Путь в себя

…Была уже глубокая ночь, когда он проснулся. Запах цветов с кладбища исчез, оставив за собой лишь зияющий провал леденящего воздуха, безнадежного, заражённого чумой царящего хаоса. Из него сочился совсем другой запах – резкий, неприятный, напоминающий что-то из глубин собственной памяти.
 Из провала то и дело вылетали какие-то железяки: болты огромного размера, гайки – одна из них даже попала по его голове, и та издала звонкий, безмозглый звук, словно за время этих сумасшедших полётов превратилась в пустую алюминиевую кастрюлю.
 Сегодня у Чудовища съехала крыша… окончательно и бесповоротно. Оно просто рвало и метало, пребывало в состоянии такого бешенства, что сложно и вообразить, на какие поступки способно сего рода существо – прежде вялое и незаметное – существо, рождённое в лабиринтах этой ****ской боли. А способно оно на многое, это лишь дело времени… ведь и Тишина сегодня не была самой собой - она валялась на свалке, выброшенная маска сбесившегося страха. Вчера, когда болезнь ещё не овладела Чудовищем до конца, оно сказало ей, что она – лишь ненужное дерьмо и место её в сточной канаве среди помоев и прочих нечистот. Чудовище не любит шутить, и он должен всегда об этом помнить.
 Сегодня он проснулся в самом тёмном углу своего сознания, зеркальном мире собственного “Я”.
В даль тянулся угрюмый, однообразный пейзаж, состоящий из чего-то смутно напоминающего почву – больше похожего на залу, и уродливо торчащих из-под этого “чего-то” -  непонятно чего, деревьев, тоже как будто обгоревших. “Вот я ему, сейчас, покажу!”- думал он, отыскивая в своей походной сумке молоток и коробку с гвоздями. В это время, из темноты провала глядело что-то маленькое, с выпуклыми жёлтыми глазами и длинной шерстью. Но даже несмотря на свои, казалось бы безобидные размеры, существо довольно ясно варажало озлобленность и нерасположенность к мирным беседам. Сломав несколько небольших деревьев, с криком: “Ну, сучонок, получай, что заслужил!” – он судорожно принялся заколачивать провал, пока на его месте не образовалась большая деревянная заплата.“Вот теперь можно вздохнуть спокойно” – самодовольно произнёс он и отвёл взгляд в другую сторону. А там были тысячи, миллионы минут покоя и сна без всяких там Чудовищ.
 Остаток ночи он провёл в самолюбовании, глядя в зеркальное небо своей души, которая хотя и была существом доверчивым и мягким, за свою жизнь успела нарожать немало паразитов. Он думал, как вырастит здесь цветы, сметёт пыль с заброшенного неба и может… очень даже может быть, в нём поселятся  райские птицы… да хотя и обычные тоже сойдут, главное чтоб пели – пели бесконечно! И под эту сладкую симфонию он будет жить, здесь, так же бесконечно, как живёт зеркальная поверхность там, наверху. Но если и она осыплется когда-нибудь… ничего страшного. Наверняка за ней обитает Ничего, что собственно тоже, не самый плохой вариант. Он думал… а в это время пролетавший мимо ангел зацепился крылом за ветку одного из деревьев… “И чего ты, дура, их здесь насажала-то, а?”-  вопил он во весь голос, задрав голову и тараща своё гнилое лицо на смеющееся небо. “Да чтоб вы, твари безмозглые, почаще зацеплялись, может умнее станете”- послышался низкий, заспанный голос. Небо скривилось в причудливой гримассе. Душа была явно недовольна такими упрёками.
 Когда он прснулся во второй раз, уже совсем рассвело. Заплата была сорвана, а из провала высовывалась огромная когтястая лапа. “Ну как можно порядок наводить, когда такие уёбища кругом?” – в приступе гнева закричал он. Проснувшись уже в третий раз – в мягкой, удобной постели, он в сотый раз пообещал себе разделаться с проклятым Чудовищем,  даже не заметив того, как из глубины провала донеслись странные голоса. “Оно будет расти, – скрипели уродливые деревья – оно будет расти”.
 Он вернулся в уютную кухню, освещённую ярким, жёлтым светом… Там Серость уже разливала чай, шаря по полкам своими пустыми глазами в поисках сахара. Она никогда не спрашивала его о ночных приключениях. Никогда.   
 
 .