Мёртвый Остров

Место, где я очутился, напоминало скорее пустырь, чем цветущий сад. Вокруг валялись  детали машин, ржавые железные прутья, виднелись обломки каких-то бетонных строений. Этот остров был похож на городскую свалку, по которой ещё ни разу не прошелся бульдозер, и наслоения многих поколений были отчетливо видны. Я обошел остров вокруг. Побережье практически ничем не отличалось от его внутренней части - те же самые ржавые железобетонные конструкции, обломки каких-то кораблей, развалившиеся подземные гаражи с ржавеющими машинами. Скоро я встретил первого человека.
Это был весёлый молодой парень в клетчатой рубашке, видимо, рабочий. Его звали Лёня, и мы с ним быстро нашли общий язык. Перед тем, как попасть сюда, он работал механиком на нефтеналивном танкере «Новороссийск», который недавно потерпел крушение в водах Тихого океана. Он был знаком с машинами, и говорил, что если мы немножко потрудимся, то мы сможем сделать из этой свалки что-нибудь пристойное. Я не был столь уверен в этом, но его оптимизм был воистину заразительным.
Когда мы стали разбирать развалины одного из гаражей, чтобы высвободить замурованный там автомобиль, мы встретили ещё людей. Трудно было сказать, как они попали сюда, ведь я даже толком не помню, как я сам очутился на этом острове.
Мы с женой купили путевку в Нью-Йорк, за бешеные деньги (нам помог университетский профсоюз). Где-то над океаном у нашего Боинга отказал правый двигатель, он потерял управление и начал падать. Очнулся я уже на берегу этого острова. Видимо, волны вынесли меня туда. Лёня говорит, что его забросило сюда после крушения танкера, и мне приходится удовлетвориться этой версией. Другие люди тоже, так или иначе, были жертвами авиакатастроф или кораблекрушений. Я встретил даже пару человек с моего самолёта.
Мы совершенно не представляли, где мы находимся. Над островом стоял густой туман, и не было видно ни солнца, ни звезд… Мы могли видеть только пятиметровую полоску моря вокруг. Диаметром остров был километров пять - шесть, и на этом пятикилометровом клочке земли неизвестно как очутилось около двадцати совершенно разных людей.

Трудно было понять, как мы очутились здесь, но, раз уж нам суждено было провести на этом острове некоторое время, мы решили начать обустраивать свою жизнь. Странно, но есть нам не хотелось, поэтому, после того, как мы обсудили всё, что мы помнили и познакомились, мы сразу же пошли спать. Первую ночь мы спали очень крепко и не видели никаких снов.
Когда мы проснулись, было уже светло, но туман не рассеивался. Вместо солнечного света нас окружала равномерно светящаяся плотная масса. Был слышен плеск волн, но не было слышно криков птиц. Казалось, что мы одни на всём Земном шаре, а этот остров - последний клочок суши, оставшийся от нашей цивилизации. В конце концов нам надоело сидеть без дела, и мы решили построить временный дом. Среди нас нашлось несколько строителей, а Лёня, который был мастером на все руки, сказал, что в своё время он учился в архитектурной школе, поэтому он знает, как можно соорудить неплохое укрытие. Мы разломали один из гаражей, и нашли внутри него почти новые «Жигули» шестой модели. Лёня сказал, что машина у нас уже есть, теперь нужен только дом. Мы обошли весь остров вокруг и набрали разного деревянного хлама. Кто-то нашел ящик гвоздей и ржавый молоток. Скоро мы построили довольно приличную избу в стиле Ивана Грозного. Поскольку ветра не было, можно было надеяться, что она простоит не один день. Так или иначе, у нас уже было жильё. Мы нашли какие-то матрасы, из которых местами торчала солома, кое-как залатали их. Казалось, что на этом острове есть всё, хотя видно было, что мы не первые, кто пользуется этими вещами.
Мы ещё долго обсуждали то, что случилось с нами, и стали думать, где мы находимся. Один из нас, какой-то географ, предположил, что это один из островов Гавайского архипелага, на что Лёня резонно возразил, что на Гавайях на островах не свалка, а пальмы. Он сказал, что это скорее один из тех островов, куда Советское правительство раньше вывозило радиоактивные отходы. За неимением лучшего нам пришлось согласиться с этой версией. Потом мы легли спать. Ночи здесь были темными и тихими - ни звезд, ни луны, ни ветра. Казалось, даже море засыпало вместе с нами.
Утро принесло нам неприятную новость - море вокруг острова оказалось покрыто толстой плёнкой какого-то нефтепродукта. Лёня сказал, что это бензин, вылившийся из его танкера. Он предложил собрать немного бензина, чтобы мы могли поддерживать огонь, а, возможно, и заставить работать какие-нибудь механизмы. Я, как химик, соорудил делительную воронку из пустой пластиковой бутылки, и за первый день мы смогли собрать двадцать литров вполне пригодного к употреблению бензина, а через неделю у нас была уже целая бочка этого, как мы потом поняли, крайне полезного вещества.
Потом за одну ночь море очистилось. Наверное, бензин унесло течением.
Всю эту неделю мы в тайне надеялись, что раз произошла такая катастрофа, то мы обязательно встретим какое-нибудь экологическое судно и нас вытащат из этой свалки. Но, несмотря на обилие бензина вокруг, не было слышно ни гудков, ни шума моторов, а туман не давал нам видеть дальше пяти метров от берега. Нам всем очень хотелось выбраться отсюда, но мы знали, что в такую погоду это равносильно смерти, поскольку, отплыв даже совсем немного, мы не смогли бы вернуться обратно.

