Сага о Стигмаоро глава 4

Глава четвертая. Служители.

Аланделир встречал утро на веранде своего небольшого дома в Ингарре. Тихий шум пробуждающихся деревьев успокаивал возбужденный после бессоной ночи разум магистра. Почти все последние ночи были бессоными. Была усталость и злость, но не было сна.
Аланделир молча стоял лицом к солнцу. Даже сквозь закрытые ресницы он видел свет и чувствовал на своих бледных щеках ласковое тепло лучей. Поднявшийся ветерок пошевелил  длинные светлые волосы и одежду простого покроя, но довольно дорогой отделки. Вдохнув свежий воздух, Аланделир выпрямился и, по привычке сомкнув указательные и большие пальцы на обеих руках, открыл глаза. Когда-то эти глаза были темно-синего цвета, живые и искрящиеся. Теперь потухший взор стеклянных, каких-то искусственных очей на все еще прекрасном молодом лице равнодушно побродил по листве над головой и спустился вниз, зачем-то на кончики босых ног.
Постояв еще немного на солнце и недоуменно глянув на внезапно защебетавшую птицу на ветке, Аланделир повернулся к распахнутым дверям  и вошел в кабинет, место своего постоянного пребывания. Устало согнув стройное тело, оперся руками о тяжелый стол и зажмурился, словно от боли. Внезапно глухой стон вырвался из груди, а за ним последовал сильный кашель, который уже многие недели одолевал все еще Главу Великого Совета. Кое-как справившись с ним, Аланделир опустился на краешек кресла, вытащил из ящика стола книгу и начал бездумно листать ее.
В кабинет тихо постучали. Это был единственный слуга в доме, невысокий дардрим, который принес еду своему господину.
Магистр раздраженным взглядом исподлобья следил за движениями слуги, ставящего поднос на стол. Обычно утренняя встреча двух обитателей дома происходила молча, но сегодня слуга произнес:
 – Вам письмо пришло, ваша светлость.
Аланделир молча отложил книгу и протянул руку. Заполучив чуть помятый конверт, быстро поднес его к глазам. Но ломать знакомую печать сразу не стал.
 – Что еще? – спросил он не своим голосом.
Слуга удивленно вскинул брови, недоумевая, что могло быть еще.
 – Сегодня погода на редкость дивная. Я бы мог сводить вас на прогулку, ваша светлость.
Дардрим замолчал, заметив гневливый огонек в пустых глазах вестфалла.
 – Я просто предлагаю…
Аланделир раздраженно махнул рукой в сторону двери.
 – Да, ваша светлость.
Слуга ушел, оставив магистра одного. Аланделир тяжело вздохнул и посмотрел на письмо. Печать несла на себе герб дома Глоунара. Сломав ее, магистр достал послание. Лист бумаги был исписан мелким неровным почерком.
«Ваше превосходительство!
Понимая Ваше нынешнее положение, я с радостью написал бы «Мой друг», ибо знаю, как Вы нуждаетесь в поддержке, но учтивость и уважение не позволяют мне такую вольность по отношению к Вам. Я лишь вчера вернулся домой из похода на север, однако, новости – и плохие, и хорошие – быстро распространяются. Едва узнав о Вашем недомогании, я бросился писать Вам это письмо в надежде, что оно хоть сколько-нибудь утешит Вас. Я был бы счастлив, если б это было так. Клянусь, только позовите, и я приду поддержать Вас лично. Что бы ни случилось, я всецело на Вашей стороне. Молю Вас держаться и сохранять свои силы, ибо больше всего на свете я желаю, чтобы Вы были с нами.
Искренне Ваш, Гловир, сын Глоунара».
Аланделир несколько раз перечитал письмо, чувствуя, как у него мутнеет в глазах и дрожит в груди. Затем он неспеша достал бумагу и навид.
«Мой друг!
Я смело могу обратиться к вам именно так. Ваше письмо приятно удивило меня. В последнее время я принимаю мало посетителей, и потому ваша поддержка дорога мне. Не стану скрывать, ваше послание взволновало меня. К сожалению, я не могу встретиться с вами ныне, мой недуг не позволяет мне этого. Но надеюсь увидеть вас и вашего учителя, Фанделора, на ближайшем собрании служителей. Быть может, вы единственные, кого я действительно желаю видеть. Думаю, силы позволят мне быть на этом собрании, но, как вам должно быть известно, мое присутствие теперь не столь важно, как, например, присутствие Тариоделла, сына Тариаса».
Аланделир задумался и подписал только свое имя, без обычного прибавления «магистр».

Фанделор нисколько не изменился после своего похода во Внешний мир, то есть теперь он практически абсолютно потерял духовную связь с вестфаллами. Они его не понимали, видя в нем лохматого бродягу-сантана, а он просто стал равнодушен к ним и ко всему, что было связано с ними. И даже отказался носить новую одежду вместо своей поношеной и серой. Через пару дней он вернулся в свой дом, оставив ученика и Маримар на попечение Гловирон.
Гловир же быстро вернулся к своему прежнему укладу жизни, но уже не был тем молодым величественным и слегка холодным вестфаллом, который ушел когда-то вместе с Фанделором на север. Вид родного дома, звуки, напоминавшие о днях его детства, воспоминания о давно ушедших родителях не пробудили в нем задумчивую безразличность к суете мира, а напротив, взволновали его еще больше. Казалось, душе Гловира тесно в эти местах, она рвалась на волю, к каким-то приключениям и иным землям, и это особенно пугало его родню. Гловирон была в недоумении: вместо ее любимого брата домой вернулся взъерошенный путник, который лишь заглянул в гости ненадолго и снова собирается в путь. К тому же он привел эту девочку, странное и непонятное создание с удивительными черными глазами, глядящими прямо в душу. Даже Гловирон было не по себе от этого взгляда, но отношение вестфаллийки к юной незнакомке было неоднозначно. Искренность и непросвещенность девушки смущали Гловирон, ведь она впервые столкнулась с подобным явлением. Однако, она не могла отрицать того, что с первых минут знакомства почувствовала странную симпатию к Маримар. Собственно, в последнее время Гловирон все чаще ловила себя на стремлении понять и принять людей в свое сердце, словно оно было пустым сосудом, тоскующим не по изысканному вину, но по простой воде.
