День радио

Небольшая мужская рука с тонкими пальцами взялась за безупречно ровное бедро, облаченное в черные узкие брючки, продвинулась повыше и с наслаждением сжала молодую мышцу. Поверх руки легла еще одна, узкая и невесомая, и ее длинные пальчики со строгим маникюром заключили мужскую руку в несильный замочек и заиграли, говоря «спасибо». Голубые глаза поймали взгляд карих и с удовлетворением отметили их блеск. Обладателя тонких пальцев, голубых глаз и избытка тестостерона звали Андрей, он учился в медицинском вузе, очень комплексовал по поводу невозможности заработать нормальные деньги и потому подрабатывал на местном отделении известной радиостанции ведущим автомобильных новостей. Обладательницу карих глаз, ровных бедер и маникюра звали Ира, она училась в менее напряженном вузе на юрфаке, и поэтому могла себе позволить работать на том же радио в коммерческом отделе. Молодые люди не были обременены лишним весом, салонным воспитанием и предрассудками, были знакомы уже полтора года, стабильно друг от друга тащились и поэтому стремились к физическому контакту в любой свободный момент (как например сейчас, в маршрутке), к тому же были за это друг другу бесконечно благодарны и стремились отдать за это долг регулярно каждый вечер. В руке каждого маршрутного путешественника ждала своего часа полторашка местного пива. На дворе стоял май 2002 года, и ребята ехали на берег реки у затона, отмечать День радио.
Выпрыгнув из маршрутки у березовой рощи, ребята порадовались надежному майскому солнцу и зашагали к реке, где их уже ждала обширная компания работников студии и коммерческого отдела. Не зная толком, где они собственно расположились, Андрюха взял мобильник и набрал одного из участников действа. Ответил ему человеческий голос, настолько распираемый радостью, что больше он был похож на голос гамадрила:
- АНДРРРЮХА!!!!!!! КАКИЕ ДЕЛА???!!!!!!!! КОГДА ПОДОЙДЕТЕ???!!!!!
- Да мы уже практически подошли, ты только скажи, где на берегу тебя искать.
- Ты где стоишь???!!!
- На берегу затона лицом к толкачу.
- Повернись налево!!
В нескольких десятках шагов Ира с Андреем обнаружили радостную рожу заместителя директора коммерческого отдела, под которой на уже помятой белой рубашке болтался галстук с распущенным узлом, а чуть ниже его – атрибут любого зама: намечающееся брюшко.
- Вали сюда!!!
Радостного гамадрила звали Филя Прасковяк, причем имя Филя было совершенно настоящим. Но залихватское звучание имени и фамилии соответствовало его обладателю только тогда, когда он был пьян. В остальное же время Филя напускал на себя серьезности и шутил мало, и именно поэтому, наверное, стал замом.
Путь сладкой парочки в сторону радостного Фили оказался прегражден глубокой впадиной, на дне которой журчал ручей. Через впадину кем-то давно умершим был перекинут мост, от которого остался только железный остов – деревянное покрытие бомжи давно разобрали.
- Че, прямо по мосту полезем? – смутился Андрюха.
- Давай, давай. Только осторожней, - ответила его подруга. Ребята с опаской перешли овражек, пару раз серьезно испугавшись, так как очумевший Прасковяк запрыгнул на край мостка и начал с остервенением и криками раскачивать ржавую железяку, отчего она замоталась под ногами и заскрипела, как старые качели. В конце концов Андрюха спрыгнул на твердую землю и с наслаждением хлопнул своего знакомого по протянутой лапе:
- Ну че, держи флян, скоро такие же будем, как ты.
А пока они шли к поляне на берегу, Андрей шепнул подруге:
- Думается мне, когда эти дураки нажрутся, они обязательно полезут на этот мостик и кто-нибудь долбанется вниз.
- Вполне может быть, - кивнула Ира. – Хотя пьяные никогда ничего себе не ломают.
Женщина, как всегда, была права благодаря своему женскому чутью. «Ружье», которое должно было выстрелить в конце, висело совсем в другом месте. И даже не висело, а сидело.
