Рутина

Рутина [фр. routine] – боязнь перемен, отсутствие чувства нового, следование одним и тем же навыкам

                А пока я живу в последнем периоде
                своей жизни. Между смертным пригово-
                ром и казнью. В моей жизни это самое
                счастливое время. (Виктор Суворов)

                Посвящается всем тем, кто хоть
                на мгновение сможет представить
                себя на месте героя.

Сознание, словно быстрая стрела, пролетело, оставив за собой жгучий след, который так же быстро затянулся, как и появился. Вернулись слух и зрение, вернулось чувство всего тела. Че-ловек лежащий на спине потихоньку открыл глаза. Ослепительной голубизной яркое небо, буд-то острым лезвием полоснуло по зрачкам. Человек от боли зажмурил глаза и, прикрывая их ла-донью, снова попытался открыть.
Вокруг ни звука. Он поднялся и сев, упершись руками, стал осматриваться. Желтое полотно песка уходило куда-то далеко за горизонт. Пустыня! Миллиарды тонн песчинок, собранные в одном месте и нагреваемые невыносимо жгучим солнцем, вот и все, что можно про нее сказать. Ни одного растения, ни одного животного. Человек еще раз осмотрелся и ничего, кроме песка, не увидев, попытался встать.
«Кто ты?» - снарядом пронеслось в голове. Он замер лихорадочно пытаясь найти ответ на этот  вопрос. Однако в голове было пусто; ни одного воспоминания, ни одной мысли о прош-лом. Он совершенно не знал, что было до того, как он открыл глаза. От всего этого в голове слегка помутнело, песок как-то странно стал подниматься с левого бока. Человек, широко рас-ставив ноги, уперся руками в колени и застыл, пытаясь не потерять равновесие. Он начал глу-боко дышать, одновременно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Раскаленный воздух обжигал горло и невыносимо пек в груди. Перебирая все мысли, словно старые фотографии, он пытался вспомнить любое событие до этого, однако то и дело утыкался на немногочисленные воспоми-нания минутной давности (яркое небо, горячий песок).
«Я сплю, точно я сплю! Мне все это снится!». Он встал в полный рост и демонстративно, словно кому-то показывая, ущипнул себя за левую руку. Ничего. Еще раз, теперь за правую. Опять ничего. Он стал хлестать себя по щекам, все сильнее и сильнее. Наконец он со всей силы ударил себя по лицу. От жгучей боли выступили слезы. Человек снова пошатнулся и на этот раз, не удержавшись на ногах, упал на колени и уперся руками в песок. Руки, от множества го-рячих песчинок, сильно запекло, и он, убрав их сел, поджав под себя ноги. «Не может такого быть! Нет, я не верю!».
Внезапно он полез в карманы в надежде, что-нибудь найти. Неважно что. Человек судорож-но выворачивал карманы один за другим. На песок упали монеты, какие-то ключи, пустая пачка из-под сигарет и … какая-то записка. Он судорожно схватил обрывок бумаги и развернул его. Корявый и неряшливый подчерк, был ему совершенно незнаком.

Ваня, я так больше не могу! Я все про тебя узнала, и, кстати, хочу рассказать тебе, практически то же самое. Мы не подходим, друг другу, поэтому я думаю, что нам просто необходимо расстаться. Я знаю, что для тебя это будет большим ударом, но все-таки попытайся не сорва-ться. Не выставляй себя снова ненормальным психом. Я очень тебя про-шу. Все, пока!
Настя.