Казалось, что время стоит на месте, но дни шли за днями, и в миру людей, за пределами Лунных Гор, зима успела смениться весной. Здесь же, в Занидамир, погода и природа практически не менялись. Иногда на землю снисходил дождь в виде крупных теплых капель, и каждый раз после этого на небе вставала радуга, подобной которой Маримар еще не видела в своей жизни. Глаза девушки, привыкшей замечать все мелочи мира, видели, что каждый вечер маленькая, но очень яркая звезда загорается первой и всегда над одним и тем же горным пиком, прозванным Лабел Дамир, Первой Горой. Вестфаллы именовали эту звезду Аланион, Вернувшаяся. С ней была связана древняя легенда, одна из тех, которые Гловирон рассказывала Маримар по вечерам. Почему-то девушка полюбила эту звезду, такую крошечную и сильную, словно бросающую вызов своим светом огромному светилу Адани. И только после Аланион на небо восходила Зани, призывающая серебристыми лучами вторить слабым сиянием все горы. Позже Маримар узнала, что в материи гор преобладала удивительная порода, которая нигде больше не встречалась и ценилась во всем мире. Свойство этой руды отражать лунный свет считалось почти волшебным, и поговаривали, что талисманы из этих камней приносили счастье и богатство. Но то были лишь камни.
Каждый день Маримар бродила по садам и лугам вокруг Теней Снов в одиночестве или в компании двух сестер Гловира. Младшая была резва и весела, молодость и жизнь наполняли ее всю. Гловирон же почти все время была задумчива и печальна. Печаль ее была ясна лишь ей одной.
Природа страны вестфаллов открывала Маримар свои удивительные и все новый стороны. Еще на родине девушка научилась слушать голоса деревьев, пение птиц и шум ветра. Здесь все эти звуки сливались в неповторимую гармоничную мелодию, поющую о вечности и непреходящем. Дикие животные не боялись Маримар вовсе, и очень скоро девушка подружилась с семьей оленей, живущих на холме выше поместья. Даже Глоувин удивлялась такой близости человеческого существа и зверей. История о варчи Шнаур, рассказанная Маримар, поразила маленькую вестфаллийку. В Занидамир не встречались такие свирепые животные и потому среди жителей считалось, что только избранные свыше могли общаться с хищниками. Собственно, Глоувин и не сомневалась в избрании Маримар. Сама судьба, казалось, послала эту девушку сюда.

Тем временем, пока Маримар все больше узнавала Занидамир, Гловир отправился в Ингарру навестить своих друзей.
Город был велик и шумен, и потому впервые ступившему за белые стены казалось, что он попадал совсем в иной мир. Извилистые улочки, полные разного происхождения и положения в обществе существ, все вели в центр, к главному холму, на котором возвышался Дворец Шаров, Веремнээ. Высокий белый, полупрозрачный купол его был виден со всех концов города.
В Ингарре все подчинялись строгой иерархии, основанной не на денежном богатстве, но на знатности происхождения. Самыми высшими существами, безусловно, были вестфаллы. За ними следовали крианцы, тоже довольной древний народ, живший изначально западнее Лунных Гор, но постепенно полностью перекочевавший в Занидамир. Теперь крианцы составляли большую часть населения Занидамир, в частности, Ингарры, где они селились. Чернокожие и высокие, они обладали необыкновенными способностями к прикладной работе и славились своим мастерством в строительстве, плотничном и кузнечном деле, выделке драгоценностей и изготовлении стекла, иногда даже превосходя в этом самих вестфаллов. По сути, руками крианцев и возводилась нынешняя Ингарра.
Но и сами крианцы разделялись на две группы. Одни из них, нээрен, воспитывались в строжайшей дисциплине и с раннего детства обучались сложнейшим наукам, искусству дипломатии и множеству языков. Нээрен было немного, ими становились лишь избранные крианцы, и почти все они назначались либо служителями Шаров, найшу, либо сантанами. Один из нээрен был в данный момент магистром Пурпурного Шара. Другие крианцы, сибранен, и были «руками» Занидамир.
Более низкую после крианцев ступень в иерархии занимали дардримы, невысокие желтокожие хозяева Белой Пустыни с далекого Юго-Востока. Они и сейчас населяли белые дюны, но некоторая их часть когда-то ушла в Занидамир вместе с Си-Луо, нашедшем Песчаный Шар и до сих пор являвшемся его магистром. Дардримы не выделялись особым умом и воображением, но были верны, усердны и выносливы. Поэтому их часто брали слугами в богатые дома или оруженосцами в военные походы.
За дардримами следовали люди, но все они были разных племен и составляли очень немногочисленную часть населения. Во основном, это были мужчины. Некоторые, подобно Фанделору, были сантанами, другие служили во Дворце Хранителями порядка, а иные просто работали где-нибудь в лавках. Из всех жителей Занидамир они были самыми задавалами, и потому большинство проблем приписывали людям в вину. Однако, их положение в иерархии было очень устойчиво.
Остальная часть жителей была представлена отдельными кланами различных народов, которые редко поднимались со своих «низин». Они были либо торговцами, либо мелкими ремесленниками, либо работали в рудниках или на виноградниках богатых землевладельцев.