Компания, расположившаяся на поляне, оказалась разновозрастной и разношерстной. В середине, у костра, сидели самые значительные люди. Один из них был директором коммерческого отдела. Его звали Дима, а фамилия у него была Штучкин, но он ее совершенно не смущался, потому что все равно был круче почти всех. Дима обладал ненапряженным, свойским нравом, и к тому же прекрасно, в лицах рассказывал анекдоты, поэтому пользовался у подчиненных уважением без тени подобострастия. Сообразно своему посту Дима обладал брюшком чуть поболе, чем у Фили.
Рядом сидел директор собственно радиостудии. Звали его Паша Рябчиков, и он был еще толще собрата Димы благодаря щедрому пузу, в которое Ира любила при встрече тыкать пальцем, чтобы еще раз удивиться, как это человек может быть таким неоформленным. Еще совсем недавно Паша был звукорежиссером, но теперь он не позволял бывшим сослуживцам, а ныне подчиненным говорить с ним на равных и тыкать в пузо пальцем, а потому ни подобострастием, ни особым уважением у них не пользовался. Новый звукорежиссер в это время сидел в одиночку под кустом и потягивал водяру. Он еще не знал, что зимой его уволят за постоянное отсутствие на работе по причине больных почек. Звуковик был уверен, что не виноват в том, что у него больные почки. Хотя на самом деле, конечно же, виноват был.
Третьим толстуном у костра был тормозной и огромный Олег Суглоб, который, несмотря на свои размеры и подходящий к тридцатке возраст, был простым коллегой Иры, таким же менеджером, как и она сама. Он прекрасно знал, во сколько раз он получает меньше, чем Паша и Дима, но считал своим долгом с ними сидеть и рассказывать свои несмешные и тягучие, как коровья жвачка, анекдоты. Андрюха с улыбкой пожал руки костровым и пошел дальше по периметру.
У самого берега, у обрыва, расположились на траве ребята одной с Андреем весовой категории. Здесь был, в частности, Деня Штучкин, младший брат директора Димы, имевший точно такое же лицо, как и брат, но еще не оплывшую фигуру. Он для Димы был примерно тем же, чем Де Вито для Шварцнеггера в известном фильме: вся ответственность и целеустремленность досталась Диме, а на Денискину долю выпала вся безалаберность и сиюминутность. Деня жил на деньги брата и был не особо придирчив в выборе телок на вечер.
Также тут сидел Леша Краснопёркин, ответственный за эфир. Лешу все звали Красным, но он также носил синие, зеленые и вообще цветастые футболки, и эта разноцветность как-то компенсировала его спокойный и молчаливый нрав. Сегодня Красный одел желтое. Красный никогда не был пьяным, никогда не дрался, никогда не был замечен с девушкой и на все сообщаемые ему новости о происходящем вокруг отзывался одним словом: «Придурки!». Кроме трезвости ума, у Красного было еще одно преимущество, которым он, правда, не пользовался: он был младшим братом директора всей радиостанции, т.е. начальника и Паши, и Димы. Но Красный-старший в тот момент валялся дома со смертельной похмелюгой и просто физически не мог приехать.
Но особенно Андрюха был рад увидеть еще одного персонажа этого круга. Его тезка, сценарист рекламных роликов, был чуть старше остальных пацанов и резко бросался в глаза. Его довольная квадратная морда была оснащена затемненными очками, конкретной щетиной и банданой с черепами. На волосатой груди была натянута черная майка, широкий армейский ремень поддерживал камуфляжные штаны, а пониже коленки совершенно неприкрыто был пристегнут зловещий кривой клинок. Зубы вооруженного товарища тем более могли испугать кого угодно. Вообще настоящие зубы Андрюхи-монстра валялись черт знает где, ему давно их выбили, а вместо них красовался забор из металлических фасеток. Белые пластмаски из них давно вылетели от постоянных ударов чьих-нибудь кулаков, поэтому сценарист улыбался тем, что осталось – каркасом. Сначала сослуживцы звали сценариста «Мэрилин» (не в смысле Монро, а в смысле Мэнсон), но он придумал себе погонялу Дрэгон (т.е. Дракон), и все помаленьку к ней стали привыкать. Имя Дрэгон подходило постоянному участнику драк, попоек и оргий куда больше, чем Андрей.
