Об смерти поговорим ли

(из серии ЛЯ-ЛЯ на лавочках)


Анекдот:
Старый еврей впервые оказывается в Питере.
Его выводят на набережную.
Он спрашивает: Как называется эта река?
Ему отвечают: Нева!
Он в ответ: Что, вдруг?



И причем тут представленная тема ля-ляшки? Да просто смерть, как представляется, весьма дружит с этим словом «вдруг». Только ли нам это кажется, или «вдруг» есть непременный атрибут смерти?

Лиснерп:
Вы спросите: Как мы относимся к смерти?
И мы вас об этом же спросим. Только что на кулАчках биться не будем, а спорить сможем до хрипоты.
А вот некоторые подходы к осмыслению отношения к ней даны у Валеры Юдина:
«Поговорим о смерти.» http://www.proza.ru:8004/2002/04/05-13
Тут, вишь, какое дело – не мы с вами первые об этом задумались.

Дэн Тэлер:
«Вдруг» - суть нечто неопределенное и неожиданное. А со смертью все ясно – все там будем. Вообще сформулировать можно, как «перетоптать свои шестьдесят и в ящик!» Ну, или, как говаривал Джек Лондон, «не хочу беспокоить червей – предпочитаю крематорий». Тут уже по желанию.
Кстати, и анекдотец мне другой припомнился. Едут в дальнем поезде профессор и работяга. Ехать долго, профессор решает скрасить дорогу разговором и спрашивает: “Не кажется ли Вам, коллега, что идиосинкратическая реакция на события является основопологающей догмой для изменения концептуального восприятия мироздания отдельно взятым индивидуумом?” А работяга ему тут же отвечает: “Это Вы очень метко подметили. Тут ведь как… Если одно от чего зависимо, так тут же другого и касательно. А случись какое дело – так вот тебе и пожалуйста!”

Лиснерп:
Ага, задумались. Задумались-закручинились. Еще и не решили ничего, не сказали. А уже грустно. Вот и поди подтверди на примере мыслей о смерти лозунг «В многия знания много печали». Тут печаль явно происходит наперед знания. Ведь не знаем о ней ни хрена.

Тихон (из отпуска):
Ага. Меня вы больше смерти знаете. Вот приду из отпуска – разгоню вас всех.

Лиснерп:
Исполать Вам, Тихон-блин
«Тихон дон» http://www.proza.ru:8004/2002/05/23-41
(*)
Не разгоняй нас пожалуйста.

(*) – Здесь и далее ссылки будут даны не только по делу, но и по безделицам, что должно собой символизировать возможную смерть всякого произведения от чрезмерного копания в подробностях, «перетяжеления».

Лили:
Ты, Тиша, что-то грозен больно в отпуске стал. Не иначе, отдыхается тебе трудно.
(смотрит на Тихона соболезнующе)

Тихон:
(довольный фыркает в море-океяне)
Э-ге-гей!
(погружается с большим фонтаном брызг)

Лили:
А вы, друзья, чего собрались-то тут?

Дэн Тэлер:
Мы тут, Лили, бражки поставили. А сами Тихона ждем, когда он из отпуска вернется и смерть клабу нашему учинит. Мы той бражкой поминки по клабу-то и справим.

Лили:
Не он один клаб зачинал, не его рука и последней окажется.

Валера Юдин:
Как это понимать? ты… мать?

Лили:
Ага, Валера.
(Загадочно воздев очи долу)

Дэн Тэлер:
Ну, что-то в этом духе. Типа – против суицида… Опять же оберечь собственное самомнение.

