Сон в будничное утро

Вам вообще сны-то снятся?

Я имею в виду реальные такие сны, чтобы дух захватывало, чтобы проснуться в изумлении, чтобы вспотеть во сне, а не всякую там бодягу вроде «я летала во сне», «мне приснилась тетя Маша в белом саване», «мама, мне приснились телепузики».  Такие сны мне, может, и снятся, только память их безжалостно отсеивает, чтобы не забиваться пустяками. А хитовые сны снятся редко, но метко.

Зацените вот один из утренних эпизодов.

Поставил будильник на 6:00. Просыпаюсь. Злюсь на весь мир, вздыхаю тяжело-о-о, голову на подушку, сплю. Снится мне, что попал я на какую-то очень многолюдную пьянку, где полно и моих ровесников, и взрослых дядек, и совсем старперов. Все жмутся в хрущевской квартирке, еще не успели набухаться, песен не поют, только воздух зря переводят. Со скуки захожу на кухню, там трутся несколько кузьмичей. Один ко мне подходит и говорит:
- Слышь, парень, я слышал, ты по стоматологии отрабатываешь?
- Стараюсь помаленьку.
- Можешь мне посмотреть, у меня сверху давно когда-то поставили какие-то винты, теперь болят.
- Давайте.
Привык уже, что всякие полутрезвые лезут в какой угодно обстановке, глянь да глянь. Все равно ведь не придут на прием, только время отнимают.
Но мужик оказался не как все. Берет и… снимает с себя башку, практически всю; себе оставил только нижнюю челюсть. Вручает мне эту башку и говорит:
- Ну ты смотри пока, а я пойду перекурю.
И прямо с одной челюстью уходит.
Беру я эту репу, поворачиваю нёбом на себя. Гляжу, вместо двух зубов торчат винты на шайбах. Ну, думаю, Кулибин какой-то нагородил, мужик теперь бедный мучается. Беру и двумя движениями вынимаю эти чудо-конструкции. Шайбы оказываются длинными стержнями, уходившими на всю толщину головы. Изумившись до предела, думаю, не продырявил ли я этим своим действием мужику гайморову пазуху (полость между глазом и зубами, где гайморит бывает)? Пальцем щупаю ему скальп и вскорости нахожу там мягкое место. Ну все, думаю, копец. Голова на этих штырях и держалась. Что теперь будет? Мужик голову наденет, а она ни моргнуть, ни укусить. Разозлился и продырявил ему пальцем скальп. Голова открывает глаза да как заорет:
- АААА! БОЛЬНО ЖЕ, СВОЛОЧЬ!!!

Мигом просыпаюсь. На часах 6:15. Первая мысль: теперь диплома лишат, заставят мужика выхаживать, потом спишут в хостел, утки носить. Через пару секунд понимаю, что это был сон. Вставать, однако, жутко неохота. Ложусь.

Вижу себя на тротуаре под собственными окнами. Холодное октябрьское утро, по проспекту шарятся спешащие на работу люди. Я привязан спиной к тележке, на которой обычно ездят инвалиды, оставшиеся без ног. Мои же ноги, соответственно, торчат вверх. Ветер носит меня вместе с тележкой по тротуару в разных направлениях, и я сбиваю прохожих, как кегли. Сбитые бедолаги молча падают, молча поднимаются и идут дальше. Одна из сбитых оказывается женщиной, у которой по каким-то причинам нет руки вместе с ключицей и лопаткой. Встав, она начинает реветь и орет на меня:
- Вы это специально сделали! Вам нравится издеваться над инвалидами!
В полнейшей растерянности просыпаюсь. На часах 6:30. Думаю, как нехорошо получилось. У женщины и так жизнь плохая, а мой поступок стал последней каплей. Теперь у нее все в доме и на работе развалится. Тут же понимаю, что и это была лажа, и уже без всяких раздумий впадаю в сон опять.

Оказываюсь на улице с другом Филей. В голове откуда-то уже заложено ясное осознание того, что сегодня мы должны были отдать братве каких-то девок, которых я в реальной жизни не знаю, и не отдали. И сегодня нас убьют. Идем с ним по проспекту, оглядываемся по сторонам, как Крэйг и Смоуки из «Пятницы».
Заходим в кафе. Там сидит куча моих бывших одноклассников, все уже в курсе моего положения, предлагают спрятаться здесь, дождаться утра. Суд да дело, появляется коньяк, дринк-дринк, все проблемы по боку, радостные вываливаемся с Филей на улицу.
Подъезжает черный блестящий Гелендваген, оттуда вылупляются двое. Один настоящий бык – три на три, лоб медный. Другой – торчок в синей матерчатой кепке, сутулый, улыбается.
- Ну че, фраерки, говорили вам, что Алена и Оксана наши? Говорили? А какого вы в непонятки ушли? Это наши коровы! И вы теперь будете отвечать по полной!
Мы с Филей вжимаемся в воротники, готовимся к смерти. Торчок тем временем радостно перечисляет способы, какими он и его друзья обычно убивают таких как мы.
- Можем повесить. Можем из АК расстрелять. Можем из Тульского Токарева каждого по отдельности, в процессе прогулки по аллее, в затылок. Можем пером по горлу. Можем в живот. Можем привязать к нашему Барабасу и поездить по городу. В среднем казнь вместе с истязанием занимает не больше двадцати минут. Маме позвонить дадим. Решайте, хонорики.
Мы стоим и начинаем плакать. Торчок умиляется.
- Ну, ну, фраерки. Мы же не прямо сейчас. Заедем за вами сюда вечером, а пока погуляйте, посмотрите на голубое небо, на птичек, на людей.
И улыбающиеся бандюги не спеша тянутся обратно к своему автомобилю. Сквозь слезы замечаю у Фили огромный баул в руке, как у челнока.
- А это че у тебя?
- Да вот, отцу обещал, что завтра на оптовке продам. Джемперы.
И достает из баула китайское барахло – джемперы, свитеры, все сине-красные, с жуткими иероглифами и надписями типа «Abibas» и «Reabuk». Меня осеняет. Ору браткам:
- Мужики! Мужики! Может договоримся, а?
Братки неожиданно резво подбегают и расцветают в улыбках.
- Ё-о-о! Саня, ты глянь! И эти салаги молчали! Ну вот, фраерки, совсем другой разговор! Давайте договоримся на шесть свитеров, и вы живете как жили. Вопрос решен?
В недоумении киваем.
- Ну вот и хорошо. Вот и прекрасно!
Запрыгивают вместе со свитерами и, счастливые, уезжают.
Радостный просыпаюсь, тянусь  к телефону, позвонить Филе, узнать, как он. Вспоминаю, что у Фили и отца-то никакого нет.

Прозреваю. На часах 6:45. Лихо вскакиваю, иду в ванную. Пора чистить перья. Шутки в сторону,  новый день начинается.