Туполев в тюрьме

Полный текст на:

http://www.svavia.ru/info/lib/lib_glprint.html

19 февраля 1937 г. газеты страны вышли с траурной рамкой. В правительственном сообщении говорилось о том, что 18 февраля скоропостижно скончался нарком тяжелой промышленности, друг и соратник великого вождя Серго Орджоникидзе. Не выдержало-де сердце напряженной работы. Это была ложь, это был, как узнала страна много позже, очередной удар глухого колокола.
Сердце наркома было ни причем. Не выдержала его совесть. Находясь у кормила тяжелой промышленности громадной страны, он не только видел и знал, что творится, но понимал к чему это ведет, понимал, что у него нет ни малейшего шанса изменить что-либо хоть на йоту. Возможно, что, как и у всякого человека, у него были недостатки, но было и мужество уйти, чтобы не быть соучастником творившегося произвола. Есть и другая версия, что его убили, так как он не соглашался стать преступником.
Но жизнь продолжалась. В авиационном плане 1937 г. был на редкость хорош для Андрея Николаевича. 5 мая его АНТ-7 первым из советских самолетов пролетел над Северным полюсом. 21 мая его четырехмоторные гиганты АНТ-6 высадили на льды полярного бассейна участников первой дрейфующей станции "Северный полюс-1". Экипажи Чкалова и Громова на его АНТ-25 соединили СССР и США по кратчайшему расстоянию - через Северный полюс. На его самолетах был установлен ряд мировых авиационных рекордов. Торпедный катер Г-8 последней конструкции готовился к ходовым испытаниям на Черном море.


***
Шла вторая половина 1937 г. Главный инженер ГУАП был полон творческих замыслов...
Вечером 21 октября 1937 г. в кабинет Туполева в здании ГУАП на площади Ногина вошли люди в штатском. Ведомство Берии обнаружило и "обезвредило" очередного "врага народа". Над страной понесся неслышный для людей и тем более страшный для их судеб похоронный звон ночных звонков. Имя Туполева исчезло из авиационной лексики страны, Оказалось, что в СССР как бы и не было самолетов, известных миллионам людей по обозначению "АНТ". Вместо них стали говорить о самолетах с аббревиатурой ЦАГИ: ЦАГИ-25, ЦАГИ-4()...
Вскоре вал беззаконий 1937 - 38 гг. разметал не только КВ А. Н. Туполева, но практически всю авиационную промышленность. Из числа руководящих работников КВ Туполева по непонятной причине не были арестованы считанные единицы, среди них А. А. Архангельский, П. О. Сухой, И.Ф.Незваль. Зная о судьбе товарищей, они еженощно ожидали своей очереди.
Туполев провел в Бутырской тюрьме около года. После того, как он стал давать нужные показания и признался в том, чего никогда не делал, но на чем настаивали тюремщики, допросы прекратились. Вскоре ему предложили работать по специальности в спецтюрьме вместо того, чтобы отбывать положенный срок в исправительно-трудовом лагере. Последнее для Туполева с его больными легкими было равнозначно смертному приговору. Предложение о работе не было чем-то совершенно неожиданным. Все авиационные работники знали об удачном, с точки зрения ГПУ, опыте работы спецтюрьмы ЦКБ-39. Подумав, Андрей Николаевич дал согласие, но при одном условии. Вдумайтесь в это, люди! Вынужденный признаться в не совершенной им измене Родине, оболганный тюремщиками, абсолютно беззащитный и бесправный перед нелюдями человек ставит условие. И знает: ставка - жизнь. Примут - может, останется жив, не примут - верная гибель..
Он сказал, что приступит к работе только в том случае, если убедится, что его жена Юлия Николаевна не в заключении, а его дети, дочь Юлия и сын Алексей, не лишены матери, а находятся под ее опекой. Поэтому он начнет работать только после получения от нее подробной записки (именно "записки", а не письма - в тюрьмах писем не получали). Беспокойство Туполева было не напрасным. Юлия Николаевна была-таки арестована.