Валера Юдин:
Подожди! Какой суицид? Тут тема серьезная…

Лиснерп:
Серьезная.
Вот был еще такой случай…
[СУИЦИД КАК СРЕДСТВО (а-ля сказание)]
В недавние новейшие времена, когда социализм уже склеивал по-тихому ласты, а капитализм еще и не думал прорастать по нашим суглинкам, собралась в одной квартирке теплая компания. Пили и веселились они пятницу, пробавлялись этим же субботу, а в воскресенье настигла одну деваху юную жуткая депрессуха, похмелье и ревность. Долго ли коротко ли – увидела она, как ейного кавалера с утра пораньше целует какая-то стервь. И хоть стервь тая была только что ей лучшей подругою, закатила наша девица скандал с вялой истерикой, да заперлася в ванной комнатке, совмещенной с местом смерти пищевых деликатесов. Заохали тут ейные подруженьки, заверещали голосами прокуренными. Де мол всего месяц назад резала она себе венки лазоревы с целью закрыть свои востры оченьки. Парни, хоть и пьяны лежали, да всполошилися, на подруг стали не похожие – бледные. Застучали в дверь закрытую руками, ногами, да предметами. А дверь, хоть и хлипка, не поддается им. Так уж в таких историях положено. А деваха-то за дверью слабым голосом разоряется: Порежусь, верещит от жизни такой надоедливой. Лишу, кричит, ее себя или себя ее. Пуще прежнего парни в дверь молотят сковородками. Пуще прежнего подружки их под локти подталкивают. А дверь с девахой супротив них грудьмя стоят. Устали тут парни и за дверью тишь. Пауза нависла на ресницах присутствующих трагическая. Вот-вот услышится тонкий скрип лезвия по жилочкам.
Тут в углу оставленной всеми комнаты кто-то начинает материться-ворочаться. И подгребает ко всей ко честной своей компании весь в наколках с рук до пяток парубок. Погребает, ситуевину с девахой быстро вкуривает. Раздвигает он руками дрожащими да о тех своих багровых сотоварищей. Да скребется в тую дверь в ванну комнатку. А чего тебе. Мол парубок, надобно – отвечает ему злобная девица. А скажи мне, родная, поведай-ка ты чего же это в ванной поделываешь? Не заняться ли решила депиляцией? А и нет – слышен с задвери ее смертный рык. Потому заперлась, что вены резать бу! Посерьезнел тут запойный наш парубок, у двери босою пяткой позадергивал. И сказал ей нежноматерным голосом: Помогу тебе заря-моя-девица. Расскажу, как достичь верной смертушки. Ты как будешь резать ручки – глубоко не режь. Глубоко не режь – только боль одна. А и режь только, милая в двух местах. В двух местах режь ручку свою белую. Как порежешь – куски венок повытаскай. Да и выбрось их в окно, в чисто полюшко.

Лиснерп:
Ну и девахе-то той больше никто слова не сказывал. А почитай минут через пять она из ванной-то и нарисовалася.

Валера Юдин:
Лямбда… слишком просто оказалось ее отрезвить. Вот у меня тоже раз один бедняга вены в ванной (моей!) кромсал - пришлось дверь ломать, бить в челюсть и спускать по лестнице… Режь свои вены дома, марамой! Без свидетелей!

Лили:
Просто ОНИ  не собирались кончать с собой по-настоящему.

Валера Юдин:
Естественно. Но помню, другой раз ещё один мальчик хотел братика напугать - типа повесился - а сам одной ногой на холодильнике стоял, плюс рукой за что-то держался. Но поскользнулся и умер… зато и братик ему долго верить не хотел. То есть случиться-то может всякое, но мало кто по-настоящему этого хочет. И та девица, конечно, ничего плохого себе сделать не собиралась.

Дэн Тэлер:
Ни хрена себе (опять слышен громкий плеск и раздольное «Э-ге-гей!» Тихона в волнах и купальщицах)
Ни хрена себе не собиралась:
Воду в ванную напустила, шашку-бритву навострила, на рояле реквием сыграла…
«Как я музыкой занимаюсь...» http://www.proza.ru:8004/2001/09/03-35

Лили:
Вы только подтверждаете мои слова, уважаемый Дэн. Вот та деваха ритуал-то нарушила. Сначала надо было на рояле, а потом – ванну водой наполнять. Если ритуал сделан неправильно – сами понимаете…

Тихон:
(отфыркиваясь от пенки противозагарного крема, накладываемого на него отдыхающими дамами)
Вы лучше обсудите это дело попроще. На кошках потренируйтесь. Вот, например, спросите себя:
Как  мол мы относимся к смерти в литературе?
Начните с того, что многие авторы повадились убивать своих лирических героев.

Дэн Тэлер:
Уважаем ли мы смерть на литературном поприще? Хороший вопрос.
Начать предлагаю с того простого и прискорбного факта, что авторы в угоду моде ли, простой глупости ли, злому умыслу ли (предложите еще причины, пожалуйста...
частенько грохают своих героев или ихних врагов. Например, вот Вы,  Валерий Юдин, какое пиршество смерти устроили для читателей:
«Наши в городе» http://www.proza.ru:8004/2002/02/05-96
Впрочем, тут у всех рыльце в пушку.

