Записки пышной дамочки с тонкой душой

Новая реальность.

Начинаем бизнес – от нехватки денег, магазин – если не можем купить подходящую одежду.  Я начала делать сайт, так как не нашла такого места в интернете, где мне было бы хорошо и уютно со своим большим телом, со своими настоящими и выдуманными проблемами….  Таким образом, подбираясь к пятому десятку, проводив усталым взглядом свою длинную, тревожную, давно уплывающую и вот растворившуюся в пространстве большую любовь,  я решила начать жизнь заново. Как будто мне 20 лет, как будто я ничего не знаю, как будто я наивна и простодушна… Захотелось научиться чему-нибудь, чего не умею, найти чего-нибудь – чего нет...
Мой друг и соратник -  компьютер - стал уже простой обыденной вещью – так, средством зарабатывания денег, почтовым ящиком,  музыкальной шкатулкой...
Но вдруг я обнаружила, что существует интернет, форумы, сайты, базы знакомств, электронные библиотеки, картинные галереи и прочая, прочая, прочая…  Несмотря на большой опыт работы с компьютерами, я давно уже передала все, что касается железа и программного обеспечения - в руки сына, а сама безнадежно отстала, ограничившись исключительно рамками профессиональной  необходимости. А зря...
Когда появился в доме нормальный модем и сидение в сети превратилось  из пытки в  удовольствие  – я стала постепенно тонуть в интернете, и наконец утонула окончательно.
Первой жертвой пало домашнее хозяйство – мы перешли на замороженные овощи,  котлеты и блинчики с мясом  фирмы «Морозко».   Перепахав весь интернет – от порно сайтов самого низкого пошиба до текста конституции России, от домашних страничек обезумевших от восторга  и пространства для своей страсти графоманов, до изысканно-строгих  проектов мастерской Артемия Лебедева, я почувствовала непреодолимую страсть к творчеству. С чего начать?  Наверно, с того, с чего начинают все – я сделала домашнюю страничку – кривую,  с глюками, тяжело загружающуюся – и пришла в восторг от собственной гениальности.  Однако  реальная польза мне стала быстро ясна –  не надо было больше печатать и рассылать в разные страны родственникам и друзьям бесконечные фото наших подрастающих детей – стоило просто выложить их на сайт – и отправить ссылки – в Израиль и Ригу, в Америку и Вену, а также всем московским и питерским родственникам  - и  все…
Долгие поиски уютного местечка для толстых не увенчались успехом – Израильский сайт «Клуб толстяков»  отпугивал названием  и на мой вкус оказался очень строг, серьезен и там слишком много худеют и лечатся, а мне этого ой как больше не хотелось. И вовсе не потому, что я мечтаю когда-нибудь окончательно застрять в турникете метро – просто после всех похудательных действий я всегда моментально все восстанавливала и еще добавляла ровно столько,   сколько теряла. Мой запасливый организм страшно не любит эти мероприятия и всегда старается запихнуть про запас побольше горючего – а вдруг опять начнется голод?  Этот психоз у него начался 20 лет назад после  попытки  (пытки!!) голодом привести в чувство мое пышное, но вполне еще стройное в те года, тело.  Вдоволь наголодавшись и возненавидев на всю жизнь жидкую гречневую кашу–размазню, которой кормили в этой больничке между очередной голодной пятидневкой,  мой любимый организм окончательно убедился в мысли – что ничего не должно пропадать, все надо оставлять про запас –  какие еще глупости могут прийти в голову хозяйке ......
А хозяйке этой мысли в голову приходили совершенно разнообразные и не всегда разумные, вернее чаще все же неразумные...  Один мой виртуальный друг подарил мне блестящую идею -  публиковать в колонке редактора разные мои фотки, начиная с детских. Мысль хорошая, и я решила ее воплотить.  Но все же не в редакторской колонке, а тут,  в моем дневничке, украшая прелестные мысли не менее прелестными фоткам  моего счастливого детства, пылкой юности и виртуальной зрелости...

Пышная Дамочка с Тонкой Душой не всегда была столь пышна, но все же...

