Год тигра глава 9

               
   Джуманиязовы ожидали гостей.
   Трое крепких мужчин расставляли во дворе длинные столы и скамьи, привезённые накануне на двух грузовиках и сваленные на землю рядом с детской площадкой.  Подружки и родственницы Азизы, присев на корточки, мыли у водопровода зелень, овощи, фрукты. Чуть поодаль, на самодельном очаге, сложенном из  жжённого кирпича, был установлен широкий чугунный казан с округлым дном, рядом с которым орудовал специально приглашенный повар, знаменитый Искандер-бобо.  Время от времени
раздавалось блеяние толстого барана с отвисшим курдюком, чьё сало любители и знатоки ценят больше, чем мясо. Сам баран о своей участи не догадывался и блеял, скорее всего, от одиночества.   
   Плов - коронное блюдо в застолье и подается в последнюю очередь. Поел плов
- уходи домой! Таков обычай...
   Гостей ожидали человек триста, не очень много по местным меркам. Но зато какие гости!
   Джафар снова стал просматривать список приглашённых. Повод для тоя самый подходящий. Сегодня его сыну, пятилетнему Бахтиёру сделают обрезание. Пусть он будет настоящим мужчиной и хорошим мусульманином. Правда, для такого праздника Джафар назанимал денег, но этот день должны запомнить все. Впрочем, будут богатые подарки, которые позволят не только вернуть долги, но и подумать о строительстве собственного дома.
   Не считая многочисленных родственников жены (своей родни у Джафара не
осталось), первым в списке стоял дядя Раджаб.
   Собственно, Раджаб Фазылович Фазылов дядей ему не был, но после одной услуги, оказанной Джафаром, взял его под свою опёку и велел называть "дядей". В то время Джафар служил в милиции и его услуга, по всем меркам, была не пустячной. Через две недели он получил крупную сумму денег, на которую купил участок под строительство дома в поселке Аксу, недалеко от заповедника. Но за два года деньги, отложенные на постройку дома, истаяли, как и мечты о своем доме, фундамент которого он так и не успел заложить. В надежде быстро сколотить состояние Джафар поменял место
работы - из районной милиции перешёл в ОБХСС.
   Примерно полгода он изучал обстановку и положение дел в местной кооперации, на консервных и виноводочных заводах, пытаясь найти источник быстрого обогащения. Но все, кого он пытался шантажировать, его быстро "отшивали", поскольку уже имели высоких покровителей.
   Однажды, когда Джафар стал снова подумывать о перемене места работы, на одном из винпунктов, расположенном по другую сторону высокогорного перевала, он познакомился с невысоким, щеголеватым мужчиной с которым судьба явно сыграла злую шутку.
   Был конец сентября. По сельским дорогам к винпунктам и винзаводам тянулись вереницы тракторов с прицепами, доверху загруженные гроздьями винограда или яблоками. Воздух, деревья, дороги - все настолько было пропитано винным духом, что у непривычного человека начинала кружиться голова.
   Пока водитель УАЗа приводил в порядок машину, Джафар в придорожной столовой заказал плов. Ожидая, когда принесут заказ, он вышел, чтобы позвать водителя. Тут к нему и подошел этот суховатый, с тонкими усиками мужчина в светлом, клетчатом костюме, совершенно непохожий на обитателей этого захолустья.               
  - Вы едете в Заракент? - сняв темные очки, обратился он к Джафару.
   - Да, а в чем дело? – чуть прищурив глаза, Джафар внимательно изучал незнакомца.
В нем было что-то кошачье, осторожное...
   - Я опоздал на последний автобус. Вы можете меня подвезти?
   - Разумеется. Но мы с водителем должны немного подкрепиться.
   -В таком случае, я  угощаю. Меня зовут Тенгиз Гобуладзе, - улыбнулся незнакомец, протягивая руку Джафару.    
   - Интересное имя, похоже на Чингис.
  - Надо говорить мягко, Те-нгиз. Я из Сухуми, но почти десять лет живу в Узбекистане. Я винодел.
   Они присели к столику, накрытому старой клеенкой, поближе к натужно жужжащему вентилятору. Тенгиз подозвал мальчишку в сером фартуке и попросил принести три порции шашлыка и бутылку сухого, красного вина, местного производства.
