Мой милый женится

Мой милый женится,  и я желаю ему счастья. Возможно вы и не поверите, но это так…
Мы познакомились с ним год назад  в  интернете. Он написал мне, а я ему. Пять шесть писем, полученных  за месяц нашей не бойкой переписки,  тронули и согрели мое сердце искушенной читательницы грубоватой иронией и отсутствием  в них ошибок, что так редко встретишь в виртуальном пространстве..
Место встречи изменить нельзя – и наше первое свидание состоялось у памятника Пушкину.  Естественно, именно в этот вечер пошел проливной дождь и я,  выходя из метро и пытаясь сладить с зонтиком,  уже увидела ЕГО.  Сердце замерло и ухнуло в пятки.  Вполоборота, под мокрым Пушкиным,  стоял мужчина моей мечты.  Где же ты был раньше, лет 20 назад, солнце мое!
Я  сделала только одно движение в его сторону, как он тотчас поймал мой взгляд, и, подлетев ко мне всей своей двухметровой статью,  по хозяйски схватил за руку, закрыл своим зонтом и потащил. Кажется, я не успела и слова сказать, а наверно и не смогла. Мне было предложено на выбор  два места – музей современного искусства или  пивнушка. Естественно, я выбрала пивнушку, хорошо понимая, что ему то точно хочется именно туда. Да и мне, с таким-то мужчиной... Большой, красивый, нос с благородной горбинкой,  модная пятидневная  щетина, седеющие виски и потрясающей красоты черные глаза и при этом  обольстительная плавность движений,  часто свойственная крупным людям.  Я знаю по себе, страх разворотить все вокруг своим большим телом рождает эту пластику.  Через десять минут мы болтали с ним как родные. Через пол часа я обнаружила у него только два недостатка – он не читал Пруста и явно любил выпить немного лишнего, вернее не любил, а  выпивал, так, по дружбе, за компанию. Все остальное было потрясающе. Мне нравилась его глупая кожаная курточка, бархатистый с переливами голос,  смесь наглости и застенчивости в манерах.  Даже фамилия, которую он поспешил мне сообщить в самом начале знакомства, была у него красивая, но уж слишком, такая, какие обычно брали себе провинциальные российские актеры – Жемчужный.  Георгий Жемчужный, а по простому Гоша, Гоша Жемчуг. Ну разве это не трогательно? Через час мне захотелось родить от него красивого мальчика с хитрыми и ласковыми, как у потенциального папы, глазами. Через два часа мы сидели на мокрой лавочке у Патриарших прудов и целовались как малолетние.
Остаток вечера прошел в небольшой кафешке у Красных Ворот.  Мое бедро, крепко-накрепко прижатое его коленом,   раскалялось, как металл в мартеновской печи. Голова кружилась от выпитого пива и  его красивых, нежных глаз, от его наглого взгляда и ласковых рук. О чем мы болтали – не помню, да и смысла в разговорах уже не было. Я чувствовала себя абсолютно счастливой.
Моя  подруга танцорка, так во время уехавшая на гастроли в Европу,  поручила мне поливать цветочки в ее квартире.
Через недельку мы уже поливали чахлые цветочки вместе с моим красавцем. Сознание постепенно возвращалось ко мне и я пыталась анализировать, что же происходит, что за странное чувство испытываю я к этому  совершенно еще чужому мужчине?    Но могу сказать, как в плохом дамском романе, что не страсть  и не любовь овладели мной.  Нет. Это было какое-то эстетическое чувство, сродни восхищению и трепету, что вызывают у меня то ли  Четвертая симфония Малера, то ли «Букет полевых цветов» Ренуара.  Я смеялась над собой – вспомни, дорогая, сколько тебе лет? Когда ты окончила школу,  этот мальчик еще не вышел из ясельного возраста.  Но сейчас, сейчас он такой большой!!! И я,  дамочка совсем не малого роста и до чрезвычайности пышных габаритов,  прижавшись к его груди,  чувствовала себя такой маленькой, такой слабой, такой нежной и легкой, какой не чувствовала себя никогда в жизни. Не бывает  полных женщин, бывают просто маленькие мужчины – крутилось у меня в голове. Мне, со своим ростом, вечно приходилось наклоняться, а так хотелось, как в кино, встать на цыпочки и забросив руки  на плечи любимому,  утонуть в поцелуе.  И сейчас мои тайные мечты сбывались.  Я чувствовала себя Дюймовочкой в его огромных руках, я ощущала себя невесомой – ведь он мог поднять меня – ненадолго правда, всего на несколько секунд – но он мог сделать это. Я смеялась над собой, я смеялась над ним, я смеялась над нашими такими редкими, такими суматошными и такими нежными встречами.