Тезки обнялись, пожали руки и немедленно приступили к распитию пива, которое валялось у каждого дерева и вообще было в избытке. Водка была припрятана на конец торжества неизвестно где.
Поодаль сидела еще одна небольшая группка. Ее возглавлял человек с гитарой по фамилии Романчай. Романчай был молдаванином, ему было под сорок, и лебединая песня его давно уже была позади. Прозвучала она в начале девяностых, когда Романчай стал лауреатом конкурса в Ялте, и с ним законтачил один продюсер, предложивший ему контракт с тем условием, что свою любимую группу зауральский соловей кинет. Романчай отказался наотрез и вернулся домой, и ничего лучшего с ним уже не происходило. Работал Романчай в конторе по производству телерекламы аранжировщиком и певуном и был не в курсе, что через год она закроется и ему придется спиться совсем. Романчай на все пьянки таскал с собой двух-трех почитателей, которые отличались от него только родом занятий: Романчай пел и пил, а они только пили. Также вокруг Романчая сгрудились три девушки – новые работницы коммерческого отдела, каждая из них представляла из себя бесформенную массу, одетую не по моде, но обтягивающе. В эту самую большую и наименее перспективную компанию подсел и Филя, и его радостные крики стали затихать в общем гуле и хохоте. Ира, в отличие от вышеозначенных девушек, была умна и привлекательна, а потому всегда, как и в этот раз, тусовалась с пацанами.
Иринке было хорошо и весело. Вокруг нее сидели четыре неглупых чувака, постоянно травившие анекдоты и временами снабжавшие ее необходимыми комплиментами. Дрэгон своим хохотом, хрипоте которого мог бы позавидовать Никита Джигурда, заглушал всех остальных. Андрюха временами припоминал сидевших в других компаниях нелестными эпитетами, и каждый из них так метко к ним подходил, что Ирка наградила своего другана щедрым поцелуем в шею. Андрюха расцвел и гордо поглядел вокруг. Рядом оказался одиноко сидевший Суглоб. Его выжили из круга директоров простым молчанием в ответ на его тягучие анекдоты, и теперь он сидел с уже второй на сегодня полторашкой и отражал лысиной майское солнце. На круглом лице Суглоба была написана жалость к себе, помноженная на нетрезвость. Андрюха вспомнил, что недавно Олега бросила подруга. Может, ей надоела его лысина, а может, слишком неторопливая речь. Но нет, подумал Андрей, скорее всего ей надоело, что он ни черта не может себе позволить и занимается не мужским делом. Андрюха усмехнулся:
- Че, Сугроб, втыкаешь? Благоверную свою вспомнил? Не ссы, братан, будет и на твоей бесштанной улице праздник! – сказал он совершенно беззаботно и уже хотел повернуть голову обратно, но заметил на лице Суглоба-Сугроба недобрые изменения.
- Как ты сказал? КАК ТЫ СКАЗАЛ, ПОВТОРИ!
Андрюха подумал, что Сугроб, как всегда, изображает неукротимую злость, и повторил:
- Будет, говорю, и на твоей бесштанной улице праздник! – и с улыбкой стал ждать ответной реакции.
Но Сугроб, видимо, не хотел шутить. Он совершенно серьезно подошел к сидевшему на траве Андрюхе сзади и заключил его вместе с полторашкой в железные объятия своих мясистых лап. В объятия попали и руки, и согнутые ноги Андрюхи. Согнутый обладатель полторашки понял, что случилось непоправимое: он обречен выслушать долгую речь Олега об основах поведения со старшими, даже не имея возможности никуда смыться.
Сугроб повел себя именно так, как и полагается большому, тормозному и пьяному чуваку. Он долго молча пыхтел Андрюхе в ухо и только через пару минут изрек:
- Ты меня оскорбил.
- Каким местом я тебя оскорбил?
- Ты меня оскорбил!
- Слышь, Сугроб, завязывай, -  впряглась Ирка. – Не смешно уже.
- Молчи, женщина. – И Олег завис еще на пару минут, после чего начал сначала: - Ты меня оскорбил.
- Я тебя понял, Олега. Дай мне встать и иди пей пиво.
Андрей попытался вырваться, действуя в пределах дружелюбного копошения, но лапы Сугроба оказались слишком упрямыми, и Андрюха перестал копошиться и занервничал.