Он свернул бумажку, так ничего и не поняв. Ясно было одно, что, скорее всего его зовут Ва-ня. Текст записки совершенно ничего ему не напомнил. В мозгу, а вернее в «отделе память», было практически чисто. Ваня глубоко вздохнул и закрыл лицо руками. Он повторял про себя только одно – Настя. Но это имя ничего не вызывало в нем, ни каких эмоций или чувств. Паль-цы крепко сжимали записку; она могла бы помочь ему, но оказалось почти бесполезной. Он ло-вко, но аккуратно сложил ее пополам и засунул в карман.
Взгляд его упал под ноги, туда, где немногим ранее находилось содержимое его карманов. Там ничего не было, один песок. «Куда все делось? Ведь только что лежало здесь». Ваня запу-стил руки в песок и стал искать в надежде на то, что их всего лишь присыпало. Но не монет, не ключей, не пачки из-под сигарет он не нашел. Все исчезло, словно и не было. Будто Ваня и не доставал их из кармана пытаясь отыскать что-нибудь нужное.
Сердце начинало ускорять ритм, в голове мелькали мысли о сумасшествии. Сознание отка-зывалось воспринимать, все что происходило. Оно стало потихоньку отделятся от общих мыс-лей, и попыталось где-нибудь спрятаться. Ваня встряхнул головой и, встав на ноги, громко вы-дохнул. Звук громким эхом разнесся, казалось, по всей пустыни. «Откуда эхо? Его просто не может быть!». Немногочисленные мысли путались в голове, сбиваясь в одну, невыносимо да-вящую кучу. Горячий воздух, обжигал все тело. Ваня расстегнул рубашку и, сняв ее, кинул на песок. Он уткнулся в нее взглядом, ожидая того, что она пропадет. Однако рубашка продолжала спокойно лежать. «Солнце» – пронеслось в сознании, и Ваня машинально посмотрел на небо. Что-то было не так. Он сразу ощутил это, но что – понять не мог. Только сейчас он понял это, и невероятное чувство страха охватило его. Солнца не было. Вся пустыня была залита ярким све-том, но солнца не было. Невыносимая жара обволакивала, словно противный спрут, своими щупальцами, но солнца не было. Все небо было одним, каким-то далеким, голубым куполом. Ни одного облачка, ничего. Ваня посмотрел под ноги и, несмотря на жару, по спине пробежали ледяные мурашки. Тени, которая должна падать, тоже не было. Он выставил руку, но тени не было. Песок все также ярко блестел ослепительно желтым цветом. Вытянутая рука стала невы-носимо дрожать, сердце бешено заколотилось. Глаза обволокла густая, противная, темная дым-ка. Она словно маленький пушистый котенок, то игралась, давая небольшой просвет, то мягко, но, тем не менее, больно царапалась. Все вокруг снова стало крутиться, постоянно наращивая темп. Ваня, пытаясь прийти в сознание, резко мотнул головой. Все снова вернулось на место.
Немного постояв, он решил идти. Куда? Зачем? Ответы на эти вопросы он не знал. Скорее всего, такое решение было вызвано инстинктом самосохранения. Он повернулся посмотреть на рубашку и сердце на несколько мгновений замерло. Нет, рубашка была на месте; его поразило совсем другое. Буквально в десяти шагах от него стояло небольшое дерево. «Его не было там. Я точно помню, что его там не было!». Последняя фраза окончательно вывела Ваню из себя. Как он мог точно помнить, если он не знал кто он, откуда и как сюда попал. Вернее он может, и знал но… не помнил. Но как не крути, факт оставался фактом: дерево, которого не было пять минут назад, сейчас прекрасно стояло, парясь в этой чертовой пустыне. Это была осина; высо-хший ствол, поднимающийся в высоту и всего одна ветка, такая же сухая, как и само дерево. Ни одного листочка, ни одного намека на кору.
«Нет, надо идти. Все равно куда, лишь бы подальше от всего этого». Он развернулся и на удивление уверенным шагом направился в противоположную сторону от дерева. До боли обжи-гающий воздух, забирался, казалось в каждую клеточку его тела. Идти было очень трудно. Пот маленькими ручейками неприятно проскальзывал по телу, и Ваня то и дело вытирал его рукой, отчего та заметно покраснела. Ужасно хотелось пить. Губы пересохли, язык стал похож на наж-дачную бумагу.
Внезапно перед его глазами что-то вспыхнуло, ослепляя белым светом, и в голове в несколь-ко мгновений пронеслись воспоминания из прошлого. Он было доктором, хирургом. Ваня вспомнил все, что относилось к знаниям врача, но где учился, работал и жил, осталось за широ-кой ширмой, за которую было невозможно заглянуть. Он не мог вспомнить, хотя бы одну опе-рацию, но прекрасно представлял, как это делается. Он знал все приемы и уловки; как сэконо-мить на антибиотиках, как зашивать обыкновенными нитками… все это Ваня проделывал не раз, но вспомнить этого он не мог. Он знал что можно колоть дистиллированную воду, убеждая пациента, что это витамин В, знал что головная боль снимается нашатырным спиртом разве-денным в воде, знал что глюкоза введенная внутривенно притупляет чувство голода, знал …
