Она

Посвящено Саше З.
              «Мы с тобою долетели до назначенной нам цели»
Она сидела у окна и смотрела далеко вниз на голубое небо с облаками, на солнце, на соседний дом,, на только что распустившиеся  вербы, тополя, березы, которыми был утыкан  двор. Солнечные лучи проникали сквозь стекло и грели ее. Чуть дальше, на поле, брат с друзьями играл в футбол. Они  бегали, пинали мяч, часто  промахиваясь, а уж попадания в ворота были такой редкостью, что некоторые парни, забив гол, начинали озадачено думать, а почему собственно все стоят, и какой-то пацан взял мяч руками, нельзя же… Это было так смешно смотреть на то, как они ищут в траве мяч, бегают, ругаются, смеются, дают друг другу затрещины, а иногда и пасы. Вдруг она увидела двух своих одноклассников, которые, качаясь, шли по направлению к ее дому. Они остановились прямо напротив ее окон, зашли в проем межу гаражами, посмотрели на дорогу (не идет ли кто), сняли штаны и пописали перед окнами всего дома… Ей стало так весело, что она начала прыгать по квартире, включила  какую-то легенькую музыку, может быть  «Руки вверх», начала танцевать. Потом побежала на улицу, чтобы рассказать подружкам ЧТО видела. Она  светилась какой-то притягательной энергией, весь мир отражался в ее сердце, каждое деревце, каждый цветочек, каждый клочок земли, каждый человек наполнялись счастьем, каким-то внутренним теплом, когда находились рядом с ней. К ней  на улицу выбежали друзья и подруги; все шутили, прыгали в скакалочку, классики, играли в бадминтон, казаков разбойников, карты, рассказывали страшные истории, лазили по деревьям, качались на качелях, играли в бутылочку, радовались началу летних каникул.  Вечером  парни  разожгли костер, все объединились и стали петь под гитару. Было весело…
Она всегда была такой: обожала песни КиШа, особенно «Гимн шута», начинала прыгать от переполнявшего ее счастья, когда подпевала Горшку в плеере. Парни, которые окружали ее, улыбались, крутили пальцем у виска, но подпевали ей. Точнее они своими нормальными голосами пытались заглушить ее писклявый, но так чтобы не обидеть ее. Она чувствовала себя любимой, привлекательной, красивой, спортсменкой, комсомолкой, активисткой. Она флиртовала со всеми парнями вокруг, это скорее был даже не флирт, а стиль жизни.
Она была счастлива и  старалась подарить всем вокруг свое счастье. Всем, кто грустил, она рассказывала анекдоты, развлекала разговором, делала комплименты, дула в лицо, до тех пор, пока грусть не уходила из глаз этого человека. Когда она была счастлива, она не могла видеть вокруг себя грустные лица, она страшно боялась случайно обидеть кого-нибудь… даже девушку, даже врага. А когда не была счастлива, она приходила домой и плакала целый вечер или даже всю ночь,  засыпала и просыпалась умиротворенной, как море после ночной бури.
…
Много лет она строила защитную корку вокруг своего ранимого сердца, училась не впускать туда кого попало, всякие клочки земли, всяких врагов, стервозных девушек, случайных парней (она не любила плакать по ночам из-за всяких пустяков), Теперь мир своего сердца она никому не открывала. Только Он чувствовал себя здесь как дома, он стал единственным человеком, необходимым ей, он теперь стал нужен ей как воздух, как солнце, как вода. Он был ей полная противоположность: реалист до мозга костей, прагматик, он все свои чувства всегда держал в себе и, наверное, никогда не плакал. Однажды он просто пришел и закрыл ее от разных обид, проблем, от людей, не желавших ей добра. Она в прямом смысле чувствовала себя с ним «как за каменной стеной», но он никогда не ограничивал ее действия, она всегда была свободна делать и чувствовать то, что хотела. Они были слишком разные, но он принес спокойствие ей, и она, может быть, даже полюбила его. Это было какое-то иррациональное чувство своей нелогичностью похожее на то, что знающие люди, люди которым в ентом деле можно доверять (Пушкин какой-нибудь там) называют словом «любовь», хотя, может это чувство было очередным проявленьем непостижимой женской логики.  До него ее сердце представляло собой прекрасный лес шумный, прекрасный, растущий, живущий, но засыхавший каждый раз, когда беспощадное солнце не было закрыто облаками. Он принес ее в сердце огромное море, океан, испарявшийся и создававший облака, защищавшие и питавшие все частички ее сердца. Единственное, чего она не могла понять, это того, как она могла раньше жить без него. Он, наверное, и был ее «второй половинкой».