    - Вы разбираетесь в винах? - протирая носовым платком  гранённый стакан, загадочно улыбнулся Тенгиз.
    - Предпочитаю водку. С ней все ясно.
Тенгиз снова поманил мальца и попросил бутылку "Особой".
Принесли напитки, плов, шашлык с маринованным луком и лепешки.
    Водитель УАЗа, закончив есть, вернулся к машине, немного вздремнуть перед дорогой.
   Разговор поначалу не клеился, но потом, после «третьей», Гобуладзе разговорился:
   - Вы обратили внимание, сколько винограда и яблок пропадает при транспортировке?
   - А вы знаете, как этого избежать?- подначивая собеседника, ухмыльнулся Джафар.
   - Я знаю, как на этом заработать... - подливая Джафару водку, тихо, чтобы не слышали посторонние, прошептал Гобуладзе.
   -Интересно, как же? - Джафар даже перестал жевать.
   -А как вы хотите заработать? Как винодел или как работник ОБХСС?
- Кто вам сказал, где я работаю? Мой водитель?
   - Я видел, как вы входили в нашу лабораторию на винзаводе и знаю кто вы. У меня есть предложение. Если все получится, в долгу не останусь.
   Вот тогда Джафар впервые услышал об излишках вина, получаемого из неучтённого сырья. Почему-то считалось, что виноделы наживаются на краже спирта. Оказывается, приёмщики искусно занижали вес поставляемой продукции, заодно увеличивая процент испорченного виноматериала. Неучтенное сырьё, пройдя необходимую обработку, превращалось в дешёвое вино, вагонами раскупаемое по всей России. На полученные деньги покупали лес и пиломатериалы, за которые в Заракенте платили значительно больше.
   Разумеется, за такие махинации можно было надолго сесть, но не пойман - не вор!
   Всю неделю Джафар обдумывал, как к этому делу подступиться и решил, что главный винодел за свою голову даст больше, чем Гобуладзе за оказанную ему услугу.
   Использовав, выданные Гобуладзе имена и подробности, Джафар припер к стенке главного винодела и тот, во избежание худшего, передал ему требуемую сумму.
   Гобуладзе, прождав три месяца, понял, что его обошли и написал анонимку в ОБХСС. Главный винодел подтвердил факт передачи денег Джуманиязову, якобы в долг.
   Но в ОБХСС такие штучки не проходят. Джафар понял, что сглупил, но было поздно. Откупиться от своего начальства было сложней, тем более что часть денег он уже потратил.
   Поговорив с женой, Джафар решил разыграть маленький спектакль, где главную роль должна сыграть Азиза.
   Поздно вечером того же дня, когда разразился скандал, Азиза пришла к начальнику мужа в дом. Дверь открыла его жена, Малика-опа. Азиза тут же разрыдалась. Плечи судорожно вздрагивали, слезы лились не переставая. Не помогали ни уговоры, ни валериановые капли...
   Наконец, она пришла в себя:
   - Позовите Баходыра Акрамовича, мне нужно поговорить с ним, - не поднимая глаз, еле слышно попросила она хозяйку.
   - Доченька, он еще на работе. Сказал, что приедет не раньше одиннадцати. У вас что-то случилось?
   - Это я виновата! Малика-опа, спасите моего мужа! Он взял эти проклятые деньги только ради нашего ребенка. Малышу необходимо дорогостоящее лечение в Америке. Если Джафара посадят, я убью детей и себя! Малика-опа, спасите нас, умоляю!
   Насмерть перепуганная, пятидесятилетняя Малика-опа, едва дождалась мужа и стала умолять его простить Джафара и не отдавать его под суд. Рядом с ней, сидя на ковре, заливалась слезами и Азиза.
   Жалостливый супруг пообещал жене суровых мер не принимать и предложил гостье отвезти её домой.
  Всю дорогу Азиза всхлипывала, а когда приехали к ней, оказалось, что ни мужа, ни детей дома нет.
   Баходыр Акрамович не осмелился бросить плачущую женщину совершенно одну. Потом Азиза успокоилась и так бурно и страстно выражала свою благодарность, что через какое-то время, покидая её постель, Баходыр Акрамович снова почувствовал себя настоящим джигитом.