- Ты меня оскорбил. За свои слова надо отвечать.
- Слышь, дурак, никто тебя не трогал! – Обидчик перешел на серьезный тон, ему уже надоела эта зависшая ситуация. – Пусти меня и не бери в голову.
- Ах, не бери в голову? Ну, сучок, сейчас ты будешь отвечать за свои слова!
И Сугроб взял невесомого Андрея в охапку и потащил к обрыву. Мысли в голове Андрея вскипели, как вода с пельменями. Он жутко возмутился и вдруг понял, что его совершенно серьезно будут держать над обрывом, пока он не извинится или не сделает еще что-нибудь, что пожелает этот толстый идиот. Андрей почувствовал, что его мозги клинануло, и чувство миролюбия и трезвого восприятия сменилось на ярость, и мир перед глазами потерял стабильность и как-то покраснел. Студент заревел, остервенело заработал руками и ногами и с криком «Заебал сука твою мать, отпусти, ублюдок!!!» вырвался и выпал на землю. Тут же его освободившиеся ноги ощутили просто какой-то электрический напор, и Андрюха с наслаждением всадил носок правого ботинка в некрасивую плоть, раз и еще раз, «на, сволочь, на!», замечая, как подошва достает до Суглобовских ребер. В следующую секунду Андрюха хотел уже воспользоваться рукой, но электричество вдруг ушло в землю, и студент понял, что он наделал. Стоявшая перед ним глыба вновь стала больше его в полтора раза, расширила ноздри и голосом Рэмбо сказала:
- ЧТО-О?.....
Андрей присел и сжал пальцы. Сугроб стянул майку, обнажив оплывшие холодцы из мяса и жира, и пошел на Андрюху. Тот понял, что бравада далее бессмысленна, и включил ноги. Остальные ребята привстали и с криками «Стой, Олег!» последовали за бегунами.
Андрей пробежал десяток метров, оглядываясь на озверевшего пьяного бывшего друга, и подумал, что убежать к дороге было бы совсем по-бабски, и сделал пару кругов вокруг кустов. Сугроб неотвратимо следовал за ним, выкрикивая нецензурные угрозы. В итоге тревога за себя и желание не оказаться трусом вконец запутали Андрея, и он остановился, свернулся на земле калачиком и закрыл руками голову. Получив пару пинков в спину, Андрей удивился, что ему не больно, и приподнялся. Сугроб стоял, обвешенный Красным, Деней и его старшим братом, подбежавшим на помощь, и двигался с большим трудом. Мужики орали на него, пытаясь отвлечь внимание от Андрюхи, а Дрэгон сжал руку на горле Олега и втирал ему прямо в ухо: «Олег, стой, остановись, Олег, успокойся, дыши ровнее». Неудачник-переросток не переставая пытался вырваться и содрогал воздух вокруг жесткими матюгами.
В конце концов ярость отступила от Олега, и он позволил Дрэгону увести себя подальше в рощу. Дрэгон обернулся к своему тезке, сказал «Сиди спокойно, я все улажу», взял клинок в руку и пошел устаканивать Сугробские эмоции. Андрюха присел обратно к друзьям и схватился за свои мысли. Он еще никогда в жизни не атаковал людей больше себя по размеру и уже пару лет ни с кем не дрался, и теперь в голове у него смешались радость от того, что цел, от того, что так удачно засадил ногой, и досада от того, что драться вообще-то не умеет.
Подруга с пониманием отнеслась к ситуации и даже похвалила студента, отчего он расслабился, вновь взялся за пиво и принялся за мирное обсуждение инцидента.
В роще в это время Дрэгон и подошедший Филя с озабоченными лицами втирали пьяному и полуголому идиоту то, что обычно приходится втирать напившимся отморозкам, чтобы они не наломали дров: прописные истины о том, что драться в праздник нехорошо, что Андрей вообще-то куда слабее его, что Олега все понимают, но помочь ничем не могут, что в действиях студента ничего, кроме шутки не было. Сугроб слушал это все молча, насупившись, а если и говорил что-то, то не Филе с Дрэгоном, а сидевшему у обрыва Андрюхе:
- Я тебя урою! Слышишь, ты, сука! Я тебя убью! Просто убью!