По счастью, условие строптивого арестанта было принято. Юлия Николаевна была освобождена, Туполев получил от нее записку и согласился приступить к работе.


***
Дальнейшие события будут изложены по воспоминаниям Александра Петровича Алимова (он был их свидетелем), хранящимся в фондах Научно-мемориального музея Н. Е. Жуковского.
Под Москвой, на территории бывшей Болшевской трудовой колонии успешно функционировала, неведомая тем, кому не положено знать, спецтюрьма. В ней уже закончили свои аванпроекты конструкторские бригады В. М. Петлякова и В. М, Мясищева. Для их реализации требовался станочный парк. Поэтому конструкторов перевезли в Москву, в здание КОСОС. Но свято место пусто не бывает. Вместо них прибыла группа Р. Л. Бартини и принялась за работу. Помимо авиационников, в тюрьме трудились арестанты и других специальностей: корабелы, подводники, артиллеристы.
Территория "Болшево" занимала достаточно большой лесной массив, огороженный глухим забором с колючей проволокой. В зоне имелось три барака, В первом, спальном бараке ночевали заключенные и находилась охрана. Второй - занимала кухня-столовая. Большой третий барак был оборудован столами и чертежными досками.
К осени 1938 г. в "Болшево" был доставлен в "черном вороне" арестант Туполев. О его приезде было известно заранее, и староста барака Алимов в преддверии холодов подготовил ему койку около печки, Судьбе было угодно, чтобы Алимов и Туполев встречались чуть раньше в несколько иной обстановке. Алимов учился в Качинской высшей школе летчиков вместе с Г. Ф. Байдуковым. Однокашники пронесли дружбу юных лет через все перипетии жизни. И в наши дни, уже на девятом десятке лет, Г. Ф. Байдуков всегда находит время и возможность навестить своего друга в его табельный день. А тогда, в так чудесно начавшемся 1937-м, Г. Ф. Байдуков приглашал чету Алимовых на приемы-банкеты по случаю выдающегося перелета на самолете АНТ-25. Сначала в Наркомтяжпром, а затем и на правительственный в Кремль. Вот на них-то и познакомились впервые два будущих зека.
Встретив Туполева, одетого в макинтош, с сидором в руке, Алимов взял сидор и повел Туполева в "спальню". Андрей Николаевич достал из сидора пайку черного хлеба; в ней было сделано углубление, в котором лежали кусочки сахара и маргарин. Андрей Николаевич разрешил выбросить свои бутырские запасы только после заверений Алимова, что "здесь кормят не в пример лучше, чем в Бутырках, и такого есть никто не станет".
Вскоре работы по проекту Бартини были прекращены, и все стали заниматься заданием, полученным Туполевым от самого Берии. Речь шла ни много ни мало о постройке четырехмоторного пикирующего бомбардировщика для уничтожения "врага в его логове". Имелась в виду фашистская Германия, дело было еще до рукопожатия Риббентропа с Молотовым и обмена поздравительными телеграммами между Гитлером и Сталиным.
Задание было практически невыполнимым. Для конструктора А. Н. Туполева это было очевидно. Ни в одной стране мира такой монстр создан не был. Но сразу сказать всесильному сатрапу, что проектировать такой самолет бессмысленно, означало только одно - вся авиационная группа будет разогнана по тюрьмам и лагерям. Состояла она из 17 человек, работа между которыми распределялась примерно так: А .Н. Туполев - главный конструктор; С .М. Егер - технический проект, общие виды; А .В. Надашкевич - вооружение; Р. Л. Бартини - крыло и фюзеляж; Г. С. Френкель - аэронавигация; А. Р. Бонин - гидравлика; А. П. Алимов - постройка макета; А. И. Некрасов - аэродинамика и прочность; П. И. Вальтер - азродинамика и прочность; Ю. В. Коренев - прочность; А. Ю. Рогов - топливные баки; Ф. М. Фисун - двигатели; С. А. Вигдорчик - технология; И. Б. Бабин - общие виды; Б. Е. Радулянский - вооружение; В. С. Кожевников - приспособления, инструменты; И. К. Воровский - плановик.