   В эту ночь Джафар с детьми домой так и не пришел. Инцидент был исчерпан, но деньги все до копеечки пришлось вернуть. Главному виноделу оформили явку с повинной, а Джафар уволился по собственному желанию.
   Теперь вся надежда на дядю Раджаба.
               
   Дядя Раджаб прибыл, когда праздник был в самом разгаре. Его сопровождал чернобородый незнакомец в полосатом чапане и в чалме из легкой голубоватой ткани.
   - Прости, сынок, дела задержали. Приюти на пару дней моего друга, но так, чтобы его никто не видел. Сам принеси ему еду и приготовь место, где он будет спать. А я пойду к гостям. Да, вот ключи от машины. Возьми на заднем сиденье коробку из-под обуви. Надеюсь, подарок тебе понравится.
   И, хотя речь дяди была по-восточному мягка и вкрадчива, Джафар ощутил холодное прикосновение змеи, которая только притворяется беззубой.
   - Катта рахмат, дядя, - приложив правую руку к сердцу, склонился в поклоне Джафар. - Идемте к столу на почётное место. За своего друга не беспокойтесь. Я знаю, где его можно спрятать.
   Выпив с дядей Раджабом за сына, за друзей, за гостей, Джафар отозвал в сторону жену и предупредил о странном госте, а затем, нащупав в кармане ключи, вышел на улицу.
   Домик, где проживали Джуманиязовы, раньше служил времянкой, в которой жили хозяева, пока шло строительство большого кирпичного дома с обширными подвалами и крытой верандой.
   Дом, сад, старая времянка и вся площадь под навесом, где содержалась скотина и мелкая живность, принадлежали сестре Азизы, вернее её мужу, капитану милиции Бахрому Кадырову.
   Машины, на которых прибыли гости, заполонили заднюю часть двора и длинным хвостом вытянулись вдоль узкой, кривой улицы Старого города, расположенного в юго-восточной части Заракента. Освещение улиц оставляло желать лучшего, но не из-за плохой работы организации Горсвет, а потому, что сами жители не хотели, чтобы кто-то из посторонних мог наблюдать их ночную жизнь.
   Включив карманный фонарик, Джафар прошел почти два квартала, пока разыскал "Ниву" со знакомыми номерами.
   Коробку, о которой говорил дядя, он обнаружил сразу, но по старой милицейской привычке стал ощупывать сиденья, полез в "бардачок" и уже собирался уходить, как возникла мысль посмотреть, есть ли что под сиденьями. Не обнаружив ничего интересного, он выбрался из машины и носом к носу столкнулся с чернобородым,
внимательно наблюдающим за его действиями.
   - Ключи! - хрипло на фарси потребовал чернобородый.      
   - Я перстень уронил,- начал оправдываться Джафар, передавая связку ключей.   - А что ты здесь вынюхиваешь? Дядя тебе велел носа не показывать.
   - Возвращайся к гостям. Я приду позже, дорогу знаю, - засмеялся чернобородый. – А в мои дела тебе лучше не соваться.
   Спрятав подарок в старинный, украшенный цветной жестью сундук, Джафар вернулся к праздничному столу.
   Гости разъехались далеко за полночь.
   Герой дня Бахтиёр и трехлетняя Нигора крепко спали на, расстеленной на полу, курпаче.
   Оставив мытьё посуды и уборку на утро, Азиза и Джафар стали рассматривать и оценивать принесенные подарки.
   Дорогие отрезы иранской парчи и панбархата, хрусталь, наборы эмалированной посуды, фарфор местного производства, детская одежда, деньги в конвертах с указанием дарителя, две облигации "золотого займа"...  В коробке, подаренной дядей, был игрушечный автомобиль с дистанционным управлением и новенькая сберегательная книжка на имя Бахтиёра Джуманиязова с вкладом три тысячи рублей.
   Денег оказалось значительно меньше, чем рассчитывали Джафар и Азиза. Мечта о собственном доме стала терять привычные очертания, удаляясь куда-то далеко и в неизвестном направлении.
   В первую очередь предстояло погасить долги...

