о чём поёт негр... Тайка

печатется по:
http://www.proza.ru:8004/2002/08/16-77
http://www.proza.ru:8004/author.html?taika





В тишине вечерней кухни, где даже закатное солнце не смогло разбудить прикорнувший за чуть пыльной занавесью день, вдруг раздался сухой треск. Стоящий на холодильнике магнитофон неожиданным образом ожил и, прокашлявшись, выдал пару-тройку незамысловатых аккордов. Затем, немного задумавшись, замер, словно обдумывая тот эффект, с которым он вступил в жизнь. А потом осторожно заскрипел, пробуя на вкус извлекаемую мелодию. Скрипел, кряхтел и неожиданно огромный негр, афроамериканец, коричневый и гладкий, запел блюз.

То что негр был большой и коричневый не вызывало сомнений. Его присутствие казалось неоспоримым на маленькой кухне. Возможно, он стоял в углу у раковины, поставив одну ногу на табурет, но скорее полусидел на подоконнике и легонько отстукивал ногой, одетой в блестящий глянцевый ботинок, ритм своего настроения.

Негр пел о разлуке. О родном доме где-то в Африке. И пусть незамысловатые цветы на окне, совсем не походили на девственный лес окружающий хижину великана, но сквозь пушистые листья бегонии просвечивало точно такое же оранжевое солнце, и точно так же что-то звенело в воздухе, как когда-то давно, когда негр пел свои песни на родном языке. «О, великий Мабу, твои дети пришли к тебе с подарками, благослови их на удачную охоту!» И сильные, ловкие охотники один за другим исчезали в зарослях, а девушки махали им вслед пальмовыми листьями.

Именно тогда к большому коричневому негру, ещё не афроамериканцу, подбежала самая красивая девушка племени, и прошептала ему: «О, мой кучерявый, я буду ждать только тебя, вернись со шкурой убитого носорога, принеси мне его злобный клык. Из него я сделаю чудесный порошок, дающий молодым страсть и вечную любовь друг к другу, и тогда мы сыграем свадьбу и лучшей пары не будет на много километров вокруг, разве что крокодилы смогут переплюнуть нас в нашей любовной схватке». Так сказала девушка, и охотник ушёл. Он шёл по джунглям и в душе его раздавался блюз. Но негр не знал тогда что это блюз. Он был коричневым сыном Африки, и его ждала с добычей девушка.

Прошло несколько жарких лет. Племя пережило засуху и голод. Нашествие белых и перестрелку с соседними племенами. Шоколадный негр был ранен. Однажды в госпиталь, где лежали несчастные туземцы, приехали артисты. Все они были в красивой и лёгкой одежде, в пробковых шлемах и с блестящими инструментами, названия которых завораживали красотой. «Сак-со-фон, ги-та-ра, кон-тра-бас» - шептал чернокожий пересохшими губами. По ночам, он вставал с больничной лавки и тайком пробирался в инструментарную, где сидя на корточках смел лишь подносить свои огромные руки с невероятно большими подушечками пальцев к вожделённым инструментам. Только подносил, не смея тронуть, такими хрупкими тогда казались ему клавиши и изгибы. Но однажды…

Негра застукал белый, пьяный ударник, завернувший со своей черномазой подружкой в инструментраную пообжиматься. Сбежавшиеся на шум музыканты увидели, как негр, обнимая барабан, грустно что-то пел, и бриллиантовая слеза катилась из его доброго чёрного глаза. Конечно, ему набили лицо, а потом увезли в Америку, где научили носить красивые костюмы и проникновенно петь в микрофон. На афишах красовалось гордое имя «Бриллиантовый»…