Однако была пышнее сестер и всех девочек в округе. Помню вечные, меня удручающие и удивляющие капризы моей  тощей сестрицы - "я это есть не буду, тут плавает лук, посыпьте мне котлеты сахаром..."  Такое странное поведение мне казалось совершенно неясным и в какой-то степени явно ненормальным... Чего же еще приятней - хорошенько поесть в экспедиционной столовке, затем зайти в гости к паре-тройке добрых тетенек, которые почему-то меня всегда жалели и давали мне  чего-нибудь вкусненького, а затем уж домой, поискать по тайным полкам шкафа - не осталось ли где припрятанного мамочкой шоколада...  Шоколад  полагался только нашей ученой маме для  "хорошей работы мозга" - кто мне сказал такую фразу - сейчас и не вспомнить... Но она крепко засела у меня в голове - я знала, что шоколад обязательно где-то есть и надо его найти. Ну а свернуть фантик пустышкой или завязать веревочку  на волшебной, но уже совершенно пустой коробке "Зефира в шоколаде" - не составляла труда.... В день страшной расплаты - когда приходили гости и коробка торжественно вынималась из недр платяного шкафа - найти меня  было непросто. 
Я сейчас пытаюсь вспомнить,  был ли такой момент, когда я поняла - что толстая. Нет, я знала всегда, что во-первых я самая толстая, во-вторых я самая умная,  и сомнения в том и другом стали возникать сравнительно недавно... Почему-то естественной идеи о том, что я самая красивая, у меня не существовало. Но она, эта идея, кстати сказать, все же появилась... Как говорится, лучше поздно, чем никогда, сказала старушка, бросая дрожжи в печку...
Мои детские воспоминания разрозненны и красочны. Дело в том, что я родилась и выросла на Памире, среди  разноцветных гор, на берегу Красной реки... И до сих пор, засыпая и просыпаясь, задумываясь и умываясь, я слышу непрерывный грохот несущегося со страшной скоростью мощного потока.. Налево и направо вперед и назад  - везде были горы - с одной стороны лысая, скалистая, крутая и коварная гора Мандалюль, с другой, на том берегу  -  начинался настоящий Памир - разноцветные глиняные срывы, серо-зелено-розовые сыпучие берега... за ними вечно белый Петр Первый.  Даже сейчас, когда я слышу это сочетание,  я вижу вовсе не свирепого царя на вздыбленном коне, а вечные снежники  Гиндукушской гряды... Такое смещение понятий еще связано и со словом "Победа". Я помню, как при звуках известной песни - "Кто привык за победу бороться", я представляла на зеленой лужайке кремовую, волшебной красоты машину "Победа" нашего фотографа дяди Юры и двух борющихся за обладание ею  мужиков..
Детей на нашей базе было немного, но тем не менее любимую кличку жиртрест я получила с рожденья.. Собственно, я никогда не обижалась и особенно не переживала этот факт, только ехидные  вариации этого слова, втихаря от родителей регулярно подбрасываемые мне сестрой,  ранили  меня сильно... Но с другой стороны это еще больше утверждало меня в  умственном превосходстве...  не знаю даже, как сейчас себе и вам это объяснить...
Но пожалуй самым страшным испытанием было поступление в школу - в первые же секунды я почувствовала себя Гулливером в стране лилипутов... Ведь я не только самая толстая, но и самая высокая,   да и читать, писать давно научилась, а выводить ровно ряды идиотских закорючек мне не давал темперамент и уже тогда проявляющееся отвращение к рутинной, бессмысленной работе... Перебрав все школы нашего поселка и удостоверившись, что действительно, нет никого толще и умней в первых классах, я все же согласилась ходить в школу, к радости  измученных моей неожиданной строптивостью, родителей.
Пытаюсь вспомнить свою первую любовь... Это трудно, так как влюблена первый раз я была кажется еще раньше,  чем помню временную последовательность своего существования на этом свете.. Помню какого-то высокого, белокурого, как сейчас понимаю, вполне уже взрослого человека, завидев которого мое маленькое сердечко начинало биться с перебоями, как у начитавшейся  дамских романов воспитанницы приюта. И таких любовей всегда было много, сразу и одновременно... О взаимности я тогда и  не помышляла,  и  это спасало от разочарований.   