Гловир отлично знал расположение улиц в Ингарре и потому без труда отыскал необходимый ему дом. Здания лепились очень тесно друг к другу и редко бывали одноэтажными,  но ни один из них не был ветхим. Все они были возведены с необыкновенной тщательностью, продуманностью и вкусом. Цвета, преобладавшие в Ингарре, были чисто белый, светло-серый и небесно-голубой. Но этот дом был старательно выкрашен в ярко-пурпурный цвет. Сразу становилось ясно, что хозяевами были крианцы.
Пройдя сквозь крохотный дворик, посреди которого журчал фонтан, Гловир легко поднялся по винтовой лестнице у стены дома на второй этаж и постучал в деревянную дверь. Ему не открыли, но дверь сама скрипнула  и отворилась, ведя в полумрак помещения.
 – Входи, мой пеший странник! – послышался старческий голос, почти надрывающийся хрипотой.
Гловир усмехнулся и переступил порог.
В просторной, но темной комнате было множество различных предметов, которые все без исключения были абсолютно не нужны в жилом доме. Здесь валялись старые кирки для работы в рудниках, осколки глиняных горшков, множество обыкновенных булыжников, старая обувь, сломанные стулья с резными спинками, какие-то статуэтки и прочий хлам. Все это представляло собой ужасный беспорядок, словно ураган пронесся по этому скромному жилищу.
Глаза Гловира быстро привыкли к темноте и скоро различили большой стол в углу, а за ним – самого хозяина.
 – Ты опять за свое, Шал-Да-Ву, – устало проговорил вестфалл. – И зачем ты копируешь голос старой торговки фруктами?
 – Ты же знаешь, что я обожаю резкие звуки, – послышался ответ, а затем ужасный смех старческим голосом.
Сидящий за столом выпрямился и отшвырнул предмет, державший в руках, в противоположный угол комнаты, а потом встал.
 – Гловир, если б ты только представил себе, как я устал от своей несостоятельности! – теперь его голос звучал молодым и сильным. – Я уже два года занимаюсь обновлением вещей, и все, что я могу, это открывать двери, не подходя к ним. Разве это искусство?
Шал-Да-Ву подошел к вестфаллу, и свет озарил темнокожее лицо молодого крианца и его прозрачные коричнево-красные глаза.
Гловир улыбнулся.
 – Но кому нужны обновленные старые вещи, сам посуди? Может, поэтому у тебя ничего не выходит?
 – Ты абсолютно отрицательно влияешь на мое творчество! – воскликнул крианец. – Твой брат, например, залетал на днях на своем орле и очень подбодрил меня словами, что старье тем и ценно, что оно старье. В вашей семье однозначно нет ни одного ценителя!.. Смейся, смейся! Когда-нибудь я стану самым знаменитым и могущественным обновителем на свете!
 – Ничуть не сомневаюсь в этом, – с улыбкой отозвался Гловир.
 – Да, но только на нынешнем турнире учеников сантанов мне абсолютно нечего будет им показать!
Вестфалл посерьезнел.
 – Честно говоря, я сам в этот раз ни с чем, и это повергает меня в уныние.
 – Неужто! – усмехнулся крианец. – Если честно, я думал, ты прямо с порога начнешь говорить о своей гостье из племени человеков.
 – Как? Ты мысли читать умеешь, что ли?
 – Если б это было так, я не вешал бы нос. Но поверь, это совсем не по мне. Что за занятие такое – чтение мыслей, чужих и ненужных мыслей! Ерунда!.. На самом деле, твой славный братец проговорился после очередного бокала вина. Развязывать язык оно умеет отменно… Только не смей говорить, что это была великая тайна!
 – Да, собственно говоря, мы с таненом не хотели такой быстрой огласки этого события, – пробормотал стыдливо Гловир, представив своего брата-стража после бокала вина.
 – О, приятель, какая огласка! Я же могила! Уж хранить чужие тайны и секреты мне не представляет большого труда… Так кто же эта чудная дева?
 – Пока не буду говорить об этом. Скоро, то есть на ближайшем собрании, ты увидишь ее, как и все остальные. Танен и я считаем, что Маримар большая удача своего племени.
 – Маримар! – задумчиво протянул Шал-Да-Ву. – В этом имени сливаются все мелодии красоты и света. Какое удачное сочетание звуков – Ма-ри-мар. Мне нравится!
Гловир хмыкнул.
 – Пожалуй, нам пора собираться, – заторопился он.
 – Куда это ты спешишь?
 – Ясное дело, во Дворец.
 – Брось! Чего не видел там ты? Все те же лица, а некоторые опротивели настолько, что кажется…
 – Да, но в Совете близятся перемены, – перебил друга Гловир. – Я хотел бы узнать об этом подробнее.
 – Для этого не обязательно идти во Дворец. Достаточно заглянуть к нашему старому приятелю, мастеру баек и легенд нынешних времен, достопочтенному Олонеллу Остроумному.
 – Ты меня поражаешь, Шал-Да-Ву! – воскликнул вестфалл. – Неужто ты слушаешь сплетни, придуманные этим сумасбродным сказочником?
 – Однако, эти сплетни, как ты их премило назвал, очень часто попадают в точку и оказываются истиной.
 – И быть такого не может! Я все никак не могу забыть, как он пустил слух о том, что я якобы не верю словам Всеведующего, а доверяю своим чувствам и предчувствиям, а моя сестра является тайной покровительницей семьи пустынников, промышляющих незаконной торговлей Пьянящей травы.
 – Злопамятен ты все же, а ведь то были лишь невинные шутки. Сейчас же ходит слух о том, что на ближайшем собрании служителей Аланделир прилюдно откажется от сана Главы Совета… Ага! Ты изменился в лице! Значит, это для тебя новость.
 – Какая чушь!.. Но что ты сказал? Как может это быть правдой?