Магнитофон чаровал, призрак негра на подоконнике не исчез. Песня о родном доме сменилась песней о любви к красивой девушке, которая осталась ждать своего любимого в Африке. Добропорядочный афроамериканец, воспевал её красоту, её божественную осанку, когда она гордо несла на голове кувшин с буйволинным молоком. Её глаза, цветом и формой напоминавшие глаза лани. Воспевал её маленькие пыльные ступни, осторожно ступающие по чёрной земле. Её маленькие крепкие груди с чёрными ягодками сосков. А бриллиантовые слёзы катились на пол питерской кухни. И уютный зал кабака плакал за океаном вместе со своим приёмным чернокожим сыном…

В это время, прекрасной негритянке приснилось, что любимый зовёт её. Она проснулась на заре, умылась тёплой мутной водой. И осторожным шагом охотящейся пантеры пересекла деревню. Там на опушке она нарвала свежих пальмовых листьев и связала себе новую пышную юбку. Так же неслышно и никому ничего не сказав, она вышла по узкой тропе на большую дорогу, ведущую в крупный порт. По пути она срывала сочные плоды бананов, маракуй, папай, киви, фейхоа и думала: «Привезу моему кудрявому, он, наверное, давно не ел ничего подобного».

Красивая девушка на залитой солнцем дороге. Кудрявые волосы не треплет ласковый ветер, потому что слишком коротки и курчавы они. Но зато блестят капельки пота на гладких висках и над верхней губой, красиво, жемчужно, свободно. Даже дикие звери заглядываются на чернокожую красотку, когда она идёт по лесу с большой корзиной фруктов.

Вот и порт. «Добрые матросы, я бедная девушка, еду к своему мужу. Он музыкант. Он поёт красивые песни. Отвезите меня, пожалуйста, к нему. У меня нет денег, но у меня есть корзина фруктов. Возьмите фрукты. Он ждёт меня в далёком чужом краю». Матросы смеялись над ней. Они окружили её плотным кольцом, и каждый стремился ущипнуть, пощекотать девушку, выхватить спелый фейхоа из корзинки. Досталось и юбочке из пальмовых листьев, которые уже немного успели пожухнуть…Слёзы катились по щекам негритянки и падали на жёлтые доски палубы.

Пока не пришёл капитан. Он разогнал матросов забияк, потому что его пленили глаза незнакомки. А может быть, он просто не переносил женских слёз. И вот уже качается на волнах красивый корабль, везёт счастье ничего не подозревающему негру. «Скоро, любимый, скоро» - шепчут точёные губы.

Филадельфия. Джаз-клуб. Скоро соберётся публика, и десятки мужчин в смокингах будут приветливо кивать головой знаменитому коричневому мужчине, а женщины закатывать глаза и приторно улыбаться. Негру хочется плакать, потому что хоть он и афроамериканец, но в душе остался всё тем же негром. Чёрный, под именем «Бриллиантовый». Уехать бы домой. Но хитрые янки не отпустят бриллиантовую жилу. Негр прогуливается по дикому пляжу недалеко от огромного порта. Скоро концерт.

Портовые грузчики, пьяные матросы, уличные проститутки бросают камни в полуголую чёрную девушку, одетую лишь в сухие пальмовые листья. Прошёл месяц, как она путешествует. Капитан не сдержал слово. Он надругался над негритянкой, а потом отдал на растерзание команде. Она сбежала в первом же порту и тайком пробралась на другой корабль. Но и там её постигла неудача - нашёл судовой кок среди коробок с апельсинами. Неделю она драила палубу и ночевала по очереди у всей команды, после чего её пересадили на ещё один корабль, отплывающий в нужную ей сторону.

И вот, толпа уродов в порту богатейшей Филадельфии кидает в неё камни. Негр на подоконнике плачет, скоро развязка. Грустная песня, нудный рассказ. Камень летит в висок, алая кровь стекает по коричневому нежному виску. «Прости меня, детка…I love you…» Стонет негр, стонет магнитофон. Бегония на окне и та слегка подзавяла…. За стенкой раздались тяжёлые звуки хеви-металла. Это соседский пацан пригласил друзей и спугнул тишину, солнце и грустные видения…