Но Андрей не воспринимал эти крики всерьез. Он надеялся, что при возобновлении инцидента им всем удастся совладать с придурком, тем более что Штучкин-старший проявлял к этому явное сочувствие. Его собрат Паша Рябчиков весь инцидент провел, поедая бутерброды и глядя на дерущихся через кусты. Теперь же он подошел к улыбавшемуся Андрею, присел и сказал:
- А в чем дело-то? Че за кипеж, ха-ха?
Андрей объяснил суть дела.
- Ха! Так надо было ему дать по-нормальному, по-мужски! Че ты бегал-то?
- Да знаешь, он бы мне башку прошиб, если бы не Дрэгон с пацанами.
- Ха! Ты, студент, видать, и драться не умеешь. Я бы на твоем месте ему сразу в шею бил бы. Там сонная артерия есть, знаешь такую?
- Мне не знать! – Студент-медик снисходительно улыбнулся своему начальнику.
- Ну вот, по ней надо бить. Ногой.  Сразу раз – и человек вырубается.
- И че бы мы потом с ним делали? – усмехнулся Андрей, представив, на какой градус пришлось бы Паше задрать ногу, чтобы достать до Олеговой шеи.
- Че делали! Ха! Да ты еще совсем зеленый, студент! – И Паша вернулся к костру, поедая бутер с какой-то светло-коричневой шнягой из консервы.
Между тем вечер зрел. Хилые палки в директорском костре побелели и перестали давать пламя, и девки отвлеклись от все это время певшего молдаванина, чтобы своими грязными руками насадить мясо на шампуры. Друзья Романчая стали наконец встревать в его пение, вспоминая, как они клево после путча ездили по области на ПАЗике с кучей дэковской аппаратуры и лабали в деревенских клубах. Все воспоминания сводились к тому, как какой-нибудь Леша или Слава, напившись после концерта или даже перед ним, засыпал головой в барабане, облевывал микрофон во время пения, падал в оркестровую яму в обнимку с гардеробщицей, забывал в гостиничном унитазном бачке паспорт или проделывал еще какую-нибудь жутко смешную вещь. Романчай закидывал свою вихрастую башку и смеялся, ведь в те времена он был молод, и мог спать с необрюзгшими, нерожавшими и невозражавшими женщинами.
Дрэгон между тем не успевал пить вместе с пацанами, так как временами останавливал Сугроба в порывах накинуться на Андрюху. Сугроб уже сидел вместе со всеми, ни с кем не разговаривал и только шипел тихие угрозы в сторону студента.
А студент получал от жизни удовольствие. Он с Ирой и с пацанами уже много раз выпил за здоровье своего радио и горланил вместе с Деней, Филей и  Красным «Кру-у-угом тайга, а бурые медведи осатанели, стало быть весна-а-а!!!» Между тем Штучкин-старший наладил производство шашлыков, и молодежь первой накинулась на вожделенные куски. Ребята уплетали мясо, слушали свежую десятку анекдотов от Димы и дружно ржали, поперхиваясь свиными жилами и пивом. Затем Филя подошел к обрыву и пустил гордую струю точно в ручей в овражке. Рядом встал Андрюха и, расстегнув штаны, умудрился попасть своей струей точно поперек замовской. Парни радостно удивились этому обстоятельству и решили отныне стать «мочевыми братьями».
Как только мясо кончилось, Дима Штучкин встал и молча увлек одну из довольных девиц подальше в кусты. Девица на этот случай у Димы была всегда одна и та же, и он считал, что нормальному человеку жены и такой девицы должно всегда хватать. Девица же давно забыла, с чего начались ее отработки по кустам с шефом, но функцию свою исполняла исправно.
Тем временем младший братец любвеобильного шефа уже сожрал свою порцию и теперь с интересом смотрел на сидевшего с краю Сугроба. Тот по прежнему был зол, нетрезв и к тому же держал в руке найденный им флян водки. На футболке террориста уже второй час висели прошлогодние листья и виднелись отпечатки чьих-то больших ботинок.
Сугроб поймал Денискин взгляд и спросил, злобно протягивая каждую шипящую согласную:
- Че сссмотришшь, сука??