Позднее, перед отъездом в КОСОС, в апреле 1939 г. в Болшево прибыло пополнение - еще семь человек: В. С. Денисов, В. П. Сахаров, А. Кованов, В. А. Успенский, А. М. Саж, И. Х. Гимильштейб, В. А. Чижевский.
Перед тем, как начать выполнение задания Берии, Туполев запрашивает чертежи своего четырехмоторного бомбардировщика ТБ-7. Комплект чертежей доставляют в Бутырки, куда привозят и Туполева. После их просмотра, восстановив в памяти работу пятилетней давности, он возвращается в Болшево. Группа приступает к первым расчетам. Во дворе в натуральную величину начинают сколачивать макет. Но у всех тяжело на душе. Создание пикирующего четырехмоторного самолета - нереально; технически страна к этому не готова. Когда это поймет даже Берия, их снова обвинят в саботаже и вредительстве и уж тут без ГУЛАГ не обойдется. И болшевцы готовятся к неравной схватке с всесильным наркомом.
Туполев и его "мозговой центр" - А. И. Некрасов, Р. Л. Бартини, С. М. Егер, А. В. Надашкевич, Ю. В. Коренев, П. И. Вальтер, Г. С. Френкель - готовят для Берии докладную, в которой обосновывают не только сложность выполнения заданного проекта, но и неэффективность такой машины в боевой обстановке. В ней же излагается вариант Туполева: создание двухмоторного фронтового пикирующего бомбардировщика. Здесь все проникнуто здравым смыслом, заботой о безопасности Родины. Арестант Туполев уверен, что в его ТБ-7, взлетевшем в 1936 г., все еще имеются возможности дальнейшего развития, что этот самолет сможет наносить мощные бомбовые удары по агрессору, по его тылам. А вот фронтовой скоростной бомбардировшик СБ, взлетевший впервые в 34-м, требует уже замены. В случае военного конфликта пехоте потребуется именно такая, но отвечающая сегодняшнему уровню техники машина, способная взламывать укрепленные районы, не боящаяся атак истребителей.
Выслушав в своем кабинете на Лубянке доклад Туполева, Берия разгневался. Вероятно, он уже сообщил Сталину о четырехмоторном чудо-самолете. Но Туполеву некуда было отступать, ему нужна была только победа, то есть отмена абсурдного задания и получение разрешения о начале работ над проектом двухмоторного самолета. Мы не сможем никогда узнать, чего это стоило Андрею Николаевичу, но в Болшево он вернулся со щитом.
Началась работа по новому заданию. Работали шесть дней в неделю по 10 часов. Воскресенье было днем отдыха. Жизнь везде пробивает себе дорогу, даже в тюрьме. Арестанты попросили у администрации патефон и домино. Стало веселее в часы досуга. Затем возникла мысль своими силами изготовить струнные музыкальные инструменты. Разрешение было получено. На деньги заключенных были куплены металлические детали и струны. Вскоре зазвучали гитары, балалайки, мандолина, сделанные из полуторамиллиметровой фанеры. Андрей Николаевич любил выступления тюремного оркестра, иногда слушал патефон, но в домино не играл.
Один раз в два месяца разрешалось свидание с родными, на которое можно было пригласить двух человек. Составлялась предварительная заявка, в которой указывалась степень родства. Свидания проходили в особой комнате в Бутырской тюрьме, куда привозили счастливцев.
В ноябре 1938 г, в Болшево за сплошным забором с колючей проволокой было скромно отмечено 50-летие создателя советского цельнометаллического самолетостроения Андрея Николаевича Туполева. На деньги зеков завхоз купил к столу яблоки апорт.