Валера Юдин:
Насчёт лиричности моих героев я всегда сомневался…

Лили:
Что это - влияние Невзорова? Столько жителей "преисподни", а на самом деле параллельного мира грохнули, что "мама не горюй", и наших полегло на поле бранном – ой-ой.
Правда я и сама (скромно опускает глазки на ноготки) как-то не обошла стороной такое решение проблем произведения…
(несколько ссылок на работу Лили)
«Канал» http://www.proza.ru:8004/2001/12/18-17
«Вампир» http://www.proza.ru:8004/2001/08/20-24
«Контакт» http://www.proza.ru:8004/2002/06/26-33
Вообще-то и еще есть…

Валера Юдин:
Это какого Невзорова? Графа, что ли?..

Лиснерп:
Значит какого-то Невзорова в Валерии точно влияние есть. :)
Я с соплями на ластах признаю, что затоптал ничем не винную крысу новыми туфлями депутат N... Правда она уже была мертвой к тому моменту, но при желании тут можно усмотреть толику неуважения к смерти.

Дэн Тэлер:
Однако можно ли говорить, что отношение к смерти в реальности и в литературе у нас одинаковое? Пожалуй, лучше будет сказать, что в литературе оно несколько гипертрофированное. Да и вообще, можно подобрать такой случай, что не разберешь, о жизни он, али о смерти. Вот, к примеру… http://www.stihi.ru/2002/07/27-52

Тихон:
(выскакивая из воды, как дельфин)
Гипертрофированное?
Трофи… Кэмэл-трофи… только там профи!

Лили:
Тиша, ты там поменьше смотри  телевизор, а на каждом 25-м кадре зажмуривайся.

Дэн Тэлер:
И в конце мы получаем депрессивность всего мира, вырабатываемую по прочтении произведений злобных авторов и необходимость трудотерапии среди литераторов сродни корректорской деятельности, причем состоящую из переписывания известных произведений с рекурсивным восприятием действительности. Для непрограммистов разъясняю: Пусть Анну Каренину оживляют, ну или Муму там...
Лиснерп:
Вот ее, Анну Каренину нынче только ленивый не трогает. И что она нам всем далась? Может потому, что смерть Анны стала обыденной для нас со школьной скамьи?
И снова придется повиниться – тоже тронул Анну:
«Дамысл» http://www.proza.ru:8004/2001/11/26-154

Лили:
…

Дэн Тэлер:
Ну, Аннам вообще не везет. То на шею попадет в качестве бульника, то под поезд рухнет по непонятным причинам, одна вон, вообще, разлила на рельсах масло и в тихом, в общем-то городе, такое началось… Может Аннам из-за имени по жизни не везет?
Но мне кажется, что тут вопрос не персональный. Если уж говорить о смерти, то давайте выберем кого-то, кому эта смерть грозит не столь осязаемо, как человеку. О смертиидей, например, или творений… Стоит ли им опасаться забвения? И, если да, то как защищаться?
…

Валера Юдин:
Чего, Муму?..

Лиснерп:
Нет, лично я против Муму ничего не имею. Это Герасим ей много чего не договаривал.
А вот государственные органы (а следовательно и само государство), кажется ничуть не боится смерти. Чего стоят только некоторые порядки, например, монополизация похоронных процедур. Интересно, что оно не боится смерти основной массы своих граждан. По крайней мере вряд ли кто-то скажет, что чувствует непрерывную опаску государства, что он умрет.
«Домовина» http://www.proza.ru:8004/2002/08/06-56

Дэн Тэлер:
Правда за некоторых граждан государство опасается. Это те. Которые занимают определенное положение де юре или де факто. И за свою жизнь государство также опасается – совсем как мы с вами и устраивает целые организации, которые обязаны следить за непокушениями на нее, при этом потенциально жертвуя своими жизнями.

Лили:
А сможем ли мы сойтись в конце этого разговора на бесконечности и непонятности смерти для нас, неизбывной ее таинственности, из которой проистекает наш страх перед нею?

Лиснерп:
Как-то Дэн, Вы сказали: «Кризис собственной ненужности - самое грустное, что может произойти с человеком». Можно ли считать, что такой кризис автоматически приведет к смерти, если он не будет преодолен?

Дэн Тэлер:
Я-то думаю, что любой кризис в человеке имеет очень близкий по уровню накал, а посему любой из них грустен, но посему же любой получается самым кризисным что ли.