Тем не менее мы решили, что раз уж мы остались здесь, то  мы должны жить на этом острове достойно. На следующий день, под руководством Лёни, мы устроили разведывательную прогулку по острову, в надежде найти наиболее сохранившиеся детали каких-нибудь механизмов. Те «Жигули», которые мы нашли в самом начале, были в вполне приличном состоянии, и Лёня сказал, что он сможет привести их в порядок. В багажнике мы нашли канистры с маслом  и ещё какими-то автомобильными жидкостями, и теперь у нас были все шансы запустить любой двигатель. Мы решили оставить «Жигули» в покое и поискать какую-нибудь более полезную технику. Как заметил Лёня, машина без дома, это всё равно, что пальто без человека. Наша же изба вряд ли имела право называться домом, и мы должны были построить себе достойное жилище. Он предложил превратить одну из развалин в двухэтажный кирпичный дом. Для этого нам нужны были кирпичи, подъёмный кран или экскаватор, и другое строительное оборудование. Лёня сказал, что всё, что нам нужно для этого, он видел на западной оконечности острова ( хотя мы не могли определить реальные стороны света, поскольку не видели ни солнца, ни звезд, для удобства мы разделили остров на «северную», «южную», «восточную» и «западную» части). Там действительно лежал старый экскаватор. Постепенно мы нашли все нужные для его ремонта детали. Казалось, эта свалка похожа на детский конструктор, из которого, при желании, можно собрать и дом, и автомобиль, и вообще всё, что угодно.
В общем,  через некоторое время Лёня собрал экскаватор, и мы могли начать строительство. Мы собрали все валяющиеся на острове кирпичи. Кто-то приготовил цементный раствор по известной только ему технологии из какой-то гадости, которая валялась на юге. Таким образом, уже через месяц после прибытия мы уже были готовы к «великой стройке века» (так окрестил Лёня наше предприятие). К счастью, нам не пришлось сооружать фундамент, возводить опорные столбы, поскольку среди этих развалин можно было найти подходящий остов.  Постепенно, кирпич за кирпичиком, мы смогли превратить голый скелет в крепкий, земной, уютный двухэтажный дом. Мы решили, что теперь надо будет основать город. Мы назвали его Москва, в честь столицы той страны, из которой мы все прибыли.
На стройке на меня упал кирпич. К счастью, моя голова оказалась крепче, и я не получил даже сотрясения мозга. Вообще говоря, за всё это время никто не жаловался на здоровье, несмотря на то, что мы уже месяц не ели. Видимо, от радиоактивного загрязнения у нас произошли какие-то жутко полезные мутации.
Над нашей Москвой всё это время стоял такой же густой туман, хотя, говорят, на севере подул ветер. Мы уже почти смирились с мыслью, что нам придётся остаться на этом острове навсегда, хотя Лёня сказал, что если мы сможем провести электричество, он соберёт радиопередатчик и свяжется с Большой землёй.
После того, как дом был построен, мы перетащили в него всю мебель, точнее, то, что когда-то было мебелью. В результате долгих трудов наше жильё приобрело вполне приличный вид.  Потом Лёня починил «Жигули». Вокруг острова мы расчистили дорогу, которую назвали Садовым кольцом, и катались по ней на машине. На западную оконечность мы ездили «за покупками», привозя со свалки множество полезных вещей. Потом Лёня предложил сделать электростанцию, используя ветер, который дул на севере. Мы собрали крыльчатку, посадили её на вал какого-то старого электромотора и поставили эту конструкцию на северный мыс - единственное ветреное место на острове. У нас теперь было электричество, и с его помощью мы быстро закончили работы по благоустройству дома.