Первая любовная обида была нанесена мне красивым мальчиком,  от вида которого и голоса мне хотелось превратиться в небесную пташку - он часто сидел на дереве напротив нашего дома и распевал на все лады свою любимую песенку - "жиртрест-колбаса-говяжая -сосиска - выходи скорей гулять, конфеточка ириска" и так далее до бесконечности... Конечно же, мне было обидно - во-первых он учился в одном классе с моей  сестрицей, а не со мной, во-вторых,  все время тискал  меня и пытался ущипнуть за всякие толстые части тела, не переставая приговаривать "жиртрест-колбаса....". А с другими девочками играл в прятки, догонялки, ловил жуков и устраивал пожары. Меня же всегда норовил потрогать, помять и вообще всячески издевался... Много лет спустя, сидя как-то с ним в кафешке на Тверской -  уже взрослым, усатым, седеющим и сильно растолстевшим мужчиной,  мы предавались детским воспоминаниям,  и он с теплой,  ласковой улыбкой  рассказывал, как у него улетала крыша при виде моих таких недетских пухлых прелестных ножек и ему в голову тогда не приходило, что влюблен то он был именно в меня, а вовсе не в соседскую спичечную девочку, предмет воздыхания всего мужского коллектива нашей детской компании.

Персиковый рай.

Мои сестры помнят, что у нас за домом жил рыжий Лис -  он ходил на задних лапах, был выше макушки грушевого дерева, и злобно завывал длинными темными ночами, когда в доме не было родителей, что бывало довольно часто.    Они уезжали в длинные командировки в диковинные города с волшебными названиями: Южный профиль, Северный профиль, Тавиль-Дара,  Чиль-Дара, Хаит, Джиргиталь и мы, три  маленькие девочки оставались на попечении тети Ларисы, которая приходила проверить, вовремя ли мы легли спать…  Несколько лет тому назад, в книжном магазине я увидела портрет Рыжего Лиса и схватила  книжку в охапку, как родную… Сказки Иозефа Лады, иллюстратора Бравого солдата Швейка, у нас издавали не часто, и если увидите эту замечательную, красивую книжку –купите ее своим детям… Почему этот Лис переселился к нам  за дом в персиковый сад, я не знаю….
Кстати о персиках... Это лето так и называлось – персиковое и мы говорили – это было до персикового лета или после? Вам, жителям России или тем, кто никогда не был на востоке и не ел персиков прямо с дерева (те, что привозят в ящичках, упакованные в кружевную бумагу не имеют никакого отношения к настоящим) – трудно представить суть персиковой катастрофы – когда все деревья усыпаны розовыми сочащимися плодами и все дорожки в саду, и все тазы и кастрюли, столы и раскладушки завалены персиками и залиты персиковым соком… Вокруг этого  сладкого рая кружили пчелы и осы, бабочки и жуки и только мы, дети,  уже переполненные персикам сверх меры,  их тихо ненавидели. Но с утра, просыпаясь с солнцем, бежали в сад и шлепая по сладким персиковым дорожкам, слушая бесконечные "плюх" падающих плодов, выискивали самый розовый, самый целый и  самый красивый на завтрак… Каменная ограда, отделявшая наш дом от дороги была уставлена тазами и  корытами с персиками… Проезжавшие машины и бородатые аксакалы на лошадях останавливались и забирали, кто сколько сможет.  Персиковое дерево плодоносит всего несколько лет, но обильно и сочно, а наш сад  был весь посажен в одно лето и в одно же лето дал такой богатый урожай…
Там же нами были посажены в землю пуговица, грецкий орех и макаронина. Через двадцать пять лет, приехав на родину с маленьким сыном, я обнаружила  на этом месте огромное сильное, усыпанное еще зелеными грецкими орехами дерево, но пуговичного и макаронного дерева рядом не оказалось…
Историю про персиковый  бум я потом рассказывала  сыну, когда мы гуляли в старом и уже не плодоносящем саду. Воспоминания моего детства перемешиваются с воспоминаниями о первых годах моего, теперь уже 17-летнего,  сына,  прошедших в этих же волшебных горах.
