7 Известности и Гении

:::::::::::::::::::::::::::::
Тур Графомании №7
«Известности и Гении»
(составлен коллективно)
:::::::::::::::::::::::::::::


В этом туре читателю предстоит угадать, кто и о ком писал нижеследующие слова...


1.
Еще со времен Французской революции появилась эта дурацкая, кретинская мода, когда все, кому не лень, воображают, будто гении (оставляя в стороне их творения) – это человеческие существа, более или менее похожие на всех остальных простых смертных. Все это чушь. И уж если это чушь в отношении меня – гения самой разносторонней духовности нашего времени, истинно современного гения, - то это втройне чушь в отношении гениев, олицетворявших вершины Ренессанса, каков почти божественный гений Рафаэля.



2.
Применительно к данному автору музыкальная терминология, пожалуй, более уместна, нежели литературоведческая. Начать с того, что проза N – не совсем проза и жанровые определения (роман, повесть, рассказ) приложимы к ней лишь частично. Повествовательная манера N принципиально вокальна, ибо берет свое начало не столько в сюжете, сколько в речевой каденции повествующего. Сюжет в произведениях N оказывается порождением и заложником каденции рассказчика, а не наоборот, как это практиковалось в художественной литературе на протяжении ее (у нас двухсотлетней) истории.



3.
Да, напор был. Лез на стенку. Но был и подпор – та самая почва, на которой все стенки стоят. Километры магнитофонной ленты от таганки до Магадана выстилали беззаконный путь. Под благовест собственного хрипа из выставленных на подоконники динамиков – хаживал от вертолета до гостиницы на Северах. А начальство? А начальство все эти пленки первым же и получало из рук собственных детей, с ума сошедших. Начальство звало автора в кабинет, слушало «* * *» и плакало так же беззаконно.



4.
За полтора месяца до смерти N я, молодой тогда человек, получил от нее письмо, и в нем между наблюдениями, обостренными ясным сознанием надвинувшегося конца и крайней хрупкости своего состояния, она выделила, что хочет «писать прозу, в которой одно сквозит через другое, и читателю становится легче дышать». Это короткое замечание описывает и стиль, и природу, и метод N-ской прозы – проявляющей вневременное через сиюминутное, снимающей задыхание составляющих самое жизнь сердечных приступов.



5.
А тот, кого учителем считаю,
Как тень прошел и тени не оставил.
Весь яд впитал, всю эту одурь выпил,
И славы ждал, и славы не дождался;
Кто был предвестьем, предзнаменованьем,
Всех пожалел, во всех вдохнул томленье –
И задохнулся…



6.
Его довольно крупная рука с длинными пальцами – ловкая,умеля, и при всем том тонкая,породистая, изящная, его манера смотреть, говорить, поворачивать голову, живость, выразительные, но нерезкие движения, небрежная поза, в которой он стоял... словом, весь его облик дышал силой: отдыхаюший лев оставаля львом.



Шесть отрывков. Двенадцать имен. Точнее - до двенадцати. Угадывайте пожалуйста.



*********
РАЗГАДКИ:
*********

1.
Сальвадор Дали о себе самом
«Дневник одного гения»


2.
Иосиф Бродский о Юзе Алешковском
«Он вышел из тюремного ватника»


3.
Лев Аннинский о Владимире Высоцком
«Вечная разгадка?»


4.
Анатолий Найман об Анне Ахматовой
«Проза – стихи – роман - проза»

5.
Анна Ахматова об Иннокентии Анненском
«Учитель»


6.
Дюма о Челлини
"Асканио"