День нашего прибытия мы назвали 1 января 0001 года, поскольку каждый из нас предлагал разные версии насчет текущей даты. Я, например, летел в Нью-Йорк в ноябре 1997 г., а Лёня утверждает, что его танкер затонул летом 85-го. Видимо, морская вода промыла наши мозги.
Так вот, в конце марта, когда мы уже закончили благоустройство Москвы, Лёня начал собирать радиостанцию, а нам оставалось только кататься на автомобиле, к нам пришел ещё один человек. Звали его Серафимом Федоровичем, он был очень стар и говорил, что он умер. Из его рассказа мы поняли, что он жил в селе Кобылья лужа ещё до того, как его переименовали в Лужу Ленинскую, ни разу не путешествовал дальше соседней деревни, а когда состарился, спокойно умер в окружении своей семьи, был отпет в церкви и теперь, судя по каменным домам с вечными свечами и безлошадным повозкам, попал в рай. Сначала мы решили, что в свои года он страдает обыкновенным маразмом, но потом задумались. Мы вспомнили, сколько кирпичей падало нам на голову, сколько дней мы не ели и какова вероятность выжить в горящем самолёте при падении с девяти километров, и пришли к выводу, что в действительности все мы мертвы. Как ни странно, это практически ничего не изменило в нашей жизни. Как сказал Лёня, жив ты или мертв, а жить-то хочется! И мы продолжали жить. Наш город рос. Рос наш автопарк. В конце концов, через год мы превратили этот пустырь в образцовый микрорайон из небольших аккуратных кирпичных домиков. Свалка была вытеснена на восточную оконечность острова, да и после нашего строительства там осталось не так уж много вещей, в основном таких, чьё предназначение было нам непонятно.
Однажды Лёня нашел там маленькую коробочку с кнопочкой, которая при ближайшем рассмотрении оказалась портативным телепортатором, который мог открыть пространственное окно, совсем как в фантастических фильмах. Мы заглянули туда и увидели Москву. Земную Москву, столицу нашей Родины. Было видно, как по Садовому кольцу едут машины, а по тротуару идут люди. Живые люди. Всем очень захотелось хоть на немного попасть туда, но мы с Лёней решили для начала отправиться на разведку вдвоём. Мы тщательно помыли одну из машин, заправили полный бак и прыгнули сквозь окно…

Наша «шестёрка» ехала по Садовому кольцу, которое совсем не изменилось за это время.  Лёне приходилось лавировать между машинами, которые, казалось, ехали не замечая нас, и только его мастерство спасало от столкновения. Каждый раз, уходя от какого-нибудь встречного грузовика, Лёня говорил, что умирать дважды - это уже чересчур, и резко поворачивал руль. Грузовик со свистом проносился мимо. Вдруг какой-то шустрый «Мерседес» протаранил  наши «Жигули» на скорости 100 км/ч, и проскочил сквозь нас. Тогда мы поняли, что в этом мире мы можем существовать только в виде бестелесных призраков (что, впрочем, вполне согласуется с опытом предыдущих поколений).
Мы немножко погуляли по городу, сходили на кладбище и прослезились над нашими могилами. Потом Лёня сказал, что нам лучше вернуться туда, где мы сможем ходить, не боясь провалиться сквозь пол. Мы сели в «шестёрку» и, сквозь ряды машин и пешеходов, понеслись к нашему окну.

 
Когда мы вернулись, мы увидели, что на месте нашего городка вновь торчат безобразные развалины, в которых с трудом можно было узнать наши дома и наши машины. Бочка с бензином была пуста. Людей нигде не было. Мы долго ходили по острову, пытаясь найти хотя бы их тела, но, видимо, трудно найти труп мертвеца. Тогда Лёня сказал, что, как бы то ни было, нам нужно восстанавливать Москву. На следующее утро море покрыл бензин, а откуда-то вновь появились люди. Лёня начал собирать строительный отряд, очищать бензин,  ремонтировать технику, а я подошел к морю, и, закрыв лицо руками, прыгнул в него. Через несколько минут я понял, что под водой я могу дышать точно так же, как и на земле. Я обернулся и увидел остров, покрытый уродливыми конструкциями, и людей, копошащихся на них. Вода была тёплой, чистой и абсолютно прозрачной. Я попрощался с островом и поплыл прочь. Скоро вода и воздух соединились, а внизу, в глубине океана, загорелись звезды…