   "Слава Аллаху, год назад переехали в свою квартирку в центре города. Жаль, что вторую проворонили. Но я своё возьму! - размышлял Джафар, вспоминая прошлогоднюю горячку с получением жилья. - Жена у меня молодец, всюду успевает. Если бы не она, так бы и жили во времянке".
   Действительно, сделка с получением квартиры была гордостью Азизы, но когда муж хвалил ее за расторопность, она опускала глаза и многозначительно улыбалась: "Знал бы ты, дорогой, как мне досталась эта квартира..."
   Из Горисполкома было дано задание Горжилуправлению подыскать в центре города двухкомнатную квартиру или две смежные однокомнатные, где после смерти
квартиросъёмщиков не было бы проживающих с ними лиц. Долго не искали, так как каждый ЖЭК уже обладал нужной информацией. На тот момент ничего подходящего не нашли, но спустя полгода одна из таких квартир была предложена Азизе, хотя её хозяйка была жива и даже не подозревала, что квартиру могут продать вместе с живым человеком. Одновременно Джуманиязовы купили и смежную однокомнатную квартиру, принадлежавшую   обкомовскому работнику, сын которого переехал в новенькую,
трехкомнатную секцию, предназначавшуюся семье инвалида войны.
  Ордер на вселение в соседскую квартиру был выдан одновременно с ордером и на основную. Кто мог предположить, что тётя Тереза захочет сделать родственный обмен с внуком? Этого не должно было случиться никогда!
   Джуманиязовы и мысли не допускали, что могут потерять вторую квартиру. Сколько таких сделок с жильём проделано Горжилуправлением без сучка и задоринки! Подпольная продажа квартир - золотое дно!
   Горисполком метал громы и молнии, Горжилуправление трясло начальника ЖЭКа, ЖЭК все валил на Обменное бюро. Но пока тётя Тереза была жива, все как воды в рот набрали - боялись, что всё станет известно правоохранительным органам. Но, потом...
   После смерти тёти Терезы и неудавшемся самозахвате её бывшей квартиры, Азиза полетела в Москву к Валентине Терешковой, предусмотрительно прихватив с собой два чемодана с ранними овощами и фруктами в знак особой любви.
   Бедняжка, и здесь ей не повезло.
   -То же мне, комитет по защите материнства и детства! Говорят - прав у меня нет на соседнюю квартиру. Все равно добьюсь своего! Ромку выгоним в два счета, - жаловалась она Раъно после возвращения из Москвы.
   - Азиза, зря вы это затеяли. Законы надо уважать... - осторожно посоветовала Раъно, вывешивая  на верёвке бельё. - Или вы ещё что-нибудь удумали?
   - Да, скоро сама увидишь! Они рады не будут, что связались с нами, - развеселилась Азиза. - Но не будем забегать вперед.

    Джафар рос без отца.  Отец и вся родня погибли в одну ночь, когда стремительная горная речушка изменила русло из-за мощного оползня, перекрывшего ей дорогу, вырвалась на свободу, таща за собой валуны и комья размокшей глины.
   Два горных кишлака, расположенных на пути этого селя, были смяты в одно мгновенье. Не осталось никого, даже чтобы оплакать погибших.
               
     Пятилетний Джафар с матерью в это время гостили у тётушки Зайнаб, старшей сестры матери, которая жила в двух днях пути от их кишлака, если добираться на осле.
   Сам Джафар ничего из того, что рассказывала ему мать, не помнил, но, уверовав в свою счастливую звезду, старался везде и во всем опережать своих сверстников.
   Когда пришло время учиться, мать устроила его в заракентский интернат с обучением на русском языке. Мальчик был способный и сообразительный. Горбатиться у станка или заниматься сельским хозяйством он не хотел. После той нищеты, в которой они с матерью прозябали, поставил себе цель - выбиться в люди и иметь дом, сад, машину, деньги. Все, как у хозяина   Раджаба Фазыловича Фазылова.

   Кишлак, куда мать привела маленького Джафара и где жила тётя Зайнаб, назывался Эккибош - Двуглавый. Такое название родилось от названия горы, у подножия которой он приютился.