- Хочу и смотрю, - ответил Деня небрежно и облизал пальцы. – Ты стань попроще, че пургу нагоняешь опять.
Но Олегу было достаточно одного указания на то, что он, оказывается, недостаточно простой. Одинокая извилина в жирном мозгу опять свернулась в кольцо, и Сугроб повторил:
- Че ты смотришь, сука? Тоже хочешь получить?
Но Денис был куда менее дальновиден, чем Андрей, и побывал в куда большем количестве драк. Поэтому он ни секунды не стал скрывать от Олега свое истинное отношение к нему, и на вопрос, хочет ли он тоже получить, ответил просто:
- Ой, да **** я тебя в рот, на хрен ты нужен.
- ЧТО-ОО?!!!
Сугроб покрылся испариной и мигом сдернул запыленную футболку.
Денис почувствовал запах лиха в воздухе, и ему это понравилось:
- Я говорю, в рот я тебя ****!
- Повтори!!! – Олег привстал и начал выдергивать ремень из штанов. Присутствующие насторожились. Денис пошел ва-банк.
- В рот я тебя ****!
- Повтори, ссссука!! – Олег выдернул ремень и сложил его вдвое.
Денис еще раз, с надрывом, повторил свою матерщинную мантру, и тут же получил тяжелой грязной ногой в челюсть. Дрэгон, Андрей и Красный поднялись со своих мест, и Дракон вынул из штанины нож. Денис попытался дать сдачи мужику, который был вдвое его тяжелее, и смог попасть ему по голени ногой. Олег повалился на пацана, накинул ему ремень вокруг шеи и молча стал давить. Денис и припавший рядом Андрюха успели засунуть под ремень руки и кое-как пытались ослабить хватку. Рожа Дениса готовилась посинеть. Среди криков глупых бабенций, рева налетевших пацанов, стона Дениса и мычания Олега слышался срывающийся от натуги голос Иры: «Дайте я задушу этого ублюдка, он Дениску убить хочет!!!» Мощная махина не поддавалась. Несмотря на навалившегося на него Дрэгона и висевших на руках и ногах парней, Сугроб методично, хотя и не метко, бил Дениса по лицу и животу руками и иногда ногами, и Денис через боль и кровь старался отвечать. Защитники с обеих сторон, однако, держали дистанцию неплохо, и все удары долбили по коже, но ни один толком не попал прямо, и хруста костей, который Андрей был готов услышать в любой момент, так и не последовало.
Но вот Сугроб достал копытом до Денискиного плеча и ткнул сильнее. Парень заорал, и Дрэгон с ревом «Ну, дождался, карапуз» черкнул Олега клинком по правому предплечью с наружной стороны. Махина тут же заткнулась, привстала и отпустила Дениса. Ремень ослаб и упал на землю.
- Суки, я вас ВСЕХ УБЬЮ! – воскликнул Сугроб, хлюпая по ране грязной рукой. Из-за кустов выскочил полуодетый Дима-директор и молча навалился на Олега сзади. Пьяный свин покачнулся, и под весом наскочивших на него Димы, Дрэгона, Красного и  Фили Прасковяка повалился на землю. Рядом корчился Денис, руки которого Андрюха скрутил у него за спиной, а свободной рукой, замотанной в рукав куртки, Андрей заткнул ему ротозельник, чтобы сквернословивший правдолюб прекратил наконец свои дерзкие выкрики.
И тут произошло то, что Андрей теоретически от своей подруги ожидать мог, но не видел такого даже в снах. Покрасневшая от гнева Ира подлетела к валявшемуся Сугробу сзади с его же ремнем в руках и со словами «Получай, гад, чего заслужил!» быстро обернула его вокруг толстой шеи и стала давить.
- Убью, тварь! – захрипел Олег и попытался выкрутиться, но на каждой его руке висело по два человека, и попытка оказалась безуспешной. Бесстрашная Ира налегла коленом Олегу под затылок, и давление ремня на его шею стало угрожающим. Андрюха обомлел. Он мог поклясться, что видел свою Иру в такой ярости впервые. Ирины белки налились кровью, ее пальцы побелели, и сквозь сжатые зубы хрупкая девчонка с ненавистью повторяла:
- Ты как себя ведешь, быдло… Да ты одного его пальца не стоишь, мерин… Хрипи, хрипи, падла, запомни День радио, когда еще у тебя такой праздник будет, подлюка...
