Игры Бегемота главы 8-14

8.

… а жалко Коровина всё же!
- А ты не жалей. - Приметил Воланд. - Жалеть, вообще штука тонкая, да такой степени тонкая, как паутинка осенью летящая. Дотронулась, и нет её!
- От чего же? Тонкая? - Спросил я.
- Я тебе ещё одну вещь скажу, - Воланд внимательно посмотрел на меня, - она не столько тонкая, как обманчивая, жалость эта. Её Миша, в узде держать надо! Да так, чтоб не сорвалась, если сорвётся Миша, берегись её! Хочешь, совет Миша? - Воланд приподнялся и похлопал меня по плечу. - Ты с ней не связывайся никогда!
- Что-то, я Вас не пойму Мессир. - Сказал я. - Это что получается, не пожалей значит никого? Конфетку ребёнку не дай, пса погладить, тоже нельзя, так?
- Да ты Миша, совсем плохой, как Коровин сказал! - Воланд расмеялся. - Собаку он погладить захотел, а ему не дают! Уморил! Да ты ей бутерброд свой отдай! Никто слова не скажет, даже Бегемот! Хотя он то может и обидится! - Воланд от смеха стал заходиться и даже стал махать в мою сторону руками. - Перестань Миша, умру! От смеха! Весельчак ты наш! Конфету ребёнку дал, а я отбирать сразу стану! Ну, загнул! Хватит! Подожди! Я тебе объясню, только помолчи! А то, не молод я уже, здоровье шалит. Ещё что скажешь, и всё! А кто всё объяснит? Коровин или Бегемот? - Мессир снова зашёлся хохотом, я подумал, что он тронулся. - Молчи Миша! Помолчи дорогой! Секунду! - Воланд вытер навернувшиеся слёзы, позвал. - Коровин! Встань передо мной, как лист перед травой! Дурацкая поговорка? Правда? - Воланд посмотрел на меня, и снова захохотал. - А собак Миша, гладь сколько захочешь!
Смутился я. Стал, рюмку в руках крутить. Грохот на кухне прекратился. В дверном проёме показалась взлохмаченая голова Коровина:
- Звали, Мессир?
- Ещё как звал! - Воланд ткнул в меня пальцем. - Не могу я Коровин, сердце не выдержит! Он! Ты представляешь, он! - Воланд снова схватился за живот. - Он! Тебя пожалел!
- Зачем? - Искрени удивился Коровин. - Что я ему плохого сделал?
- Вот и я его спрашиваю, зачем? - ответил Воланд, - А он знаешь, что мне говорит?
- Что? - Заинтересованно спросил Коровин.
- Что если тебя не пожалеть, нельзя собак гладить!
- Я что собака? - Обиделся Коровин. - Это, Бегемот котяра! Пусть его и гладит! Страный ты, Миша, какой-то, то кепку уничтожаешь, то погладить норовишь!
- Да не так всё, Коровин! - Крикнул я чуть не плача. - Не так! Мне просто тебя жалко стало, когда на тебя Воланд накричал.
Коровин с жалостью помотрел на меня:
- Глупости это! А ты Миша, ей богу загадочный! - Коровин пожал плечами, развернулся и ушёл на кухню.
Я, задумавшись, смотрел Коровину вслед.
- Миша! Очнись! - Оторвал меня от раздумий Воланд. - Сам слышал, не нужна Коровину твоя жалость.
- Это, наверное, потому, что его никто и никогда не жалел. - Возразил я Воланду.
- Как сказать. - Воланд задумался. - Коровина может быть, да и не за что его жалеть, если по справедливости рассудить. А другим от жалости только хуже делалось. Всегда!
- Не может этого быть!
- Может Миша! Может. Ты сам рассуди, большевики, как народ жалели, как жалели, плакали навзрыд от жалости! Мучают, его бедный, угнетают кровососы! Каждому по потребностям, от каждого по возможностям! Победили! Ура! Одних замучили, других повесили, третьих с родной земли на чужбину вышвырнули! Светлое будущее настаёт! А тем, кто остался или винтовку или лопату, это значит по потребности, а тому, кого такие потребности неустраивают, пулю в затылок или за колючку, это возможности. Так -то, Миша! Пожалели народ, сейчас расплачусь! Знаешь, Миша, мир должен находиться в равновесии, как это и не банально звучит. Если где-то много жалости, значит, там же очень скоро будет и много жестокости. Примерно так! Ещё примеры нужны? - Воланд закурил.
- Наверное, нет. Я об этом как-то не думал.
- А ты подумай, Миша. - Сказал Воланд. - Коровин долго живёт, много видел, много знает, вот поэтому ему твоя жалость и не нужна. А не потому, что у него детство тяжёлое было! - Воланд расмеялся. - Коровин, прав я или нет?
- Да чтоб мне кепку любимую сто лет не носить, Мессир! Конечно, правы! - Улыбаясь, ответил неизвестно как появившеся в комнате, словно из воздуха Коровин с кепкой на голове. Заметив мой удивлённый взгляд, пояснил. - Ни какого колдовства Миша, пока вы, беседы беседовали, я на улицу смотался. У соседнего дома нашёл, ветром её туда родимую снесло. - Коровин снял кепку и уставился на неё любуясь.