 – Увы, на самом деле, это всего лишь предположения. Но чтоб это предположить, не нужно быть провидцем. Тариоделл, враг слабых неудачников вроде нас с тобой, готовит себе теплое местечко на троне Главного Магистра Лунного Шара, а время Аланделира прошло. Только чудо теперь сможет вернуть все на свои прежние места. Хотя мало кому это нужно…
 – Это чудо произойдет! – выпалил Гловир. – И не смей больше говорить об этом таким небрежным тоном!
 – Хорошо, не кипятись… Постой, я не предложил тебе ничего хлебнуть! – спохватился крианец.
 – Я ничего не желаю. Единственное, что мне сейчас нужно, это пойти во Дворец вместе с тобой.
 – Но я-то там зачем?
 – Хорош же ты приятель, если не можешь сделать для меня такую малость,– пробурчал Гловир. – Сам же знаешь, что кое-кого я не хотел бы встретить в одиночестве.
 – А-а! – со смехом протянул Шал-Да-Ву. – Старая вражда! Дом Глоунара против дома Кавира. Неужто ты думаешь, что они нападут на тебя в подворотне за спиной престарелых магистров?
Гловир скривился.
 – Ладно, так и быть! Друг вечно гонимого мечтателя, незадачливый обновитель, но самый обаятельный крианец на земле, то есть я, спешу тебе на помощь… Где вот только я свой плащ бросил, ты не подскажешь? Конечно, не подскажешь. Откуда тебе это знать… Ах да! Я же его не снимал со вчерашней прогулки!
Вестфалл с усмешкой наблюдал за сборами друга. Шал-Да-Ву торопливостью не отличался, зато был до известной степени болтлив. Наконец он поправил окончательно смятый черный плащ с пурпурной каймой по краю, вытащил из-под туники орден ученика сантана и взглянул на Гловира.
 – А ты, мой друг, где орден потерял?
 – Я отвык носить его за время похода. Думаешь, меня не пустят во Дворец без этой побрякушки?
 – Как знать! Но если мы встретим злослова Кандараса, то он тебя одарит комплементами.
 – Ну и пусть! С тобой мне ничего не страшно,– Гловир схватил крианца за руку и потащил из комнаты. – Пойдем скорее, а то все наши неприятели разбегутся.
Друзья выбежали на лестницу, смахнули кадку с цветами, отчего на них сразу обрушился поток отборной крианской ругани, проехались по перилам, перепрыгнули по очереди через фонтан, не замочив одежды, выбежали на улочку и сразу столкнулись с повозкой, груженой овощами. Потом со смехом долго извинялись перед торговцем и умоляли унылую лошадь сойти с края плаща Шал-Да-Ву. Наконец они понеслись, весело гогоча, провожаемые удивленными и негодующими взглядами, к центру города, туда, где виднелся купол Веремнээ.

Дворец снаружи казался небольшим, но очень впечатляющим. По обеим сторонам от высоких белых ворот стояли два дерева, несущие свои ветви ввысь и словно колонны поддерживающие купол спереди. Стволы этих деревьев не могли обхватить и десять человек. И уж конечно никто не мог сразу сказать, что оба этих исполина были не живыми, а созданными мастерами вестфаллов. Каждая трещинка ствола, каждый листик и каждая жилка на нем выглядели как настоящие, но все это был камень из недр Лунных Гор. Подножие деревьев и низ всех стен Дворца украшали искусные барельефы, изображавшие различные события из жизни народов Занидамир. Над воротами бросалось в глаза огромное изображение Шара Мироздания и окружающих его двенадцати правильных овалов, дардоннов.
Дворец был окружен живой оградой из различных диковинных растений, некоторые из них росли только здесь. Весь двор был засеян короткой вечно зеленой и свежей травой; этот живой ковер был рассечен множеством ровных дорожек, вымощенных белым камнем.
Купол Дворца был выполнен из тончайшего, но очень крепкого, чуть затемненного стекла. Удивительным было то, что какое бы время суток ни было, в помещениях дворца всегда было светло, как днем, несмотря даже на то, что этажей там было три. Под самым куполом, на третьем этаже, и располагался Главный Зал, где проходили собрания служителей Шаров.
Гловир и Шал-Да-Ву прошли сквозь арку, увитую всевозможными лианами, которые потянулись вслед путникам и уныло поникли, так и не зацепившись ни за одного из них. Во внутреннем дворе молодых друзей ждал один из Хранителей порядка, высокий человек с окладистой черной бородой. Коротко поздоровавшись, он проводил пришедших взглядом до ворот Дворца.
Внутри было тихо, но стоило прислушаться, и ухо начинало улавливать слабые звуки, напоминавшие отдаленную речь многих голосов. Так и было: многие ученики сантанов собрались сейчас в одном из залов для обсуждения условий грядущего турнира. Гловир и Шал-Да-Ву поспешили туда.
Зал представлял собой небольшой амфитеатр с двеннадцатью рядами скамей, в центре которого располагалось возвышение для имеющего речь служителя, фандер по-вестфалльски. В момент, когда Гловир и Шал-Да-Ву вошли в зал, с фандера как раз сходил главный соперник и неприятель сыновей Глоунара. Его имя было Аданир, и был он из рода Кавира. Родители назвали его в честь главного светила потому, что он родился в день солнечного затмения. Но ничего великого не унаследовал Аданир от своего небесного тезки. Льстецом и обманщиком, идущим на все ради своей цели, слыл он среди молодых вестфаллов и вовсе не скрывал этого. Сейчас, когда главенствующее положение в Великом Совете стало смещаться в сторону Тариоделла, Аданир всячески показывал, кому он отдает предпочтение. Одет он был в белый плащ, на котором старательно были вышиты гербы рода Кавира и Тариоделла.
Гловир и Шал-Да-Ву сели на последний ряд, кратко кивнув нескольким знакомым. На фандер тем временем взошел Элвириэлл, дальний родственник Гловира.