Ваня остановился. Впереди, как-то внезапно появилось, то отчего ему стало не по себе. Он непроизвольно передернулся. На горизонте виднелось дерево, а точнее осина. Сухая и с одной веткой, она словно мираж вырисовывалась на фоне голубого неба. Ваня ускорил шаг и вскоре оказался рядом с ней. На песке в нескольких шагах от нее, лежала … его рубашка. Он развер-нулся и посмотрел в ту сторону, где она была ранее. Ничего; один песок. Противное чувство тошноты подступило к самому горлу. Голова закружилась и Ваня, упав на колени, вырвал. Гла-за залились слезами, а горький вкус желудочной кислоты заполнил весь рот. Он начала глубоко дышать, пытаясь остановить приступ рвоты. Аккуратно встав, Ваня по-детски, кулаком вытер глаза, затем губы. В голове все настойчивей мелькало всего одно словно «Сумасшедший».
«Нет, это, скорее всего другое дерево. А рубашка…». Она предательски лежала на песке, словно ящерица, нежась теплом песка и воздуха. Ваня подошел и поднял рубашку. Горячая ткань неприятно согрела и без того теплую руку. «Я сошел с ума. Нет, - он усмехнулся, - не может …». Ваня покачал головой и с силой бросил рубашку на песок. «Пойду в другую… А где другая сторона?». Все ориентиры в пустыни были стерты. Ваня обернулся, в надежде увидеть свои следы, но их не было. Песок поглотил отпечатки. Откуда он пришел он не знал. Все вокруг было совершенно одинаково. Он посмотрел на дерево и быстрым шагом направился в ту сторо-ну, в которую указывала ветка.
Пить с каждой минутой хотелось все больше и больше. Голова от нехватки жидкости стала понемногу кружиться. Ваня был врачом и прекрасно понимал, как это мучительно умереть от жажды. Пожалуй, это самая мучительная смерть. И ему она предстояла.  При потере жидкости в количестве 3 процентов от веса тела, начинает кружиться голова, пересыхает слизистая оболоч-ка. При потере 6-8 процентов наступает полуобморочное состояние. Потеря 10 процентов – ве-дет к галлюцинациям, нарушениям дыхания и глотания. Если эта цифра поднимется до пятнад-цати процентов, человек умирает. Причем умирает долго и мучительно. Если при замерзании человек сначала засыпает, а потом идет остановка сердца и прекращение работы дыхательной функции организма, то при нехватки жидкости, человек полностью все осознает и чувствует. Он ощущает, как одна за одной лопаются его клетки в организме, из-за пересыхания оболочки. Ощущает, как по очереди отказывают органы: сначала печень, желудок, затем все остальное. Кожный покров покрывается тоненькой пленкой соли, появляющийся при испарении воды. Че-ловеку кажется, что она везде, во рту, в ушах, внутри тела, везде. Ему кажется, что он сможет выпить ведро, да что ведро, ванну воды. Однако если ему дать хотя бы глоток, он умрет в тече-ние трех минут. Все это Ваня знал, как доктор, все это он учил в университете. И он прекрасно понимал, что ему это предстоит пережить.
В голове с нарастающей силой крутились мысли о самоубийстве. «Но как. Здесь в пустыне». Это пугало Ваню больше всего. Он не сможет прекратить этот кошмар, ему придется пережить все муки ада. Он, опустив голову, шел, утопая в песке, постепенно замедляя шаг. Как-то внеза-пно начали слышаться какие-то голоса, и Ваня то и дело оборачивался, все время, убеждаясь, что это галлюцинации. Сознание не выдерживало, и все время пыталось вырваться и убежать от реальности. Дышать раскаленным воздухом становилось все труднее и труднее.
Внезапно Ваня остановился. Непроизвольно он поднял руки и громко закричал. Звук опять противным и непонятным эхом разнесся по пустыни. Перед ним стояла уже знакомая ему оси-на, рядом на песке - рубашка. Ветка, от которой он уходил смотрела прямо на него. «Ремень» - мелькнуло в голове. Ваня быстро стал расстегивать штаны и, сняв ремень, подошел к осине и перекинул его через ветку. Сделав петлю, он залез на дерево и, усевшись на ветку, надел ремень на шею. Сознание полностью покинуло его, и все это он делал практически машинально. Схва-тившись руками за дерево, Ваня еще раз глубоко вздохнул и, оттолкнувшись, полетел вниз. Ре-мень остановил его практически перед самым песком. Шея громко хрустнула, и Ваню парали-зовало. Кадык казалось, уперся в самый позвоночник. Все тело забилось в конвульсиях. Ужасно захотелось сделать хотя бы один вдох, всего один - последний. Ваня попытался поднять руки, но они его не слушались. Перед глазами начал маячить какой-то дом, затем все скрылось за пе-леной темного тумана. Ваня умер.