Через месяц, наводя марафет в квартире перед приездом  моей подружки сильфиды,  я с безнадежностью вправляла переломанные ребра  икеевской кровати. Дорогие пышные девушки! Не покупайте кровати в Икее, не выдерживают они нашего рассейского весомого счастья.
Иногда он звонил мне поздно вечером, явно в легком подпитии, веселый, немного грубый, говорил  что-то не совсем пристойное о своих пристрастиях к крупным девушкам, рассказывал о своих  рабочих проблемах и заморочках.  Его голос  не помещался в телефонной трубке и мне казалось, что он разорвет ее на тысячу маленьких черных осколков.  Мы никогда не договаривались о встречах   заранее,  но стоило мне вспомнить о нем (что собственно было не часто),  он обязательно  вырисовывался,  интересовался, а не пустует ли сегодня подружкина квартирка.    Подружкина не подружкина, но свободная квартира находилась всегда и  опять я на несколько часов  превращалась в легкокрылую бабочку.
Обещав обязательно позвонить на следующей неделе, он пропадал на месяц, на два и я  забывала о нем, закружившись в заботах, работах,  встречах и расставаниях с все еще любимым, но давно уже бывшим мужем.
Насколько я поняла из его рассказов про прежнюю жизнь, Гоша был пару раз женат и разведен, и теперь находился в свободном плавании. Но уже изредка подумывал о тихой  пристани, о черноглазом наследнике его красивой и гордой фамилии,  о пышной и ласковой, но  с твердым характером, молодой жене.
Наступило лето, я уехала с детьми на дачу и лишь иногда вспоминала его глупый шепот на ухо,  его редкие, но такие уютные объятия, его легкомысленные обещания увидеться завтра, или на следующей неделе, или после очередного дождичка в туманный четверг. В  обещанный им приезд ко мне на дачу я верила также, как в зеленых гуманоидов на НЛО. Возможно, это и существует, но уж точно, не для меня.
Однако он появился -  похудевший, загорелый, до смешного красивый и непривычно внимательный. Вроде даже и ненастоящий. Сердце защемило от предчувствий.  Что то будет. Или влюблюсь окончательно, или он женится на другой, подумала я.
В это лето жара стояла смертельная,  и почти все время мы проводили на речке. И сейчас он застал нас  уже собранных и в  купальниках. Дети убежали вперед и мы пошли потихоньку за ними через всю деревню. У речки, пристроившись  в густой травке на берегу, я наблюдала как он медленно  и неловко переодевается, трогательно обернув полотенце вокруг бедер, как  осторожно делает первый шаг босыми ногами по колкой августовской траве. Спускаться по скользкому, илистому берегу в речку с ним было не страшно – его сильные руки всегда наготове.
Обычно, если я ходила на речку одна, старалась уйти подальше от пляжа, туда, где  меньше народа, где меньше любопытных вытаращенных глаз.  Хотя я давно привыкла  к постоянному вниманию – но все же в купальнике публично стараюсь не светиться. Но с ним… С ним все мои глупые страхи и комплексы улетучивались,  и я,  как девчонка, как 16 летняя,  стройная школьница, не замечая никого вокруг, готова была идти за ним и посуху и по воде. То ли от жары, то ли еще от чего, река в этом году сильно обмелела и перейти на тот берег можно  было по дну. В этом месте оно песчаное, нежное и было приятно идти в воде, поддаваясь несильному течению и ласковым рукам милого.
В невесомости воды оказалось возможным то,  что столько раз мне снилось по ночам, но в реальной физической жизни просто недостижимо  – он взял меня на руки,  ему  легко обнимать меня на весу. От поцелуев и легкости  «слетала крыша» и я с завистью смотрела  на сплетенную парочку  блестящих чернокрылых стрекоз, замерших  над водой.
