О козе

До козы еще не дошел. Начало впечатляет. Поразительно, что это публикация - 1971 года!
Текст здесь:

http://lib.ru/PROZA/DUBROWIN/koza.txt

Он набросился  на Влада  и стал срывать  с него одежду. Вад дрался  как
тигр, но силы были слишком неравны.
     Со  мною Ему пришлось повозиться: я был рослее и крепче брата. Мне даже
удалось опрокинуть Его на солому, но это была случайность.
     Потом Он принес банку с колесной мазью и обмазал нас вонючей жидкостью.
Мы  были  брошены на солому в куриный закуток. Калитку  Он закрутил  толстой
проволокой.  Его  пальцы  смяли  проволоку, как  солому.  Позже  я попытался
раскрутить ее, но не смог отогнуть даже конец.
     В  закутке было  очень жарко.  С одной стороны - стена сарая,  с двух -
высокая каменная ограда сада. Сверху - клочок неба с раскаленной сковородкой
солнца, внизу - горячая солома. Он знал, куда посадить.
     - А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а, - затянул Вад.
     Он был очень  упрямый, мой младший брат Вад. Он мог часами  тянуть одну
какую-нибудь ноту. Средневековые фанатики не годились ему в подметки. Кто из
них смог бы простоять в роднике два часа босым? А мой брат простоял, даже не
на спор,  а просто так, из упрямства. Для испытания своей воли брат выжег  у
себя  на руке увеличительным  стеклом букву "В".  Когда рука у него шипела и
дымилась,   он   лишь  смеялся  страшным   смехом.  Впервые  его   упрямство
обнаружилось  в раннем  детстве.  Когда  Ваду  сравнялось  четыре  года,  он
неожиданно  перестал разговаривать. Перепуганная  мать стала  таскать его по
больницам. Врачи проделывали с Вадом всякие фокусы, но он оставался нем.
     Так продолжалось около месяца. Мы уже стали привыкать к  мысли, что Вад
по какой-то причине сделался глухонемым, как вдруг мой брат опять заговорил.
Оказывается,  все это время  он молчал нарочно:  обиделся на мать,  когда та
вечером не пустила его гулять на улицу.
     Из  упрямства  Вад  делал  все наоборот. "Перечил", как говорила  мать.
Например, скажешь ему:
     - Пошли в лес.
     - Вад тут же отвечает.
     - Нет. Я хочу на речку.
     Так что,  если его надо было позвать в лес,  то я приглашал на речку, и
получалось все, как надо.
     Но любимым упрямством Вада было нытье. Он  умел ныть часами.  Например,
ляжет на  пол и твердит:  "Дай, дай, дай, дай... "  или  другое какое-нибудь
слово -  до  тех пор, пока человек не выйдет из себя и не кинется на Вада. А
тому хоть бы что. От ругани мой брат становился еще упрямее...
     Вот и сейчас. Прошло, наверно, уже часа полтора, а брат все тянул:
     - А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а.
     Мне давно уже надоело, но Вад даже не охрип. И  как он мог драть глотку
при  такой  жаре?  Удивительно   выносливый  человек  мой  брат,  хотя   ему
всего-навсего восемь лет.
     Наконец Вад вывел из терпения Его. А у Него были железные нервы.
     Он появился во дворе с кнутом.
     - Молчать!
     - А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а
     - Я кому сказал!
     - А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а.
     Свистнул кнут. На вымазанной ноге Вада появилась белая полоса
     - Я кому сказал - молчать!
     - А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а.
     Он стеганул второй раз, точнее. Вад даже не пошевелился.
     - Это не дети, - сказал Он.- Это звери.
     Хлестать Он больше не стал. Наверно, стало жаль кнута, который пачкался
о колесную мазь. Он ушел, бормоча и вытирая кнут пыльным лопухом.
     Он - это наш отец.