еще. Мы поехали.
- Пока – глухо произнес Он, вздохнув с облегчением.
Вскоре с облегчением вздохнула и квартира, уставшая от длительных сборов, открываний и закрываний дверей и дверец самого разного масштаба. Дачный сезон вступил в полную силу и ей можно будет отдохнуть на лето.
Он приблизился к телефону, долго решая делать ли очередную попытку наладить отношения с Ней. Сколько раз Он уже звонил, приносил извинения, умолял ее простить и начать все заново. Но Она была непреклонна.
Уже скорей по привычке он набрал номер. Услышав до боли дорогой голос, он почувствовал, что не сможет сейчас сказать и слова, но кто-то вместо него произнес
- Привет.
- А, это ты – голос в трубке звучал крайне разочарованно.
- Как дела?
- Нормально.
- Может, встретимся, поговорим.
- Ты разве ничего не понял? Все, все кончено уже.
- Ты не можешь так поступить со мной. Дай мне хотя бы один шанс. – слова звучали механически, как выученная роль, которую произносил все тот же некто.
- Прости. Я не хочу бросать трубку. Давай расстанемся по-человечески.
- Только один раз встретиться, разве ты не можешь сделать это ради меня! – Молчание в трубке затягивалось.
- Я уйду сразу, как только ты скажешь. – Он как будто почувствовал, что появляется шанс, – Я прошу тебя.
- Нет, прости меня. Не звони мне больше. – короткие гудки зазвучали как метроном, отсчитывающий удары его пульса.

Она шла по тенистой аллее кладбища и всматривалась в надгробья. Фотографии, даты рождения и смерти, как бы пытались рассказать ей о судьбах тех, кто покоится там, под ними. Ей очень хотелось услышать, понять, но можно было только догадываться, как же на самом деле прожил человек этот короткий отрезок, который мы называем жизнью. Странно, но ей даже нравилось здесь, хотя Она с детства не любила кладбища. Она искала его. «Зачем я приехала – ругала Она себя – Ведь столько раз говорила себе, что не поеду. Как он мог так поступить! Господи! Простишь ли ты меня?! Ну что я могла сделать?! Дура! Надо было вообще не давать ему телефон тогда. Ну что же я за дура такая!… А я ведь его любила… Наверно, любила… А вот уже». Она подошла к его могиле и обхватила себя руками, пытаясь хоть как-нибудь согреться от того ужасного холода, что возник внутри нее. «Глупо. Как все глупо». Рядом с надгробием стояла небольшая скамеечка, но ей совершенно не хотелось на нее садиться. Она стояла рядом с ним и уже ни о чем не думала,  не замечая ни времени, ни ветра, который раздувал ее цветастый сарафан.
- Простите меня за любопытство. Вы так давно здесь стоите. – позади нее раздался приятный мужской баритон, - Здесь, наверно, похоронен очень близкий Вам человек. Муж?
Она повернулась и пристально посмотрела на обладателя баритона.
- Нет, брат – сказала Она, и, немного помедлив, добавила – Двоюродный.