Тихон:
(сидит на песке спиной к остальным, старательно пьет пиво и выдает новый поворот философической мысли)
А может смерть, она как болезнь? Ну и - как жизнь? Тоже – передается…

Все:
(почти хором)
Половым путем…

Дэн:
Не, тут ситуация оптимистичней. Жизнь заведомо имеет летальный исход, а со смертью не все так ясно.

Тихон:
Я ваще-т про эстафету поколений, про знание древних (почему нельзя думать, что смерть – знание?).. а Вы… Всю романтику деэротизировали. Ну вас. Не мешайте отдыхать! (погружается в сине море)

Лиснерп:
Тихон, куда Вы? Я Вам еще ластой не помахал…

Песня из-за кулис:
…Уходит от берега ястреб морской…

Тихон:
(отпузыриваясь к берегу снова)
Могу вам еще подкинуть для обсасывания такую мою мысль: Смерть обратна памяти.

Лиснерп:
Вы, Тихон, пива что ли перехлебнули из моря? Причем тут память? Да еще обратная. Память Вам не деньги – у нее если и есть для нас какая видимая сторона, то только аверс (вариант – только реверс), да и то временами – если что вспомнится.

Тихон:
(вроде бы не обращая внимание на волнение публики и вроде бы вспомнив что-то)
А ващет, прикольные у них там были с Хуаном отношения. Хуан о Карле целиком заботился. Т.е. обо всех частях существа Карла. Даже теоретически подковывал его комплексно. Все говорил Карлу: береги, Карлито, свое тело, пуще глаза своего береги!

Дэн Тэлер:
Это да. Там везде намеки, что мы думаем всем телом. Ну и помним – тоже. Да, Тихон?

Тихон:
М-да…
(гнет свое – про Карла)
… Береги, говорил ему Хуан, тело, блин, Карл. Храни его, пестуй, лелей и чистить не забывай.
…Не уставал повторять прямо: Береги блин, блин, блин… Тело, блин , блин, блин… Блин, Карл. Вот, блин.
И так все силы на Карла-то и положил:
Блин – блин – блин – блин – блин –блин – блин.

Лили:
(озабоченно)
Тиша, ты там в волнах с пивом-то потише!

Валерий:
Да он там из пены своей (Афродит нашелся!) хочет сказать, что со временем мы меняемся. И память наша становится чем-то, что может отогнать смерть, если конечно еще срабатывает. Типа: знание – сила. А естественная смерть ест (хрум-хрум) только бессильных.

Лили:
Сила, говорите? А тогда почему женщины живут дольше мужчин?

Лиснерп:
Знаем, знаем. Вы тут, Лилистость, нас откровенно провоцируете. Это мы должны были спросить, как бы прозрев, что тут не все так просто у Валеры. А значит, Вы, Лили, знаете ответ. И знаете его, возможно, лучше, чем кто-нибудь из нас.

Дэн Тэллер:
Она знает. Вон как на ноготочки свои вострые заглядывается, будто и нету нас тут.

Валера:
Это Лили на силу «по Кастанеде» намекает.

Лили:
А что сила? Сила по Кастанеде также «еще как» ударила.

Валера:
М-да. Умер он…После 12-го тому своих писаний, т.е. писаний в сновидении, т.е…. а я так на него надеялся…

Лили:
Прямо так и после 12-го?

Лиснерп:
Только сообщение о его смерти почему-то запоздало месяцев на восемь. Видно, в Америке связь сильно похуже нашей будет. И как они там живут?

Дэн:
Лиснерп, так Вы хотите сказать…

Лиснерп:
Я? Вот уж я к этому не имею никакого отношения. У меня алиби – я только на барышень нападаю, да и то, все чаще в метро…
«Пугание незнакомки в метро» http://www.stihi.ru/2001/04/12-319

Валера:
Мне вот кажется, что если попробовать представить себе смерть и рассказать о ней, то проще было бы, если бы я мог говорить музыкой… музыка - она может описать многое… жаль я не пишу музыки. Зато я, может быть, умею её слышать…