Андрей потерял контроль над Денисом, он просто перестал дышать, он смотрел на свою девушку и не узнавал ее, ему были незнакомы эти налитые глаза, гепардовый оскал белых зубов, угрожающий шепот. …Денис вырвал зубы из рукава Андреевой куртки и заорал:
- Подыхай, падла!!! Щас ты сдохнешь!!!
Олег, огромный, здоровый Олег, между тем и вправду собрался издохнуть. Его лицо стало похожим на палитру, где неизвестный художник сначала размазал малиновую краску, затем разогнал ее синей, а потом сверху решил покрыть все белилами. Белила захватывали последние клочки синевы на Олеговой лысой голове и съели весь набежавший за полдня пот. Олег уже не мог ничего говорить, не мог сопротивляться, его руки ослабли и беспомощно пытались найти ремень на шее. Ирка с остервенением вдавливала суглобский кадык в побелевшую плоть и не хотела уставать.
Парни наконец ослабили хватку и дружно заорали: «Хватит! Отпускай! Отпускай!» Ира убрала коленку и отпрыгнула в сторону. Андрюха оставил Деню Штучкина в покое и подбежал к ней. Слов для изъяснения своих чувств он не знал, поэтому просто обнял ее, прижал к себе и отошел с ней подальше от обрыва. Дрэгон, Дима, Красный и Филя отдыхали на земле, тяжело дыша и осоловело матерясь. Посиневшая туша Олега лежала мордой вверх и беспомощно откашливалась.
Андрей огляделся. Поле пьяни оказалось реально похожим на поле брани. У кустов валялись куртки и брошенная Романчаем гитара. Самого лауреата рядом не было, он убежал и прихватил своих безликих фанатов с собой. Девки в компании круглого кушавшего Паши стояли поодаль, плакали и боялись. Когда Олег попытался перевернуться на живот и у него это не вышло, одна из девок подбежала к нему и стала визжать:
- Олеженька! Солнышко! Очнись! Очнись! Ребята! Сделайте ему кто-нибудь искусственное дыхание! Он не дышит! Андрей, помоги! Олежек! Разотрите ему уши! Ребята! Олежек! А-а-а-а-а!
Андрюха подошел, взял Суглоба за плечо и, помогая себе носком ботинка, перевернул тушу на живот.
- Как же он тогда кашляет, если не дышит, дура?!! – И Андрей плюнул на землю, подобрал початый пузырь с водкой и пошел к сидевшей у дерева Иринке. Рядом с ней торчал очумевший от крика и тумаков Деня Штучкин и бессвязно ругался. Ребята Дениску одели и стали оттирать ссадины и грязь тряпкой, намоченной в водке. К санитарам подсел довольный Паша.
- Че, бурогозы, доигрались? Ха-ха! Говорил я тебе, малой, говорил, что язык тебя до задницы доведет, говорил? То-то! Салаги!
- Павел, вот ей-богу, сейчас не до тебя.
- Ты, Андрюха, послушай умного человека. Зачем это надо было Олега душить? Что вы ему в понедельник скажете?
- В рожу плюнем, да и все, ни хера мы ему не скажем, - отрезала Ира.
- Вы не так все сделали. С человеком надо говорить по-человечески, а не лезть с ремнем. Зачем вы его трогали? Надо было еще после Андрюхиного выкрутаса его домой отправить!
- Взял бы да отправил сам.
- Я за костром следил! А если уж он полез на вас, так надо было взять головёху да садануть пару раз по рукам. Жар горения – самое для человека страшное, он тут же перестает сопротивляться! Понял меня, доктор?
Андрей молчал только потому, что его донимал его начальник. Будь на его месте другой толстун – Андрюха бы не растерялся, теперь он был уверен, что знает, как делать дела, благо живой пример сидел (сидела) рядом и гладил(а) его по коленке.
- То-то же, студент!! Ха-ха! Учись!
- А где ты был-то, Павел??
- Дак, а кто же с девушками остался бы? Интересные вы какие!
И довольный Паша сгреб свою куртку, захватил пакетик с шашлыком и погреб домой.
