ТАНЯ

Проститутке Тане с самого рождения… Здесь следовало бы написать «не повезло», однако, в наш век, переворачивающий всё с ног на голову, не терпящий категоричности суждений и использующий принцип относительности для оценки любого явления, факта, события, нельзя однозначно утверждать что-либо, поэтому предоставим право выбора, написав: «Проститутке Тане с самого рождения не повезло/повезло».

По всем классическим канонам красоты Таня была уродом. При том, что её внешность, целиком унаследованная от матери, была лишена каких-либо видимых изъянов. Судите сами: зелёные, ярко-зелёные, какие редко встретишь, без уходов в серый или болотный, глаза; красные, ярко-красные губы, гармоничные в своей природной естественности, не требовавшие дополнительного совершенствования губной помадой; ровный, изящный нос; тоненькие брови в форме серпика – всё это делало Таню писаной красавицей. Доля уродства приходилось на анатомическое строение её тела. Медицине известны случаи рождения младенцев с зеркальным расположением внутренних органов, но данный случай – уникальный: от рождения у Тани были перепутаны местами половые органы: на месте грудей располагались два влагалища, а там, где по идее должны находиться половые губы, красовался один-единственный сосок. Молоденькая акушерка, принимавшая роды у Таниной мамы, увидев такое, упала в обморок, а священник в церкви, куда родители принесли крестить свою дочь, отказался исполнить таинство, заподозрив в ребёнке нечто дьявольское.

Так – полным неприятием и отчуждением – принял Таню мир, так же он вёл себя по отношению к ней и в дальнейшем.

Понять причину Таниной непохожести на всех было довольно сложно: вроде бы родители не состояли в кровном родстве, поэтому инцест как главная причина многих физических неполноценностей отпадал сразу; родилась Таня вдалеке от промышленных городов, на Ростовщине, в небольшом посёлке, где чистый воздух, чистые реки, - следствие пагубного влияния антропологических факторов на окружающую среду также не следовало рассматривать; оставались вредные привычки родителей, но они – мать работала продавцом в магазине, поэтому молодая семья, даже в годы острого дефицита, в плане продовольствия и хозяйственных товаров никогда не была обделена; отец – комбайнёром в дышащем на ладан совхозе, с началом перестройки заагонизировавшем выброшенной на берег рыбой и впоследствии окончательно испустившем дух, - не курили, не пили, в отличие от подавляющего большинства посельчан, а о наркотиках и слыхом не слыхивали.

Поговаривали, что в период беременности будущая мать была очень сильно напугана – то ли бешеным псом, то ли огромным колхозным быком, - в этом вопросе утверждения разнились; утверждавшие сиё не могли прийти к единому мнению, - и это могло негативно сказаться на внутриутробном развитии эмбриона; однако, откровенно говоря, поиск аналогий и попытка проведения параллелей с подобными фактами в мировой истории – появлениями на свет человека-слона, либо человека-льва, вызванными пережитыми ихними матерями сильнейшими стрессами в процессе вынашивания плода в результате испуга от, соответственно, слона и льва, - занятие неблагодарное и бессмысленное; параллельность была только на первый взгляд, при более внимательном рассмотрении линии неизбежно расходились; выстроенная теория, в отличии от тех, достаточно стройных, гармоничных, монолитных, но больше смахивающих на красивые легенды, ведь людям нужны красивые легенды для объяснения явлений, не поддающихся толкованиям посредством привычных наборов причин, или поддающихся, но достаточно сложными путями - люди же склонны к упрощению, облегчению задач, - хромала на обе ноги сразу и не подходила на роль всеобъясняющей.

Довольны сомнительны и нелепы заявления некоторых о том, что Господь таким образом наказал Таниных родителей за грехи, ведь они были грешны не более любого другого человека.

Таня, это маленькое несчастное создание, уже на второй неделе своего существования испытала на себе жестокость этого мира и свою чуждость ему. Достаточно внушительная группа посельчан, подначиваемых церковными служителями, любящими произносить пафосные речи про терпимость и любовь к ближнему, обвинивших отца и мать Тани в дьяволопоклонничестве, вооружённая, как в средневековые времена знаменитой «охоты на ведьм», чуть ли ни топорами, вилами и факелами, двинулась к дому, где жила малютка с родителями.

Толпа окружила дом. Толпа требовала выдать им «сатанинское отродье». Толпа жаждала расправы. Толпа была настроена решительно.

В ту же ночь, воспользовавшись покровом темноты и притуплением бдительности у осаждавших дом людей, отец, кое-как наспех собрав вещи и взяв отложенные на «чёрный день» сбережения, прихватив для верности охотничье ружьё, сумел вывести семью из оцепления; поймав первую же попавшуюся машину, они сели в неё и уехали куда глаза глядят. Так началось великое кочевание Тани с семьёй по стране; к совершеннолетию Тани число сменённых мест проживания перевалило за двадцать.