Практически сразу он открыл глаза. Яркий свет неба снова ударил по зрачкам, и Ваня пере-вернулся на живот. Под собой он почувствовал песок. Все мысли в голове полностью собрались в маленькую кучку и забились в самый дальний угол. Чувство страха охватило все сознание и не отпускало, словно чувство голода. Он не знал что происходит. Как такое может быть. Он умер, он повесился. И все-таки он снова в этой пустыне, снова под ярким небом без солнца.
Все это время Ваня лежал с закрытыми глазами. Он боялся посмотреть в сторону. Боялся увидеть осину, даже не саму осину, а ремень, на котором он повесился. Вдруг он до сих пор там висит. От этих мыслей Ваня снова почувствовал горький ком, подкатывающийся к горлу. Он глубоко вдохнул, и маленькие песчинки залетели ему в горло. Ваня закашлял и поднялся на че-твереньки, словно ребенок который учиться ходить. Его снова вырвало, и вкус желчи разнесся по всему рту. Немного отдышавшись, он встал и посмотрел вокруг себя. Ничего. Один песок уходящий далеко вдаль. Ни дерева, ни следов.
Сознание полностью его не слушало. Это словно переломанная рука, которая отказывается тебе повиноваться. Он не мог собрать все мысли в одно целое, не мог даже подумать. Ваня быс-тро поднялся на ноги. Шея невыносимо болела. Он покрутил головой и, посмотрев на линию горизонта, быстро зашагал в его сторону. Зачем? Он не знал. Вернее уже не мог знать, так как сознание жило отдельной жизнью.
Все вокруг было спокойным. Не одного движения, ни ветра, ничего. Все словно замерло. Го-рячий воздух залезал в легкие и больно обжигал их. Рубашки на нем не было, пить на удивле-ние не хотелось. Он шел, что-то объясняя самому себе.
Внезапно, снова яркая вспышка света и перед глазами промелькнули миллионы картинок из жизни, из его жизни. Он снова вспомнил ее часть, и судя по всему не самую лучшую. Он понял смыл записки, вспомнил кто такая Настя. Понял смысл слов «Не выставляй себя снова ненор-мальным психом». Он вспомнил, что произошло, и догадался где он находиться.
В его голове стали мелькать сюжеты последних часов жизни. Настя, его жена, объясняла ему, что им необходимо расстаться. Ваня стоял и тупо слушал ее. Он был уже вне себя. Ему было все равно, что произойдет, хотелось только одного – убить жену и ее нового друга, кото-рый все это время сидел на кухне и ждал. Он достал записку и начал размахивать руками. Настя просила его успокоиться, но Ваня уже завелся. Он больше всего в жизни боялся этого момента. Момента, когда он сорвется, не сможет контролировать себя. И вот он наступил. Он пытался себя успокоить, но все попытки были тщетны. Он заставлял себя уйти из этой квартиры, но его сознание отделилось, стало жить своей жизнью, как и сейчас. Его пугало это вдвойне еще и по-тому, что под свитером у него был пистолет. Теперь он уже пожалел, что взял его с собой, но сделать ничего не мог. В принципе он мог и успокоиться, если бы мужчина сидящий на кухне внезапно не вышел и не влез в разговор. Ваня не выдержал и сорвался. Он достал пистолет и тремя выстрелами в голову убил его. Настя пронзительно закричала и накинулась на него с ку-лаками. Ваня оттолкнул ее и, совсем не понимая, что делает, выстрелил. Настя замолчала, бес-помощно упав на пол. Сознание внезапным порывом вернулось, и Ваня осознал что сделал. Он еще долго сидел возле двух трупов, а затем, позвонив в милицию, приложил дуло к виску и спустил курок.
Он убил себя и, скорее всего, попал в ад. Ад, про который столько споров ведется при жизни. Он все-таки есть. Значит, есть и …
Ваня поднял голову и увидел осину. Снова та же осина, с одной веткой, на которой висел его ремень, завязанный в петлю. Брошенная рубашка лежала рядом. Дыхание пропало, и Ваня тще-тно попытался вдохнуть. От напряжения из носа потекла маленькая струйка крови. Сознание, внезапно запрыгало в голове, словно на батуте. В ушах зазвенело. Ваня стоял, не в силах отвес-ти взгляд с ремня. Его тело будто налилось свинцом. Он попытался развернуться, однако ниче-го не получилось. Вдруг ноги сами понесли его к дереву. Ваня подскочил к нему и залез на вет-ку. Ловким движением он накинул петлю себе на шею и на этот раз без последнего вдоха прыг-нул вниз. Шея хрустнула уже знакомым звуком, Ваня беспомощно повис, не пытаясь даже ни-чего сделать. Все вокруг снова скрыла пелена тумана. Ваня умер. Уже в третий раз.