   Благодатный климат, горы, чистейшая вода создали условия для организации в этом районе санатория для больных туберкулезом. Но тот же благодатный климат позволял выращивать на этих землях табак, отличающийся особым ароматом и высоким качеством.
   Председателем одного из колхозов, занимающегося выращиванием и сушкой табака много лет подряд и был подпольный миллионер Раджаб Фазылов.
   За хороший табак давали и хорошие деньги. А за деньги чего только не сделаешь? Даже на своих приусадебных участках лучшие земли отводили под табак сорта "Дюбек".
   Но здесь же, испокон века, сеяли опиумный мак и заготавливали травку-коноплю, сорняком заполонившую неиспользуемые земли. Ещё полвека назад это не считали противозаконным.
   Опийные капли продавали в аптеках от боли в желудке.  Кукнар принимали при изнуряющих поносах и дизентерии. Анашу и кукнар можно было купить прямо на базаре...
   Однако все меняется. Мак сеять запретили, а все площади заставили засадить
табаком. И табака требовалось все больше и больше...
   Работа на табачных плантациях свела в раннюю могилу тётю Зайнаб, а затем и её сестру Матлюбу, мать Джафара. Ещё раньше, в десятилетнем возрасте умерла, работавшая на сушке табака, дочь тёти Зайнаб, хохотушка Барно.
   Врача ей не вызывали, так как болезнь была неизлечима и особенно губительна для неокрепшего детского организма.
Все дети, постоянно находящиеся в помещениях, где они нанизывали на шпагаты табачные листья для их сушки, вдыхали ядовитые пары, заболевали туберкулезом и умирали после трех - пяти лет работы.
  К этому давно привыкли. Но самое страшное заключалось в том, что эти события планировались.
   Первыми об этом узнали врачи, которые проводили  вакцинацию детей во время эпидемии полиомиелита.
   Во многих многодетных семьях рождение третьего или четвёртого ребёнка, особенно девочек, не регистрировали. Эти дети становились домашними рабами, чей труд обеспечивал благосостояние всей семьи.
   Какой изощрённый азиатский ум, стараясь угодить и нашим и вашим, нашёл выход из положения - не регистрировать ни рождение, ни смерть этих несчастных детей? Статистика детской смертности по области привела бы к  наплыву комиссий, выяснению причин гибели детей, к преследованиям. Семьи могли остаться без средств к существованию, а большие начальники не получили бы правительственные награды за высокие показатели в труде. Но, если рождение ребёнка не зарегистрировано то, как регистрировать смерть того, кого вроде бы и не было?
   Эти несчастные дети никогда не ходили в школу, им не разрешали играть с братьями и сестрами...
   Прознав об этой бесчеловечной ситуации, газетчики попытались что-то выяснить в Облздраве, с ними даже не стали разговаривать, а в Облисполкоме сказали прямо: "Не лезьте не в своё дело! Это их традиции. Пусть живут, как привыкли".
   И газетчики смирились...
   В те ранние годы Джафару действительно повезло. Он выжил, на сушке табака не работал, анашу покуривал, но не пристрастился...
   После школы, по совету дяди Раджаба, пошел работать в милицию. Пытался поступить на вечернее отделение юрфака, но там запросили такие суммы, что он тут же забрал документы и пошел на истфак, где взяток не требовали.
  Раджаб Фазылов оказался весьма предусмотрительным.   Именно Джафар предупредил его о готовящейся акции "Черный мак" и тем самым спас его от разорения.
   Крупномасштабная акция "Черный мак" была разработана для выявления и уничтожения тайных посевов мака, расположенных в горах, у самой границы с Таджикистаном.
  Каждую весну Фазылов через своих помощников нанимал на базаре приезжих рабочих, которые получали возможность подкормиться и заработать деньжат, охраняя посевы и сизозеленые, готовые первому встречному излить свой наркотический сок, маковые головки.
   Получив информацию, Фазылов успел продать, товар на корню и отпустил своих рабочих. Правда, тогда погорели его земляки - конкуренты, но они сами виноваты. Занятие наркобизнесом - большой риск!
   И хотя табак, выращиваемый на этих землях, давал неплохие доходы, он служил хорошим прикрытием для основной деятельности - выращиванию опиумного мака.