Разочарованная своей неудачей толпа удовлетворилась тем, что под всеобщее улюлюканье спалила дотла дом.

В возрасте 12 с половиной лет Таня подверглась изнасилованию. В роли насильника выступил подвыпивший сосед-электрик, постучавший в квартиру семьи Тани в отсутствие её родителей якобы с целью позвонить по телефону, объяснив, что его телефонный аппарат безнадёжно сломался. Доверчивая девочка легко впустила его. Едва переступив порог, он набросился на неё, зажал рот ладонью, повалил на пол, сорвал с неё летнее платьице; ничуть не смущённый представившимся зрелищем этот подонок-педофил с садистскими наклонностями с жестокостью, на которую из всех живых существ способен исключительно человек, надругался над ней. Пахнущий кислым потом, перегаром, папиросным дымом и вяленой рыбой, неприятно прижимавшийся к её голому телу байковой рубашкой с засаленными краями, он заставил Таню плакать. Эти слёзы явились для него приговором: через два часа он был убит током, чиня проводку.

Надо сказать, что, будучи очень спокойным и уравновешенным ребёнком, плакала Таня редко. Но горе тому, кто вызывал эти слёзы! Судьба, так жестоко обошедшаяся с Таней и даже не могшая уберечь её от многих напастей, предоставив ангела-хранителя, взамен предоставила ангела-мстителя – то самое орудие возмездия, каравшее обидчиков Тани. Ангел-мститель всегда незримо стоял где-то рядом и по сигналу, коим являлись Танины слёзы, начинал вершить правосудие, зачастую руками совершенно случайных людей, управляя ими так, что никто, никто не мог избежать наказания. Так, в раннем детстве, мальчик, отобравший во время игр во дворе у неё все игрушки и ударивший её лопаткой по лицу, вскоре попал под колёса автомобиля; огромный ротвейлер, буквально подмявший под себя Таню и готовый разорвать её на куски, был застрелен из пистолета вовремя подоспевшим соседом-милиционером; автобус с одноклассниками Тани, плохо принявших новенькую ученицу, и, глумясь и издеваясь, затолкавших её перед уроком физкультуры в раздевалку для мальчиков, выехавший на экскурсию, угодил в жуткую аварию; в живых остались только взрослые и трое учеников, не принимавших участия в коллективном издевательстве.

В результате изнасилования у Тани открылось обильное кровотечение. Врачи в больнице, куда своевременно доставили Таню, весьма шокированные увиденным, были бессильны что-либо сделать. Кровь остановилась сама, аккурат в тот самый момент, когда разряд тока прошёл через тело её обидчика. Ослабленная большими кровопотерями девочка ещё две недели провела в больнице, в течение которых врачи тщательно обследовали феноменальное строение её тела. По результатам обследований они констатировали, что, несмотря на то, что половый акт совершался через оба вагинальных отверстия, дефлорированным оказалось только правое, левое же осталось девственно-нетронутым. Придя к заключению, что девственная плева левой вагины вполне возможно излишне эластична, врачи на этом успокоились, но и в дальнейшем никто не мог дефлорировать её.

Когда Тане исполнилось семнадцать, семья переехала в Москву – город, страдающий эгоизмом, но кичащийся этим и почитающий сей порок за добродетель. Именно в этом, привычном ко всему мегаполисе, Таня смогла наконец почувствовать себя более-менее спокойно. Будучи достаточно смекалистой, эрудированной и образованной, Таня легко поступила в крупнейший российский университет. У Тани появилось много подруг. Завидуя по-хорошему её красоте, они тем не менее не раз отмечали её неумение модно одеваться – Таня всегда носила какие-то мешковатые вещи, никогда – облегающие; да и как это было возможно с грудью-то третьего размера на месте влагалища. «Красавица ты, Танька, - говорили они, - а одеваешься, как лохушка. Сказывается твоё провинциальное прошлое». Таня в ответ лишь отшучивалась.

Всё шло хорошо. Но…

Любовь нечаянно нагрянет…

Место действия – университетское общежитие. Время действия – январь-месяц. Обстоятельства – отмечание успешного окончания сессии. Она – влюбилась в него сразу, с первого взгляда, сдалась без боя, капитулировала безоговорочно. Он – местный Дон-Жуан, покоритель-разбиватель девичьих сердец, тоже был очарован её красотой, но уверял себя в обратном, ибо привык влюблять, а не влюбляться. Он, воспользовавшись захмелением её рассудка от спиртного и обожания к нему, увлёк её в полумрак своей комнаты, где, целуя и раздевая её, ему предстала отвратительная анатомия её тела. Он – в ужасе выбежал из комнаты. Она – осталась одна.