Сознание пришло, но открывать глаза Иван боялся. Он лежал на спине, боясь даже пошеве-литься. Дышал медленно и спокойно. В голове одна за одной мелькали мысли, скорее по при-вычке, чем за надобностью. Он попытался собрать всю кашу в голове, соединить в одно целое. Ваня лежал и решал, что делать дальше. Неожиданно проскочило в голове фраза, за которой Ваня не успел уследить. Он затаил дыхание и принялся ждать ее еще раз. «Надо бежать». «Ку-да?» – ответил он. Тишина. Все затихло, и в голове образовалась пустота. Невыносимая и му-чительная, словно тянущаяся зубная боль.
Он вскочил и, не открывая глаз, побежал. Ваня бежал наугад, он не видел где он находится, но он знал это. Его ноги утопали в песке, в груди жег раскаленный воздух. Но он все-таки бе-жал, не смотря под ноги, пока не ударился обо что-то. Он упал и непроизвольно открыл глаза. Перед ним стояла осина, на которой висел его ремень.
Ваня закричал и вскочил на ноги. В голове было совершенно пусто, ни одной мысли. Все чу-вства оставили его. Он ничего не слышал, и ничего не ощущал. Все его действия совершались против его воли, которая еще осталась с ним. Всем телом управляло больное сознание, которое словно загнанный кролик, металось из угла в угол.
Ваня в который раз забрался на дерево и накинул петлю на шею. Сознание все время повто-ряло: «Может в этот раз получиться!». Все его действия были быстрыми и четкими, словно он и не собирался кончать жизнь самоубийством. Он схватился двумя руками за ветку и замер. Он боролся, боролся со своим сознанием. Но проигрывал в этой битве. Сознание полностью за-хватила власть и Ваня уже ничего не смог сделать. Пальцы против его воли разжались и он по-летел вниз. На этот раз хруст был каким-то другим. Ваня упал на песок и, посмотрев наверх, понял почему. Ветка не выдержала и сломалась. Она упала рядом с ним.
Ремень туго сдавливал шею. Ваня попустил его и сел, облокотившись на дерево. Его созна-ние полностью сдалось и представляло из себя жалкое зрелище. Ваня, собрав все мысли, сми-рился со всем. Он давно понял, где он находится, за что ему все это, и что выхода отсюда нет.
Вот он ад, таким он есть на самом деле. Хотя, скорее всего для каждого он разный, кому что попадется. Ваня уже понял, какая участь приготовлена для него. Он будет умирать долго и мед-ленно от жажды. Это, пожалуй, самая мучительная смерть. И он ничего не сможет сделать. А когда все закончиться он очнется снова в этой пустыне и все снова повториться. Это замкнутое пространство. Для него это замкнутый круг. Сколько это будет продолжаться - он не знает. Может бесконечно.
Ваня облизнул пересохшие губы и лег на песок. Меньше движение, меньше потери влаги. Хотя время не имеет значения…

                1 - 4 Марта 2002 г.