К вопросу о ногах

Ты  просто идёшь по улице, попивая горячий кофе из крохотной чашечки китайского, само собой, фарфора, и вдруг смотришь на ноги бегущей мимо девушки. Стройные, вполне ничего себе ноги, такие приятно погладить, а может даже прикоснуться губами к внутренней стороне бедра… А в принципе, ноги как ноги, в светлых чулках и чёрных ботинках, вон те тоже выглядят неплохо, только чулки чуть темнее, а ботинки тоже чёрные. Ещё одни чёрные ботинки проносятся к автобусу, чувствительно приложив тебя авоськами со всякой едой, и пытаются вскарабкаться по высоким автобусным ступенькам, пока не захлопнулись дверцы. Через три минуты чёрные ботинки сорок четвёртого размера грубовато просят закурить, а изящные закрытые туфли тридцать шестого (но тоже чёрные!) интересуются, сколько времени, и неспешно удаляются, покачивая всем тем, что находится выше них. Ты уже не отрываешь глаз от поверхности земли, и забытый кофе стынет в кармане, а чёрные ботинки, чёрные туфли деловито снуют по городу, ходят в кино, делают покупки (и тут ты понимаешь, как они размножаются – они просто покупают себе подобных!), стоят на остановках, танцуют “Шуза Негра”, балансируют на парапете, выходят из машин и заходят в дома, чтобы отдохнуть ночью, а на следующее утро, набравшись сил, снова выйти на улицы.
Весна сменяется летом, чёрные ботинки – чёрными босоножками, затем снова приходит черёд ботинок, а зимой появляются серьёзные чёрные сапоги, а кое-где – и валенки, потом снова весна, и ты идёшь по главной улице, и вдруг смотришь себе на ноги, а там – о, боже! – начищенные чёрные туфли. Они дружески подмигивают тебе, но ты в ужасе несёшься в громадный магазин, где уж точно должно быть всё, и покупаешь элегантные коричневые башмаки. Прижав коробку к груди, ты приносишь её домой, осторожно снимаешь крышку, нерешительно хрустишь бумагой, берёшь туфли в руки и кричишь в ужасе! Они уже чёрные! Они чёрные! Они всегда чёрные, что бы ты ни делал…
Это заговор, устало думаешь ты, и аккуратно мажешь на хлеб толстый слой сапожного крема…