Не бросай... Не вздумай меня бросить! Аааааааа

[ По мотивам "НЕ ПОКИДАЙ...(из цикла ЗАПИСКИ ПАРАНОИКА)"
Е. Тихоновской http://www.proza.ru:8004/2002/07/09-27 ]


"Жужасть... - равнодушно подумал Он, отшвыривая ногой зазевавшегося мента. - Опять эти хомяки".
Он перехватил поудобнее плазмаган и, не целясь, выстрелил прямо в гущу темной массы, набирающей разбег. Тысячи и тысячи монстров нашли свою кровавую и вареную смерть в адском пламени микро-ядерного взрыва.

Спасенный Им мент плакал и норовил поцеловать сандалии. Он, брезгуя давно немытыми губами мента, еще раз его отшвырнул, да так неудачно, что мент упал как раз неподалеку от оставшихся в живых тварей.
И был мгновенно ими съеден.

Пламя полыхнуло еще раз. Справедливость восторжествовала, но мента уже не было. Остальные менты из группы поддержки одобрительно загудели, показывая большие пальцы, обкусанные хомяками.
Пальцы, правда, были не их, а каких-то бритоголовых из бара за углом.

Они неудачно встретили Его полчаса назад.
Впрочем, кому не удачно, а кому и удачно. Хомяков надо подкармливать, чтобы они не закончились и Он не потерял работу.
Вот тот бар и стал для них оперативным мясным складом.

Он взглянул на оплавленные титановые ботинки - все, что осталось от спасенного Им недавно мента.
"Жаль, это был не мой дядя Боб. Или, на худой конец, тетя Мэри" - подумал Он, вспоминая, как Его в детстве долго били головой об стену, пока Он не стал пускать пузыри, дрожать левой рукой и правой икрой, и не полюбил хомяков.

Он не знал, кто были Его родители. Они пропали в тот момент, когда Он долго и вдумчиво объяснял директору психушки, за что туда стоит поместить Его полуторагодовалую сестру. Сестру туда не поместили, зато пообещали похоронить.
В конце концов, недельной давности труп не шутка.
Похоронить надо, ибо пахнет... плохо, в общем, пахнет.
Умный был директор, не в пример умнее первых восемнадцати с которыми Он говорил ранее.
Их тоже потом похоронили.
Когда сумели опознать.

Смерть их списали на гигантских хомяков.
"Хомяки...", "Еще и еще хомяки...", "Гигантские хомяки...", "Хомяки величиной с медведя", "Невообразимые, фантастические монстры!" - уставились на Него заплывшими глазками витрины газет, горящие хищной злобой передовиц.

А еще Он не любил бритоголовых. Ибо они были гомиками. Все они на Него странно пялились, когда Он заходил в бар и, усевшись на высокий стул у стойки, спрашивал Себе виски на два пальца.
В пластмассовое ведерко.

Да и одежда Его вызывала в завсегдатаях бара некий трепет. А что было делать, у тети и дяди на Его возраст были только короткие девичьи юбочки.
И никакого белья.

Короче - извращенцы одни в барах обитали. Это Он понял давно, еще когда в первый раз увидел из бегающие глаза. Как Он позже выяснил - бегали они не быстрее длинного, с зазубринами, ножа из соседней кафешки.

Когда Он вырос, Он любил эдак зайти в придорожный бар и долго водить ножом по пальцам бритоголовых. Ему было интересно, кончится у них черная кровь или нет?
В конце концов эксперименты пришлось прекратить, ибо кончились бары. Почему-то никто в них больше не хотел ходить.
Может, не любили черный цвет?


...


Он всмотрелся в осколок зеркала. Вполне обычное лицо, правда, давно не бритое. Седые усы, рыжая борода. Оранжево-зеленые волосы.
Нормальное лицо Величайшего Хоме-Хантера.
Лицо, растиражированное газетами, журналами, и даже 3D-видением.

И только Он знал, как Он боялся этих мерзких тварей! С самого детства, с самого первого обмочения, с самой первой своей героиновой сигареты и влажного исследования женщины. С самого первого мастурбатора "Шмель-5Ж", который Он спер из какого-то древнего фильма у странного иракского диктатора.

В общем, с того момента, как Он их вывел после сорока лет блужданий по пустыне. Вывел, на ужас жителям в какой-то занюханный Рыжехолмск. Его так назвали потому, что все его жители ездили на потертых Ауди рыжего цвета.
И на ночь складывали из них небольшой холмик посреди города. Странная привычка, но охрана такой автостоянки стоила дешево.
Очень дешево, особенно с того момента, как четырнадцать автомобильных воров, решивших устроить большое потрошение автохолмика, погибли под селем из рыжих машин. Долго еще трое из них плакали под машинами.
С тех пор площадь звали площадью трех сирен.
Ну, типа, приятные звуки, то, се..

Да... хомяки.
Неблагодарные твари, что поделаешь. Одно слово, хомяки.
Он кинул орлиный взор на обугленный трупик одного из них. Хм. Две руки, две ноги. Голова. Никакого хвоста.
Никакого хвоста! Он покосился на свой, недлинный, но розовый и хорошо ухоженный.
Ненавижу бесхвостых!
И боюсь...


PS Любовная линия Главного Героя опущена ниже плинтуса.