Мы выбрались из речки и переполошили весь поселковый пляж – такие большие, наглые, веселые. Его рука прожигала купальник на моем бедре.  Мокрые и разгоряченные, мы шли обнявшись,  по тропинке вдоль речки к моему  дому.  Соседские бабушки на  завалинках у домов с двойным любопытством и удивлением глазели на нас. Ко мне, такой  большой и красивой, они уже привыкли, тем не менее повторяя в начале каждого сезона - "Чой то ты поправилась, милая". "Да, поправилась - смеясь отвечала я - но не похужела ведь".  Они помнили и жалели  моего стройного до худобы бывшего мужа и  даже втихоря пытались его подкормить.. Он мне рассказывал, как тетя Лиза  угощала его то парным молоком, то яичками - мол съешь, родной, а то баба твоя уж больно габаритная, как ты с ней управляешься...  А тут -  меня за Гошей и не углядишь, они  таких мужиков кажется и не видали, деревенские  то ли вымерли все, то ли спились.
Мне нравилось смотреть, как Гоша низко наклоняет голову, весь собирается, аккуратно,  чуть боком,  входит в сени  избушки-развалюшки. Помня всю переломанную нами мебель в приятельских квартирах, внимательно осмотрел мой старый диванчик, существующий здесь кажется еще с дореволюционных времен и с жарким шепотом - "выдержит, мать, не бойся" схватил меня в охапку...
Диванчик оказался и впрямь  прочным, а может быть у нас было слишком мало времени, теперь этого уже не узнать.
Я провожала его  через лес к электричке. В воздухе попахивало немного гарью, кончался август и было грустно. Я держала его за руку, прижималась плечом - но он был уже далеко, где-то там, в своей другой и вовсе мне неизвестной жизни.
Он позвонил через месяц, поздно ночью, пьяный,  язвительный и злой. Предлагал познакомить то с одним, то с другим своим приятелем, а то и с обоими вместе и не только познакомить.  Гоша  и на трезвую то голову  иногда выдавал такие шуточки, что по правильному надо бы обидеться или послать его подальше. Но я не могла - он казался ребенком, большим, красивым, избалованным тридцатилетним ребенком и сердиться на него у меня не было сил.. Наконец он сказал - "Мать, ты знаешь, я  женюсь. И ребенка хотим  родить. А то что я, как не родной,  у всех дети, а я...". Радостно поздравив его с этим событием, я заверила, что друзьями мы с ним останемся все равно, повесила трубку и заревела белугой.  Я ревела долго, с удовольствием, с наслаждением, вспоминала все  мои многолетние обиды на мужчин, увеличивала их и умножала, пока мне не стало смешно и успокоившись, я  не уснула.
Через месяц поздно ночью раздался звонок…
Мы с ним встречаемся не часто. У него своя жизнь, у меня своя. Но иногда так странно выстраиваются звезды, что наши пути пересекаются. Его звонок разбудил меня в воскресное утро. Я сладко спала после бурно проведенной в интернете ночи, и его голос был продолжением сна, пока я не поняла, что все это уже наяву.
Жди меня, моя красавица, я еду – прошумел его голос в телефонной трубке. Быстренько раскидав заброшенное домашнее хозяйство, я с нежностью и давно забытым волнением стала выглядывать в окошко, высматривая его долговязую фигуру. И он пришел – такой большой, теплый, пахнущий майским дождем и волнующим запахом мужского желания…
Как всегда – он опять был немного другой - больше седины, без бороды, но с красивыми черными усами, украшавшими и без того опасное для женщин лицо. В левом ухе капелькой сверкнула сережка. Его смеющиеся черные глаза и ласковые руки окружили меня еще в коридоре, и я уткнулась лицом в родное плечо. Как же он мне нравится своей обманчивой простотой и легкостью в обращении... Иногда мне кажется, что он мой брат, двойняшка, заблудившийся во времени и пространстве. Это странное чувство физического родства придавало нашим свиданиям вкус торта, украденного с праздничного стола...
Мы так редко бывали вместе, что я забывала аромат его губ, и каждый раз обжигалась заново. Что-то такое в нем было трогательное, что примиряло меня со старыми любовными обидами. Своей детской нежностью этот двухметровый красавчик согрел мое разбитое сердце.