Пусть играет «Найтвиш». Хотя подсказать нужное сможет скорее «Моторхед»... но пусть играет «Найтвиш».
Фрейд утверждал, что нам бывает необходимо убить кого-то или разрушить что-либо для того, чтобы предотвратить разрушение самого себя...
Короче, нахрена мне жить и чувствовать, если чувства мои - только боль, раздражение и тоска от невыполненного и недостроенного, страх перед будущим и вечный сексуальный голод. Требуется что-то ещё. Что?
Что, кроме инстинкта самосохранения, разрешает мне радоваться и жить так, будто я и вправду чего-то стою и не зря грызу каждый день вкусную убоинку? Почему у меня зачастую, иногда надолго, пропадает ощущение стыда перед собой... стыда и стеснения от своего угнетённого, нереализованного, несвободного существования. Этому есть причина? И вас она есть?
Да.
Вы Мы все знаем, что причина есть - и нам кажется, что мы даже знаем её в лицо.
Ха-ха... потому... что... это смерть.
Мы умираем. И умираем снова... не взаправду, но зато часто.
Как это происходит? Где?
Вместе с настоящими героями... в кино и в книгах.
Поэтому (именно поэтому) наша собственная жизнь уже не такая дерьмовая, как была бы, не имей мы возможности видеть и слышать повсеместно предсмертные крики и песни героев.
Нет?..
Да, мы черпаем силы и энергию для жизни - для всамделишной, полноценной жизни - из нереального - из грёз... голливудских, лукьянинских, быковских...
Нет, никто не отрицает, что если речь идёт о всамделишних, «реальных» событиях, то и порция, заряд, импульс... прошибёт нас сильнее... Но... но! если рассказать это нам удобно и красиво, подать упакованным в яркую милую обложку - то есть в безопасном, удобоваримом виде, приемлемом для нашей... (я вставил бы здесь много матерных слов) нравственности и морали, тогда…
А хроники с мест и горячие репортажи – тем более отчаянные и зрелищные - нас только угнетают. Документалистика хороша в очень-очень холодном виде.
А свежая, голая информация не способствует выработке в наших мозгах эндорфинов.

Подожди... пошла «Нирвана». И сбила меня во тьму и бред сумасшедший...
О чём это я?
А! О смерти героев! Давай...
Я по жизни уже не весельчак, хотя ещё недавно и был таким. Уже не умею кривляться, скалиться и пародировать беззлобно - а только в ненависти могу скривить губы, и только болью могу заразить. Странно, что тогда и смеюсь с удовольствием. Только тогда понимаю, и тогда умею различить. И...
Когда приходит время - это не зависит от времени суток, от времени года, от лунного цикла... я опять иду туда, где убивают героев. Иду, чтобы сделаться лучше на время, чтобы перестать быть, жратвой и сексом озабоченным, трупом, или, по меньшей мере, скотиной... Я иду туда, чтобы тоже умереть и чтобы тоже отдать самое ценное... и стать на время таким же как они, таким же цельным и яростным, таким же Человеком, таким же героем...
Я делаю это, чтобы стать - пусть иллюзорно и на время, но - достойным себя...
«Продиджи»...