В розовом тумане над голубым морем появлялись первые лучи Солнца. Одетая в белое платье девушка подходила к теплому морю, свежий бриз развевал ее волосы и платье, она купалась в воздухе... Легкий ветерок касался ее щек, глаз, губ, шеи, играл с волосами, обнимал ее за талию, девушка тянулась вверх к звездам, месяцу, голубому небу, к какой-то сиреневой дымке в небе. Вдруг она почувствовала легкое прикосновение теплой воды, волна унесла ее далеко в море, подняла в воздух и опустилась, а девушка осталась парить в воздухе. Она летела вверх и чувствовала, что  он парит рядом, она знала, что лишь его любовь держит ее в воздухе, она была счастлива. Они   прыгали в воздухе, играли в догонялки, они могли бегать или плавать по воздуху, иногда она притворялась, что падает, тогда он начинал падать быстрее и ловил ее у самой земли. Однажды она подговорила легкий ветерок пошевелить волосы, поцеловать щеки, глаза, губы возлюбленного, а парню вдруг не понравилось. Девушка, наверное, просто надоела ему, ему стало скучно, и он улетел. Она полетела за ним… вверх.… Вскоре она увидела стремительно приближающийся асфальт дороги. Это было так смешно смотреть на землю, зная, что сейчас  прилетит он, подхватит ее, и они снова будут летать вместе… Она так свято верила в это, что даже не успела испугаться, прежде чем поцеловалась с дорогой…
…
Вот уже много дней она не плакала, не смеялась, не пела, не прыгала, не разговаривала, не спала, не думала … Она просто лежала  на своей кровати. Прошло уже два дня с тех пор, как мама перестала подходить  к ней при каждом телефонном звонке, говоря «Дорогая, тебя»….  Вдруг ей стало душно и жарко, она встала, распахнула окно, села на стул и тупым взглядом уставилась вверх на помойку под окном, на мертвые деревья, на поле, занесенное снегом. В открытое окно ворвалась белая вьюга. Ей вдруг стало так смешно, когда она подумала, что панки  должны ей завидовать: ее окна выходят на помойку. Странно,  но она не засмеялась.  Комнату занесло снегом; снежинки падали на ее новое белое платье, на ее кожу, волосы, глаза, руки, лицо и не таяли. Все вокруг вдруг стало  стремительно зарастать льдом. Почему-то вдруг  теплые карие глаза девушки стали бело-голубыми, темные волосы – седыми, ее стул начал превращаться в ледяной трон, как в старой сказке…  Вот даже вьюга испугалась холода, исходившего от нее и начала улетать. Девушка дышала, и из ее рта вылетал арктический ветер.  Ветер   летел над Москвой, убивая все живое, что встречал на своем пути. Он летел к обычному восьмиэтажному дому, где во втором этаже жил молодой человек, забравший с собой теплую половинку маленького беззащитного сердца очень странной, сумасшедшей девушки.  Девушка сидела на месте и не понимала, что происходит, она не думала, не видела этого ветра, но вдруг почувствовала боль в остывшем сердце.
-«Нет…» - закричала она, но изо рта вырвался только сдавленный хрип. Маленькая слезинка покатилась у нее по щеке, прожигая каналчик в ледяной корке на лице, алой кровью упала на трон и, растопив лед, ушла куда-то вглубь земли…