 – Друзья мои, позвольте обратиться к вам с одним предположением или даже просьбой, как вам будет угодно,– заговорил он как всегда немного дрожащим от смущения и волнения голосом. – Многие сейчас сочтут мои слова за дерзость, но вы же знаете, что говорю всегда я прямо. Быть может, это моя ошибка… простите, в таком случае…
 – Элл, не тяни! – крикнул Шал-Да-Ву.
Гловир усмехнулся. В кругу его друзей крианец всегда торопил немного нерасторопного и неуклюжего, но добродушного и потрясающе умного Элвириэлла.
 – О, конечно, Великий Обновитель, я постараюсь говорить быстрее! Итак, сказать вам вот что должен я: неудачное время мы выбрали для турнира. Состязание учеников всегда было большим торжеством, но сейчас совсем не тот настрой. Печальные события вершаться в Совете. Магистр Аланделир…
 – Долой старика! – крикнул кто-то.
Элвириэлл хотел было что-то возразить, но промолчал. Гловир едва не вскочил, если б крианец не помешал ему.
Но тут с места поднялась одна из немногих женщин, избравших путь сантана, Галенна из племени людей. Решительностью и безжалостностью она пробивала себе дорогу, но никогда несправедливость не была на ее стороне.
 – Смех над старостью есть страх за свою молодость. Сколько раз нужно взглянуть на звезды, сколько слов нужно сказать, сколько дорог нужно пройти, чтобы почувствовать себя в конец старым и предоставить жить молодым, а самому устало сойти с дороги? Кто из вас ответит на этот вопрос? Все мы подвластны времени и смерти, хотя для вас лет – тысячи, для нас – десятки. Вы гоните того, чьи стопы еще крепки, а возвеличиваете того, кто с крыльев вряд ли спустится на землю. И дуновенье ветерка снесет его, подобно птахе малой. А память попирать еще живущего останется на вашей совести. К тому же, не забудьте, господа, что ваш старик порою выглядит моложе, чем сами вы, а след его так ярок, что на фоне этом вы всего лишь отблеск света в капельке воды из мутной желтой лужи.
Галенна села в полной тишине.
 – О Меткость речи, имя тебе Женщина! – восторженно прошептал Шал-Да-Ву.
 – Не Женщина, а Галенна,– таким же шепотом поправил его Гловир. – Это большая разница.
Элвириэлл почтительно кивнул Галенне и вновь обратился к собравшимся.
 – Итак, я призываю вас высказать свое мнение. Пусть встанут те, кто не согласен.
На минуту воцарилось глубокое молчание, все сидели, задумавшись. Гловир смотрел на Аданира. Но тот поднялся, а вместе с ним и все вестфаллы из рода Кавира. Хотя нет, один остался сидеть несмотря даже на то, что лицо его было бледно и напугано.
 – Весь род Кавира,– провозгласил Элвириэлл. – Значительное количество, но все равно вас меньшинство.
Аданир гневно взглянул на своего сородича, выступившего против общего мнения. Но юный вестфалл даже не поднял глаз. Звали его Каладенн, и был он младшим среди своих братьев. Странно, но Гловир никогда раньше его не замечал.
 – Благодарю покорнейше за ваше мнение, друзья мои,– Элвириэлл снова обратился ко всем ученикам. – Смею взять на себя такую ответственность и произнести слова о том, что турнира не будет в этом сезоне.
 – Это большая глупость с вашей стороны! – вскричал Аданир, продолжая стоять.
 – Это благородство и почтение тому, кто тратил всю свою жизнь только лишь на благосостояние всех нас, а не для себя! – воскликнул Гловир, не в силах больше молчать. – Я думаю, такую малость мы можем сделать для него.
Аданир что-то прорычал в ответ и, махнув плащом, вышел из зала. За ним последовали все его единомышленники.
 – Я и не думал, что ты так громко можешь говорить,– пробормотал Шал-Да-Ву, обращаясь к другу. – Всегда твой голос напоминал мне шелест листьев, а тут прямо как гром с небес… и прямо в точку!
Гловир довольно хмыкнул.
Собрание было закончено, и все ученики покинули зал. В дверях Гловир встретил Каладенна.
 – Вы правильно поступили, друг мой,– сказал он, поймав юношу за рукав. – Твердо отстаивать свое мнение, когда все вокруг имеют другое, есть величайшее качество характера, заслуживающее уважения. И я ценю вас за то, что вы этим качеством обладаете.
Каладенн поднял светлые голубые глаза. Он был на целую голову ниже Гловира и вылядел хрупким цветком, едва распустившим свой тугой бутон.
 – А мне вдвойне приятно слышать эти слова от вас, сын Глоунара,– произнес он.
И, словно смутившись, легко и спешно пошел прочь, не оглядываясь.
 – О самородок драгоценный в роду Кавира! – воскликнул ему вслед Шал-Да-Ву. – Парнишку надо взять под свое крыло, пока пятка Аданира совсем не придавила его к земле.
 – Ты прав, дружище.
Гловир отыскал глазами Элвириэлла и направился к нему сквозь толпу.
 – Наконец-то, я так рад видеть тебя! – воскликнул Элл. – Наше общество казалось таким скудным без тебя. И Шал-Да-Ву совсем забросил нас.
Крианец рассеянно отмахнулся.
 – Ну, теперь все будет по-старому, – сказал Гловир, – хотя, сказать по правде, мне совсем не нравятся новости, которые я здесь услышал.
 – Все это очень печально. Никто не может дать объяснений, но все готовы к уходу Аланделира.
 – Галенна поступила сегодня достойно восхищения. Я всегда думал, что ей все равно, кто стоит во главе Совета.
Оба вестфалла посмотрели на ученицу санатана, которая весело смеялась в компании молодых крианцев и людей.