На дискотеке, проводившейся в университете и посвящённой Татьяниному дню, почти весь курс уже знал Танин секрет. Многие отворачивались от неё и даже боялись прикасаться, как к прокажённой. Таня пыталась поговорить с ним, но он оттолкнул её, назвав «мутантом» и «транссексуалом». Таня заплакала. Надо ли говорить о той незавидной участи, постигшей парня: на следующий день он был буквально колесован той самой печально известной «Аннушкой». Несостоявшийся Казанова состоялся как Берлиоз.

Таня впервые, наверное, так тяжело переживала случившееся: она забросила учёбу в университете, стала пить, принимать наркотики, подолгу пропадала неизвестно где. Отчаявшись  в поисках выхода и не видя смысла в дальнейшем существовании, она предприняла ряд попыток покончить жизнь самоубийством, но смерть словно отказывалась принимать её. Так, прыгнув с крыши дома, она упала в сугроб, отделавшись лишь царапинами, принятая большая доза снотворного отрыгнулась обратно, верёвка не выдержала нагрузки и порвалась, когда Таня уже висела в петле.

В больнице, куда поступила Таня после попытки вскрыть себе вены, она познакомилась с молоденькой медсестрой, лесбияночкой Викой. Вика была настолько нежна и заботлива, что сумела влюбить в себя Таню, и после выписки они стали встречаться.

Вика воспринимала Танино уродство вполне адекватно, ей даже это нравилось, но, видя страдания своей любовницы по поводу физической неполноценности, Вика предложила ей заработать денег на пластическую операцию, устроившись через её знакомого в элитный интим-салон. На резонный вопрос, будет ли хоть кто-нибудь заказывать её, не исполнится ли отвращением, Таня получила вполне обоснованный ответ, что всегда найдётся, а уж в большом городе особенно, определённый контингент людей, любящих извращения в сексе и которые не прочь переспать с «уродом». Так Таня стала проституткой.

И действительно, отбоя от клиентов у Тани не было. Они были готовы платить деньги и за простую возможность посмотреть на неё. Несмотря на более высокую цену за интим-услуги, оказываемые Таней, её снимали в два, а то и в три, раза чаще, чем любую другую девушку в салоне. Помимо прочего, Таня с энтузиазмом подходила к своей работе. Она могла легко поддержать разговор на любую тему, любила в перерывах между соитиями рассказывать о своей прошлой жизни, но большинство клиентов приходили сюда не за этим и воспринимали её болтовню как побочное явление огромного наслаждения, получаемого в результате совокуплений с ней.

Очередной клиент показался поначалу Тане вполне обычным. Звали его Александр. Вполне себе обычное имя – сколько таких Александров, Алексеев, Арсениев, Сергеев, Николаев, Дмитриев, Максимов, Антонов, Владимиров, Михаилов, Иванов прошло через её постель за всё время работы в салоне. Скорее он показался ей весьма странным, решив заняться сексом с ней через левое влагалище. Надо заметить, что влагалища Тани обладали такой удивительной особенностью, что, совокупляясь через правое, клиент испытывал жгучую боль, но в то же время и неземное наслаждение; через левое – не испытывал ничего. Таня совершенно честно предупредила его об этом. Он не изменил своих намерений.

Александр начал нежно и ласково и – о, чудо! – очень скоро сумел довести её до оргазма и сам испытал оргазм. Кроме того, наконец-то левая вагина была дефлорирована. Но у Тани вновь, как и в детстве, открылось кровотечение.

Истекавшую кровью Таню доставили в ближайший госпиталь. Александр был рядом, ни на шаг не отходя от неё. Держа его за руку и вытирая слёзы, она дрожащим, срывающимся, ослабленным голосом сказала ему следующее:

- Саша, видишь, я плачу… Раньше это означало бы, что ты… погибнешь. Но теперь… Эти слёзы – слёзы радости… Ты, единственный, смог подарить мне эту радость. Спасибо тебе! Видишь, я истекаю кровью… Врачи не помогут… Им не остановить её. Для этого ты должен умереть. Но… я не хочу этого, не хочу! Я… люблю тебя. Теперь я поняла, почему моя левая… вагина… оставалась девственной. Поняла… Потому, что она связана с моим сердцем… И никто раньше не мог затронуть его, а ты – сумел! Первый, кто сумел затронуть моё сердце! И… я… люблю тебя, Саша, люблю! Люблю тебя, очень-очень-очень сильно люблю! А ведь от большой любви умирают, не так ли?

С этими словами она умерла, а в воздухе всё продолжала отдаваться эхом последняя сказанная громко ею фраза, не теряя своей звучности: от большой любви умирают, не так ли?