Лили:
А у меня тоже есть монолог об этом вопросе, вот...
Так вот… смерть… Что это такое? В данном вопросе многое зависит от веры человека. Помните – каждому воздастся по вере его. Вот у Булгакова красиво описано это, по вере. Каждый получает то, что ожидал – кто-то пустоту небытия и чашу из черепа, а кто-то – дальнейшую жизнь. Так что сначала определить нужно – кто и во что верит.
Ну, с небытием как раз все ясно. Умираем, и дело с концом. «Вы ушли, как говорится, в мир иной. Пустота, летите, в звезды врезываясь. Ни аванса вам, ни бабы, ни пивной – трезвость». Это Маяковский… Да… Так вот тут ключевое слово – пустота. Ну, черви там могильные, но это уже без разницы. Трупу – глубоко равнофиолетово, кто там его грызет.
Но есть и другой вариант. Это уж кто какой предпочитает. Вон индусы вообще придумали… хорошую религию, как говорится. Насовсем, оказывается, не умираем. И – кто в дерево, кто в собаку, а кто в змею ползучую. Кто-то – опять в человека. Кстати сказать, данного взгляда придерживаются не только те самые индусы, о которых песенка поется.
Смерть… Собственно говоря, от самого момента рождения мы начинаем умирать. Кусочками так. Медленно и ненавязчиво. Обрезанный ноготь – это же тоже кусочек смерти. И кожа, которая обновляется постоянно, и не только кожа. Это все – частички, из которых состоит окончательная смерть. Есть люди, которые очень проникаются этим осознанием умирания. Я вот знаю человека, который написал сам себе некролог. Нет, не так как был написан знаменитый Реквием. Вовсе не в предчувствии близкой смерти и по заказу черного человека. Нет. Просто – для осознания своей роли, цели в этом процессе жизни. И саму жизнь этот человек воспринимает исключительно как процесс умирания. А вот тут и встает вопрос – как вы желаете умирать? То ли тихо, как мышь в подвале, забившись за грязную батарею, то ли – как человек, красиво, сделав все, что только возможно в этом процессе, решив свою задачу.
Да, о задаче… Без пояснения этого становится неясной вся предыдущая сентенция. Считается, что каждое создание приходит в мир с какой-то целью. Например, дерево может прийти с целью украшения пейзажа. Или – с целью стать дровами. А человек? У человека тем более, как у существа разумного, есть какая-то цель. Жаль, что далеко не все о ней думают. Если, например, осознавать, что цель – есть, а вся жизнь – это процесс достижения этой цели до окончательного умирания, то как-то смешны становятся все порывы к квартире, машине, даче, вилле на Канарах etc. Ведь вилла никак не может являться такой целью. Уж очень это мелкая цель была бы. Ну, какую роль такая цель может играть в процессе познания и самопознания? Да никакую. И вот... кто человек, а кто нет? Именно это определяется всем процессом умирания. И – кем это существо станет после смерти. То ли баобабом, то ли – пойдет дальше и выше. Человек среднестатистический, гомо сапиенс обыкновенный вовсе не является вершиной эволюции. И смерть открывает возможности этого самого прохода дальше. К следующему этапу. Ведь гусеница должна сначала побыть гусеницей, потом – куколкой, а только потом становится бабочкой. Но каждая бабочка – это когда-то умершая гусеница.
И, глядя на этих самых обыкновенных банальных бабочек, можно еще раз задуматься – а есть ли смерть в традиционном понимании этого вопроса? Может быть, то, что мы называем смертью, это всего лишь переход к стадии куколки от стадии гусеницы. Или даже – от куколки к бабочке. А, возможно, данный процесс просто бесконечен. И бабочка тоже не является вершиной гусеничной эволюции, а – лишь куколкой для какой-то следующей стадии, о которой мы просто не знаем.
Конечно, можно говорить – жить нужно так, чтобы не было мучительно обидно… etc. Да. И это, с одной стороны, верно. Но, может быть, правильнее было бы сказать – умирать нужно так, чтобы потом не возвращаться опять к гусенице, а – пройти дальше бабочки. И – не живем мы в традиционном понимании данного слова, а – умираем. Проходим очередной этап. Только вот – куда стремимся?
Я не смогу поверить, что товарищ в ватнике, мечтающий об очередной бутылке водки, и более ни о чем, сможет в результате такого умирания стать чем-то большим, чем трубопроводом на пивзаводе. Правда, ему еще может повезти, и он станет трубопроводом в коньячном цеху. Хотя, при нынешнем качестве коньяка, еще должно повезти с этим самым цехом… И очень получается задумчиво – так к чему же мы идем? И – как?
Конечно, можно тихо мирно забиться в свой угол, изображая вышеописанную мышь. Сказать – а пошло оно все, мне и тут тепло, да и кормят неплохо. А не страшно потом родиться этой самой мышью? Хотя, наверное, мыши тоже бывают разные. И из каких-то мышей потом получаются вполне неплохие люди. Но это, я думаю, те мыши, которые наблюдали за бабочками. А те, которые только корку сырную грызли, становятся дождевыми червями. А некоторые – вообще могильными.
Вот и получается, что смерть сама по себе – это вовсе не окончание чего-то. Да и вовсе, не бывает окончания, в нем всегда присутствует начало. И только от того, как человек умирает, зависит – начало чему даст его смерть…



Реплики граждан из зала:
А вот что о смерти думали иногда поэты:

…
По улицам шляется смерть. Проклинает
Безрадостный город и жизнь без надежд,
С презреньем, зевая, на землю толкает
      Несчастных, случайных невежд.
(Саша Черный)

…
Как всегда был дерзок и спокоен
И не знал ни ужаса, ни злости,
Смерть пришла, и предложил ей воин
Поиграть в изломанные кости.
(Н. Гумилев)

…
Я знал, что как только брошу его с ладони в рот, - мгновенно настанет неизвестное. Я бросил его в рот и прижал ладонь изо всей силы ко рту. Я помню шершавый вкус яда.
Вы спрашиваете, зачем я хотел умереть? Я жил один, в гостинице, - привязалась мысль о смерти. Страх смерти мне был неприятен… Кроме того, здесь была одна девушка…
(Алексей Толстой «Н.Гумилев»)


***
И это было очень коллективное и длительное по времени творчество...
***