 – Галенна падка до мужской красоты и не скрывает этого, – проговорил Элвириэлл. – Честно говоря, я всегда боялся ее. Есть в ней что-то хищническое. Но есть и благородство. Признаться, я думал, она держит зло на Аланделира из-за их ссоры.
 – О! – подхватил Шал-Да-Ву. – Веселая была интрижка! Она хотела пленить каменное сердце Магистра, бедняжка. Все когти об него обламала.
 – Мне неприятно, когда ты говоришь такие слова о…
 – Ладно, ладно, – крианец поспешно закрыл Гловиру рот. – Я очень уважаю Аланделира, но ему не свойственно чувство любви или хотя бы симпатии к кому-нибудь.
 – Поверь мне, Галенне эти чувства тоже не свойственны. В ее страстях много животного инстинкта, – Элвириэлл поморщился. – Но она достойна уважения. Одна из немногих женщин, сумевших поставить себя наравне с мужчинами.
 – Она человек, – почти восхищенно проговорил Гловир.
Элл внимательно взглянул на него.
 – С тобой хотел поговорить я об еще одной девушке-человеке. Я видел ее сегодня на склоне холма. Она потрясает любое воображение.
 – Как? И тебе мой Гловирас проговорился?
 – Вовсе нет. Твой брат тут ни при чем. Все Гловирон – она поведала о вашей гостье. Ты знаешь, мы не держим друг пред другом секретов.
 – Очень мило она поступает, скажу я, – пробормотал Гловир.
 – Не сердись. Я умею молчать, если это требуется. Твоя сестра знает, кому доверять тайны. К тому же, у меня появилось интересное предложение.
 – Какое?
 – Я давно подумывал о том, чтобы взять себе кого-нибудь на обучение. И так как, Гловирон сказала мне, вы не особо много уделяете внимания образованию Маримар, я мог бы…
 – О, Элл! – воскликнул Шал-Да-Ву. – Сама невинность! Я мог подумать все, что угодно, но только не это.
 – Отчего же? – Элвириэлл немного смутился. – Я не считаю преподавательскую деятельность неприличной. Я могу поведать ей много интересного и полезного. О лучшем учителе ей и мечтать не придется. Ведь так, Гловир?
 – Конечно, зачем ей другой? – продолжал весело крианец. – Но всем известно, что ты всегда был страстным охотником до молоденьких девиц. Вспомнить хотя бы прелестную сестру Дамиренна…
 – Гловир! Меня оскорбляют и злостно на меня клевещут! – воскликнул Элл, беспомощно дергая вестфалла за рукав.
Гловир не слушал шутливой перепалки, начатой Шал-Да-Ву, а смотрел в самую гущу толпы, где что-то происходило.
 – Подумать только, сантан Дас-Ридер привел с собой анталлака, настоящего! – вдруг сказал он. – Пойдемте посмотрим поближе.
Непереставающие спорить крианец и вестфалл переглянулись.
 – Ой, не нравится мне все это,– проговорил Шал-Да-Ву, заметив возвышающуюся над всеми вестфаллами голову анталлака, а рядом с ним – Аданира.
Друзья пробрались ближе. Гость из подводного мира, высокий и стройный настолько, что пред ним все вестфаллы казались крохотными и неуклюжими, с длинными белыми волосами, в серебристой тунике, отчего он напоминал рыбу, стоял в центре круга. Рядом с ним действительно примостился Аданир и несколько его братьев. Они о чем-то перешептывались и лукаво оглядывали толпу.
Гловир внимательно рассматривал анталлака. Тот был равнодушен ко всему, и в его глазах была лишь пустота. Но на мгновение Гловиру показалось, что он заметил в этих глазах муку. Причина ее стала ясна вестфаллу тут же, когда он увидел на запястьях анталлака железные обручи, символ раба.
Дас-Ридер, хозяин этого диковинного существа, о чем-то переговорил с Аданиром и ушел вверх по лестнице. Едва он скрылся из виду, Аданир вышел вперед и обратился к присутствующим.
 – Вот анталлак, известный своей ловкостью и искусством рукопашного боя. Кто из вас, храбрые мужи, хочет удовлетворить свое тщеславие и сразиться с ним?
 – А какова награда? – шутя спросил кто-то.
 – Награда? Неужели победы над ним вам недостаточно? Какая слава будет ходить о вас! Ну же! Решайтесь.
Над толпой пронесся шепот. Гловир нахмурился.
Наконец от всеобщей массы отделилось несколько фигур – один вестфалл и два крианца.
 – Отлично! – воскликнул Аданир.  – Выйдем во двор.
 – Надеюсь, что во дворе Хранители прекратят эти беспорядки,– прошептал Элвириэлл.
Но по странному велению судьбы или по чьему-то еще велению ни одного Хранителя порядка поблизости не оказалось. И состязание началось.
Первым вышел вестфалл. Толпа весело наблюдала за приготовлениями к бою, который обещал быть зрелищным. Анталлак был невозмутим, словно тихая водная гладь. Но едва противник вышел ему навстречу, в его глазах промелкнул какой-то страшный дикий огонь. Всего нескольких взмахов руками хватило анталлаку, чтобы откинуть несчастного на порядочное расстояние с едва не сломанной шеей. Толпа ахнула в ужасе.
 – Увы, мой друг, не получилось,– хладнокровно произнес Аданир. – Помогите ему!
Бесчувственного вестфалла отволокли с поля боя. Оставшиеся добровольцы-крианцы с сомнением переглянулись.
 – Мерзавец! – вдруг вышла из толпы Галенна. – Что ты делаешь?
 – Спокойней, дама,– отозвался Аданир. – Это не смертельно. И вообще, попрошу слабонервных удалиться, пока не поздно… Кто еще хочет испытать свою силу и ловкость?