Как всякой нормальной молодой мамочке мне хотелось хоть иногда, хоть на  часик в день оторваться от постоянного кормления, стирания, баюкивания и прочего прекрасного, с чем  неизбежно связана радость материнства и выйти  в свет… Но вы представляете, что выйти здесь было практически некуда – даже магазина на  территории экспедиции не было, продукты выдавались по четвергам на складе…
Чтобы не сойти с ума я придумала себе благородное развлечение – устроилась работать уборщицей в магазин  Гармскогоо аэропорта, что находился в двух километрах от нашей базы…. Это было действительно развлечение, хотя мне и положили кое какую зарплату, кажется рублей 70 или 90, что по тем временам было еще неплохо….Я направлялась туда одетой по таджикскому обычаю,  в ярком атласном  платье,  но вместо таких же  шароваров -  в старых синих трениках…. Одним словом, картина была довольно веселая. Я приходила мыть пол в обеденный перерыв, когда магазин закрывался, все продавцы – а это  было человек пять молодых мальчиков таджиков, истомленных  природным зовом плоти и отсутствием по молодости лет  у них жен, становились  в кружок или садились на восточный манер на корточки и с  упоением наблюдали за моими  действиями… Это мытье полов на сцене, под горячие взоры молодых джигитов давались мне трудно. Зато потом я шла домой  по горному серпантину и с наслаждалась свободой и красотой, что была вокруг…  И это не единственный спектакль, который разыгрывался для скучающей местной публики. Мы с  Ленкой, еще одной молодой и крупноформатной мамашей, дабы сохранить форму и здоровье,  бегали, нарядившись в обтягивающие треники и легкие футболочки по горной дороге по пять-шесть километров ежедневно, тренируя свои стокилограммовые телеса и сводя с ума местных красавцев на жигулях и камазах. Желающие подбросить нас на своих железных конях становились в очередь и наперебой сигналили, но мы, сдерживая смех (бежать и смеяться одновременно невозможно!!!) проносились мимо,  оставляя взволнованную и возбужденную публику  ни с чем…
Наблюдая, как подрастают наши дети, как осваивают те же пространства, что и мы 30 лет назад, видишь, что существуют какие-то незыблемые правила, которые НИКОГДА  не нарушали дети, выросшие на базе - не подходить к реке без взрослых,  ни в коем случаете не уходить в горы без спросу и тем более ближе к вечеру (а мы  часто  забирались на горку, откуда  высматривали маму и папу, ставшими вдруг такими маленькими - как человечки в солнечном городе), не трогать жгучий юган и не приставать к фалангам и скропионам, облюбовавшим для своих игр наши любимые камни...
Но почему-то взрослые дяди, приезжающие из Москвы, часто нарушали эти, простые как сон правила, и тогда вся база выходила ночью с фонарями искать бестолкового профессора, перед закатом решившего забраться на гору Мандалюль. Мы то знали, что карабкаться вверх несравнимо проще и быстрей, чем спуститься, не переломав с непривычки руки и ноги... Некоторые умники на спор  пытались переплыть реку, о чем и пожалеть то уж никогда не смогли, так как сгинули в ней навсегда.. Вообще, взрослые удивляли нас своей непоследовательностью и нелогичностью поступков.
Сколько я себя помню - мои родители всегда работали и днем и ночью, и когда мы были маленькими и когда сынок мой был маленький,  и сейчас - работа главней всего... Работа - это было такое волшебное занятие - надо сидеть за столом и карандашом или ручкой выписывать разные кренделя на бумажках - конечно, я знала, что такое работа. Мы, экспедиционные дети, собирались в саду, в том самом персиковом саду, ставили разные ящики и чурбанчики, рассаживались и строчили на бумажках бесконечные закорючки, с умным видом перебрасываясь совершенно бессмысленными словами:  период, амплитуда, Гиндукуш, магнитуда, запись, сейсмограмма... Как нормальные девочки в городах играли в больницу или магазин -  мы играли в лабораторию, землетрясение, камералку.