Работа продвигалась быстро. Для всякого рода докладов Туполева часто возили в Москву к Берии. Однажды товарищи попросили его поговорить в высоких сферах об улучшении питания и о плачевном положении дел с папиросами.
При очередной встрече с шефом НКВД Туполев после доклада стал класть в свои карманы папиросы, в изобилии лежавшие на столе. Берия удивился, так как знал, что Туполев не курит, и спросил, зачем он это делает. Андрей Николаевич сказал, что с куревом у его работников затруднения, да и кормить стали плохо. Тут же был вызван "чин", которому приказали всех обеспечить папиросами по индивидуальному выбору и "кормить как в ресторане". На другой же день староста Алимов составлял список курильщиков. Его возглавил некурящий Туполев, заказавший для раздаривания "Герцеговину Флор". На ней же остановил свой выбор Алимов, но для себя. Членкорреспондент АН А. И. Некрасов попросил "Казбек", остальные - "Беломор". Когда болшевский руководитель НКВД узнал, что ему приказано кормить своих подопечных "как в ресторане", то очень расстроился. "Ну где я для вас возьму такого повара?" - говорил он Туполеву. "Ваша власть, арестуйте лучшего из "Националя" - и сюда", - посоветовал Андрей Николаевич. Повар экстра-класса остался, конечно, на своем месте, но кормить стали много лучше.
Движения было мало, питание хорошее - все стали полнеть. Алимов предложил делать физзарядку. Подъем был в 8 часов для всех. По просьбе Алимова, дежурный охранник будил его в 7 часов 40 минут, он поднимал остальных и выводил во двор для вольных упражнений на свежем воздухе. Заканчивались они бегом, Иногда в зарядке принимал участие и Андрей Николаевич. Но бег он заменял ходьбой.
Банный день проводился в Бутырках. Это было для начальства очень хлопотно. Ехать далеко, надо 2 - 3 "черных ворона", так как в одну машину загружалось всего 20 - 30 человек. Для упрощения дела стали три раза в месяц в мужской день арендовать Болшевскую баню. Возили, конечно, тоже на "воронках", но зато близко. Мальчишки, вспоминает Алимов, всегда как-то узнавали об их приезде, собирались поодаль и кричали: "Зуликов привезли!"
Наконец наступила стадия строительства деревянного макета двухмоторного бомбардировщика в натуральную величину. За отсутствием подходящего помещения пришлось это делать под открытым небом. Неожиданно, когда макет был уже практически готов, поступила команда начальника ЦКБ-29 Г. Я. Кутепова - немедленно разобрать. Туполев отправился выяснять в чем дело. Оказалось, что, пролетая над территорией колонии, летчики заметили макет и приняли его за самолет. Естественно, они решили, что произошла авиационная катастрофа - еще бы, самолет в лесу! - и сообщили об этом начальству. Чтобы исключить подобные случаи в дальнейшем, Кутепов и приказал разобрать макет. Андрей Николаевич разъяснил, что делать этого ни в коем случае нельзя, и предложил укрыть макет чем-нибудь сверху. Очень быстро доставили брезент, который и скрыл деревянную машину от зорких глаз летчиков.
Настало время, когда болшевцы уже не могли справляться с работой. Требовались люди, помещение; надвигались цеховые работы. В апреле 1939 г. группа Туполева была переведена из Болшево в Москву в здание КОСОС, где уже трудились группы В. М. Петлякова и В. М. Мясищева. По сути эти группы были настоящими КБ, именовавшимися в целях секретности СТО. Засекретиться еще больше удалось после того, как буквенную аббревиатуру "СТО" заменили на числовую - "100". КБ Петлякова появилось в КОСОС первым и его стали называть СТО или "100". Мясищевцы прибыли вторыми и получили шифр "102". Туполевцы были третьими и съели спецтехотделом "103". По непонятной пока причине организованное вскоре в КОСОС четвертое КБ Томашевича получило шифр не "104", а "110". Быть может, в недрах ведомства Берии уже где-то существовали отделы с № 104 по № 109?