Он оглянулся на двух крианцев, но они уже расстворились в толпе зевак. Тогда сын Кавира взглянул на других учеников сантанов. Гловир почувствовал, что презрительный и вызвающий взгляд Аданира остановился на нем.
 – Гловир, сын Глоунара, не хотите ли защитить честь магистра на деле?
 – Честь Аланделира я буду защищать только с тем, кто посягнет на ее безупречность или как-то оскорбит.
Аданир хитро улыбнулся, затем взглянул на анталлака и щелкнул пальцами.
 – Долой лживого старика! – отчеканил тот.
Гловир побледнел, а по толпе пронесся негодующий возглас. Но Аданир не обращал внимания на это.
 – Вы все слышали? Анталлак оскорбил великого Аланделира.
Шал-Да-Ву вцепился в плечо друга.
 – Умоляю, будь благоразумен! Ты же видишь, он провоцирует твою ошибку. Это все ловушка!
 – Смотрите, неужто Гловиру не жаль чести Главы Совета? – продолжал Аданир. – Неужто это нисколько не трогает его?
Гловир взглянул на Галенну, но она лишь повернулась и пошла прочь со двора. За ней направились еще несколько довольно знатных вестфаллов и крианцев.
 – Они презирают твою нерешительность, юноша,– Аданир подошел вплотную к Гловиру. – Что ты сделаешь теперь? Благоразумие или месть?
Они смотрели друг другу прямо в глаза, каждый пытаясь сжечь противника взглядом. Шал-Да-Ву зажмурился и схватился руками за голову.
 – Я сделаю это,– четко произнес Гловир. – И увидишь, победа будет моя!
Он резким движением скинул плащ и отбросил его на траву, затем оттолкнул Аданира и вышел вперед, навстречу анталлаку. Раб смотрел на него своими прозрачными глазами. В этот момент Гловир ненавидел его всей ненавистью, на которую был способен. Разорвать на куски противника было единственным желанием его сейчас.
Бой начался внезапно. Гловир сделал первый бросок в сторону анталлака. Тот легко увернулся и сделал ответный удар, попав по руке вестфалла. Но Гловир не чувствовал боли. Его обуревала ярость. Он нападал, словно дикий зверь, сам удивляясь силе своих ударов и своей увертливости. Казалось, анталлак тоже был немного обескуражен, но преимущество все равно было на его стороне. Гловир начал слабеть физически, но чувства клокотали в нем с еще большей силой. Еще пара ударов со стороны противника – и вестфалл, тяжело дыша, упал лицом в траву.
Кто-то подошел сзади и поставил ногу ему на спину.
 – Ваша победа, Гловир! – провозгласил Аданир, ибо это был он.
Собрав последние остатки сил сын Глоунара перевернулся и сбросил его с себя. Аданир не удержал равновесия и упал. Гловир мгновенно вскочил и бросился на неприятеля с новой яростью. Теперь победа была явно на его стороне. Он бил противника, не считая ударов и нисколько не щадя его, словно какой-то демон вселился в него. Он даже не заметил, что Аданир перестал кричать. Очнулся он лишь тогда, когда сильный удар обрушился на его голову.
Гловир отполз в сторону от бесчувственного тела Аданира и поднял глаза. Над ним с палкой в руке и с широко раскрытыми глазами стоял Шал-Да-Ву.
 – Безумец, что ты делаешь?
Гловир огляделся. Трое вестфаллов склонились над Аданиром, остальные ученики с ужасом смотрели на самого Гловира.
В это время из ворот Дворца выбежали Дас-Ридер, а за ним магистр Пурпурного Шара, крианец Аз-Лава-Дар. Они устремились с месту драки. Сантан подбежал к анталлаку и обрушил несколько ударов хлыстом на стройную спину раба. Тот безмолвно все стерпел, лишь по лицу его пошли судороги мучений.
Гловир встал на колени перед магистром.
 – Я виноват, Ваша милость, – прошептал он, чувствуя, как удушающие слезы стыда и страха выступают на глазах.
Аз-Лава-Дар с ошеломлением и негодованием взглянул на него.
 – Я был более высокого мнения о сыновьях Глоунара,– сказал он тихо. – Быстро за мной!.. А второго негодника – в лазарет. И поскорее!
Гловир бросил взгляд на Аданира, и холод побежал по его спине. Внезапная жалость к недавнему противнику, а теперь лишь бесчувственному телу, проснулась в нем. Гловир чуть было не бросился помочь служителям, бережно укладывающим Аданира на носилки, но удержался и послушно последовал за магистром.

Фанделор в ярости сжимал кулаки, нервно ходя по комнате, и каждый раз, когда учитель приближался на расстояние шага, Гловиру казалось, что тот его ударит. Но сантан лишь молчал, скрепя зубами.
Наконец он остановился. Гловиру был невыносим тот взгляд, который бросил на него танен.
 – Как ты мог так низко пасть! Так обесчестить себя, всю свою семью и меня, твоего учителя!
Фанделор снова начал ходить. Его лицо как-то постарело и посерело.
 – Я верил в тебя…
На глазах Гловира выступили слезы, он ожидал самых страшных слов.
 – Я знаю, мы не всегда ладили, не всегда понимали друг друга, но я надеялся, что выбрал себе достойного ученика… Ты помнишь, что ты сказал мне, когда умолял меня учить тебя?
Гловир кивнул с трудом.
 – Я сказал, что буду делать все, чтобы вы гордились мной…
 – Именно! Так неужели ты думаешь, что твой поступок достоин моей гордости?.. Что делать мне теперь? – вскричал с внезапной силой и горечью Фанделор. – Оставить тебя, отречься, бросить на растерзание Им! Так было бы лучше для тебя, ибо только страдание может искупить твою вину. Страдание и стыд, позор, унижение!
