36

Сегодня снег шел  не совсем такой, как всегда - огромными, пухлыми, почти нежными хлопьями медленно падал на землю - вот, собственно говоря, и все, чем это утро отличалось от многих других. Как всегда, я спешил на работу, как всегда, опаздывал, - транспорт, знаете ли...
В Небесной канцелярии меня ждал теплый, уютный кабинет, с большим, восьмигранным окном, сегодня - с видом на облака - теплые, мягкие, неживые...
Последние несколько вечеров я полюбил вместе со снегом неслышно лететь на землю, ложась в круг уличного фонаря уснувшим пьяницей. Тем, которого, бывает, окружит забота и сострадание: "Вставай, милый, замерзнешь..."
Мне помогает подняться немолодая уже дама - я совсем немного опираюсь на ее руку - мы идем к ней.  Забота и ласка кружат вокруг меня, и я замираю в их теплых объятиях, лишь перед рассветом исчезая на работу с последним легким домашним теплом.
Но иногда, на меня, сжавшегося в комок под фонарем, никто не может обратить внимание - так холодно, так холодно... 
Тогда я, охладевший, подхватываю под руки души замерзших, души умерших, души смертельно больных - мы медленно, как медленно падал снег, поднимаемся вверх, вверх, еще выше, в Вечный приют.
Они остаются там, а я... Я возвращаюсь к себе в кабинет, чтоб отпустить снег, и, падая вместе с ним, ощутить то, что некоторые чувствуют только в Вечном приюте.