- Кстати, - обернулся он, - гитару захватите. Романчай за ней завтра к нам зайдет. Он очень спешил.
Начало темнеть, и взлохмаченная Ира пошла к обрыву, чтобы найти слетевшую с ноги туфлю. Из полумрака неожиданно возник Сугроб:
- Ты меня придушить хотела, сссука!
С этими словами Олег со всей дури замахнулся, вложив в руку столько силы, сколько ни одна сволочь не посмеет употребить на борьбу с девушкой, и хлопнул Иринку по щеке. Невесомый организм шлепнулся наземь. Андрюха молнией выскочил из-за куста и, не зная, что еще тут можно придумать, просто закрыл упавшую сверху телом и растопырил вокруг конечности. В следующий миг он получил нехилый удар под ребра, но неведомая сила увлекла озверевшего Олега прочь от сладкой парочки. Андрей поднял голову. Дрэгон, сверкнув стальным ртом, приналег и столкнул Олега вниз по склону. Тот обессилено сполз к воде, обдирая локти и сорвав только что схватившийся тромб на предплечье, и, чувствуя себя полностью поверженным, полез в воду. Река не без отвращения впустила в свои воды орущего, потного и грязного мужика, который только что насмерть разругался со всем своим коллективом, включая начальника, поднял руку на девушку, от которой до этого потихоньку тащился, промочил в карманах пейджер и всю свою получку, чуть не помер за двадцать минут до этого и которого к тому же дома уже давно никто не ждал.
Ира поднялась на ноги и поняла, что идти ей будет не так просто.
- Андрюха, я ногу вывихнула, помогите мне.
Андрей и Денис взяли девчонку под плечи, и Андрей сказал, что делать здесь больше абсолютно не черта и надо грести к дороге.
- Туфлю мою найди тогда.
- Чего?
- Туфлю!!!
Андрей бегом нашел туфлю, и радостная помятая троица заковыляла к шоссе. В маршрутке ребята стали ржать безудержно, и им помогло в этом пиво, которое Денис успел захватить с собой. Вечер переходил в ночь, и ребята были явно довольны за себя и особенно за Дениса, который отделался ушибами и разбитой десной. Ира потирала ногу и говорила, что боль проходит. Андрей потирал бок и только шутил. Выйдя из маршрутки в центре, пацаны с Ирой отправились на темный неровный пляж и там еще долго делились впечатлениями, говорили, что Олега теперь уволят, орали песни и признавались даме в полном восхищении.
Дрэгон и Филя Прасковяк быстро оправились, и, прихватив с собой все еще трезвого Красного, дунули в парк культуры и поспели к самому закрытию. Прямо на выходе Андрюха-Дракон поймал двух довольных мясистых баб и одну из них тут же презентовал Красному «за боевые заслуги». Красный обозвал друзей придурками, но подарок взял.
Дима Штучкин терпеливо развез девушек по домам и отправился домой, к спавшей на кухне у телевизора жене. В низу живота его теплились воспоминания о романтическом вечере…

******

Наутро Олег Суглоб обнаружил себя под кустом у обрыва под чужой короткой курткой. Подушкой ему служила гитара, а на штанах сзади оказалась дырочка от попавшего под задницу крошечного уголька. Изумившись тому, как он прожил ночь при таком дубаке вокруг, Олег поднялся, кое-как собрал мозги в кучу и отправился домой. За две остановки до дома его выпнула кондукторша, так как Олег не смог выковырять из кармана слипшиеся рублевые бумажки.
В понедельник с Олегом никто не поздоровался, и Дмитрий объявил ему, что премии он лишен. Олег присел за свой стол, стараясь не замечать шепота коллег. У него на шее была отчетливо видна синюшная борозда, морда была исцарапана Иркиными ногтями, а на куртке так и остался след Андрюхиного ботинка.
Потом Олег долго подлизывался к Ире, стараясь делать вид, что все забыто, но Ира заговорила с ним только через неделю, да и то сквозь зубы. Андрей при встрече с Олегом не разговаривал и руки не подавал. Дениска и Красный, завидев Олега, улыбались и щурились, интересуясь о здоровье. Олег огрызался и потирал синюю шею.