Гловир зажмурился.
 – Но ты моя часть, – добавил тихо сантан, – моя открытая рана, которая кровоточит, и я не знаю лекарства, чтобы излечить ее. Ты моя боль и моя надежда. И всякий удар по тебе отзывается во мне с еще большей силой.
Он взглянул в глаза своего ученика.
 – Я слишком много человеческого вложил в тебя, и в этом лишь моя вина…
 – Нет, танен, только я виноват!.. Но что я должен был сделать?
 – Молчать и терпеть! Вот, что должно было стать твоим оружием. Неужто думаешь ты, что Аланделир хотел бы такого заступника за свою честь? Какая глупость! Ребячество! А я видел в тебе мужчину… В чем наша сила? В руках?
Гловир взглянул на свои ладони.
 – Сила наша в разуме и благородстве, – прошептал он. – Я оказался слаб.
 – Даже сильнейший в мире способен на ошибки. Мы призваны служить добру и свету, призваны жертвовать собой ради всеобщего блага. Пока мы зовемся служителями, мы обязаны быть таковыми… Ты молод и неопытен, хотя прожил уже немало, и оттого впитал так много ощущений Внешнего мира. Там царят такие законы, когда чувства ставят выше долга, но ты позабыл, что здесь живут иначе. Я говорю это не тебе в оправдание… Мы должны будем расстаться, Гловир, и как можно скорее.
Вестфалл поднял голову.
 – Да, не смотри так на меня, – Фанделор горестно усмехнулся. – Мы плохо повлияли друг на друга. Ты вот слишком привязал меня к себе, слишком. Презирать и оставить тебя прямо сейчас - говорит мне мой разум, но сердце… Оно в сомнении. Ты дорог мне, Гловир, дорог, как сын отцу. За что судьба сыграла со мной такую шутку? Я даже не успел понять, за что полюбил тебя.
Гловир снова потупился.
 – Меня не за что любить.
 – Об этом не тебе судить, – отозвался сантан. – Твоя задача сейчас – твердо терпеть свой позор и унизиться до мольбы прощения у своего противника.
 – Во мне нет ненависти к нему. И ни к кому другому тоже.
 – Вот и славно, – голос Фанделора прозвучал сухо. – Теперь я пойду, а ты  подумай. Скоро собрание служителей, и я все еще собираюсь привести Маримар туда. Никакие передряги не помешают мне сделать это.
 – Да, танен.
Фанделор остановился в дверях.
 – Еще одна просьба, Гловир: не зови меня больше учителем. Моя школа оказалась неподходящей для тебя. Останемся просто друзьями.
 – Спасибо, – прошептал вестфалл.
 – За что?
 – За… за все спасибо, Фанделор.
Они посмотрели друг другу в глаза, седеющий человек и вечно юный вестфалл.
– И тебе.

Гловир вошел в светлую комнату, кратко кивнув лекарю. На кушетке около окна лежал Аданир. Он уже достаточно оправился, чтобы разговаривать и принимать посетителей, но не вставал с постели.
Их глаза встретились только тогда, когда лекарь тихо удалился.
 – Пришел взглянуть на свои труды? – с усмешкой начал сын Кавира. – Признаюсь, славно ты поработал. Но мое здоровье пока отменное, так что…
Гловир открыл было рот, но Аданир не дал ему сказать.
 – Молчи, я сам все понимаю. Знаю, что пришел ты просить о прощении, ибо благородство всегда отличало ваше семейство. Ты благороден, хотя бы настолько, чтобы исполнить свой долг. Хм, долг! Отвратительное слово… Я знаю также, что поступил глупо. Нелепо это отрицать. Но если честно, я думал, ты откажешься. Я растерялся, когда ты вышел на бой. Ты смел и дик, ничем не лучше этого анталлака. И так предан…
 – Позволь мне сказать, – произнес Гловир. – Мы оба унизили себя перед остальными, мы оба покрыты позором. Давай постараемся вместе выйти из этой ситуации…
 – Я не хочу, чтобы что-то объединяло нас. И ты этого не хочешь. Ты думаешь, я говорю это из ненависти? Нет! Что есть ненависть? Чувство. А я оставил свои чувства в прошлом. Но ты снова их разбудил. Зависть и ненависть.
 – Я чувствовал то же самое в тот момент.
 – Забавно!.. Но не подумай, что я буду каяться в своих поступках. Мне твое прощение абсолютно не нужно. Хотя я сам не сержусь на тебя. Я уважаю тебя, но мы не станем друзьями. Мы квиты, не так ли, а большего не нужно.
Гловир промолчал.
 – Зачем ты так защищал Его честь? – внезапно спросил Аданир. – Ведь ты его не видел. Он очень изменился, стал просто безобразен. И ты боролся за иллюзию прошлого.
 – Но боролся!
 – Да. Есть в этом что-то восхищающее, но ты безумец… Иди же! Нам не о чем говорить.
 – Так мы по-прежнему враги? – спросил с грустью Гловир.
 – Враги? Почем мне знать! Когда захочешь поболтать о пустяках, я составлю тебе компанию. Но не становись на мою дорогу. Я не люблю соперников.
 – Увы, в моей жизни мало пустяков, и нам не о чем будет говорить с тобой, Аданир. Но наши пути не пересекутся, обещаю. Можешь быть покоен.
 – Я в этом и не сомневался, Гловир.
 – Тогда скорейшего выздоравления, Аданир.
 – И тебе всего хорошего, Гловир.
 – И запомни, Аданир, что, пока Магистр жив, я буду защищать его честь до последнего и выйду на бой с любым противником.
 – Я запомню, Гловир. Иди с миром.
Гловир поклонился и поспешно вышел. Аданир долго смотрел ему вслед, пока не пришел лекарь, а затем откинулся на подушки и закрыл глаза.