В коридоре зазвонил телефон. Коровин кинулся в коридор. Звонки смолкли, раздовалось только невнятное бормотание Коровина и смех. Через пару минут в комнату с телефоной трубкой улыбаясь во весь рот, вошёл Коровин:
- Мессир, это Бегемот, спрашивает, прощён ли он? И может ли припасть к Вашим ногам? Кстати напоминает, что подошло время игр.
Воланд посмотрел на часы, висящие на стене. Наморщил лоб, что-то напряженно считая, досчитал. Повернул голову к Коровину и сказал:
- Время вышло. Прощён! Пусть припадает!
Коровин подпрыгнул от радости. Заорал в трубку так, что у меня заложило уши:
- Бегемот! Котяра недорезанный! Пулей, к ногам Мессира припадать!
Не успел Коровин повесить трубку, как в коридоре зазвонил звонок и затарабнили в дверь с такой силой, что казалась ещё секунда и дверь разлетится. Из-за двери раздовался крик Бегемота:
- Коровин! Шапка ты клетчатая! Открывай, сволочь! К ногам Мессира припасть хочу! Распахни скорее эту дверь, вредитель! Не выдержит сердце бедного кота промедления!
- Да не ори ты так! Как будто за тобой стая псов гонится! Сейчас открою! - Прошипел Коровин шерудя замками.
- Тебе хорошо Коровин, а я Мессира дорогого, почитай двадцать лет не видел! Открывай скотина! А то ещё громче орать буду!
Я удивлённо посмотрел на Воланда.
- Мессир ещё дня не прошло как мы здесь?
- Что здесь час, там годы. - Пояснил Воланд.
В коридоре раздавался жуткий шум, звенели бутылки сопровождаемые шлепками и поцелуями, сквозь него доносились обрывки фраз:
- Бегемотушка! Кошка драная…
- Коровушка ты моя! Бычок ты мой племенной…
- Ты что, гадина усатая, с велосипедом припёрся, ты бы ещё сюда грузовик приволок? Уже ставить твою технику не где, а! Лыжи вон, ещё спрошлой зимы валяются.
- А ты не ори на меня, откуда я знаю, что Мессиру от верного слуги понадобиться может!
В дверях показался Коровин с Бегемотом на руках. Бегемот, увидев Воланда, взизгнул, вырвался с рук Коровина, при этом когтями порвав тому рубашку, заскочил на софу. Обнял лапами ноги Воланда, положил морду ему на колено и тихонько заурчал.

9.

Игры, господин, игры. - Мурчал Бегемот. - Будут? - Поднял морду и посмотрел влюблёным взглядом на Мессира.
Воланд гладил кота, прикрыв глаза, водя рукой по чёрной шерсти.
- Старым ты стал Бегемот! - Воланд вздохнул. - Очень! Лезешь! - Воланд посмотрел на пальцы, на которых остались чёрные волоски… - Лезешь Бегемот!
- Куда? - Встрепенулся Бегемот.- Куда лезу, лежу вроде! - переспросил Бегемот.
- Да ладно, - махнул рукой Мессир, - столько не виделись, лежи Бегемотушка, урчи, если хочется, отдохни.
- Просто соскучился. - Сказал Воланд.
- Угу. Соскучился, Бегемотушка! - Передразнил кот. - Вам Мессир, что крокодил, что кот, - с обидой вскрикнул Бегемот. - Да, да! Лезу, значит, я не туда! - Бегемот всхлипнул. - Старый стал? А куда лезть прикажите? Если не туда? Так куда же? - У кота навернулись слёзы.
Бегемот тихонько шкрябал когтем носок на ноге Воланда, слёзы сыпались горохом из его глаз, ноги Водланда быстро стали мокрыми и солёными. Горе кота казалось безутешным. Воланд старался поджать мокрые ноги, но тщетно! Бегемот крепко обхватил, проливая на них слёзы.
- Будут тебе игры, Бегемот! - Воланд, делал попытки поджать под себя мокрые ноги. Но Бегемот не сдавался, крепко держал ноги Воланда, и лил на них, такие мокрые и крупные слёзы.
- Мессир! Ой, Мессир! Да как я мог! Это всё Берлиоз, скотина! Вы же меня, Мессир, - Бегемот завыл, - уже тысячу лет знаете!
- Не тысячу, Бегемот! - Поправил Воланд. - А всего, четыреста пятнадцать! - Вздохнул и добавил, - а как надоел! Жуть, прямо! Ноги промочил, зачем, однако?
- Не подумал! - С новой силой разрыдался Бегемот, ещё сильнее сжав ноги Воланда. - Получилась так! И всё, от души моей, чистой!
- Чистой? - Переспросил Воланд, схватив кота за шею.
- Почти. - Хрипя, ответил Бегемот. Забил хвостом по коленям Воланда, поднял глаза на Воланда, и тихо произнёс, - каюсь, господин!
Воланд отпустил Бегемота и стал снимать промокшие носки. Повертел носки в руках, выжал из них на пол, солёные слёзы Бегемота. Слёз оказалось много, целая лужа. Треснул мокрыми носками по морде Бегемота, на что, тот только всхлипнул. Воланд швырнул носки в сторону коридора, где их поймал Коровин.
- Просушу Мессир! - Сказал Коровин, и укризненно посмотрел на кота.
Бегемот открыл один заплаканый глаз, подмигнул им Коровину, и снова закрыл.
- Сволочь усатая! - Буркнул Коровин и отправился на кухню, держа в руке мокрые носки Воланда.
- Бегемот! Бегемот, ты что умер? - Воланд дёрнул кота за ухо. - Бегемот! Жив? Или слезами весь вышел?
Бегемот с опаской приоткрыл один глаз, но ничего не произошло. Бегемот открыл второй глаз и заулыбался. Воланд смотрел на кота, добродушно улыбаясь:
- Посмотри Миша на этого прохвоста, отправил Коровина носки сушить, а сам лежит, как ни в чём не бывало, только щурится! Может ему, за его хитрости усы вырвать? Что скажешь, Михаил? А что? Я его подержу, он меня царапать не посмеет, а ты его за усы схватишь, дёргнешь посильнее, и всё! Попробуем?
Бегемот подскочил, выгнулся дугой, чёрная шерсть стала дыбом, угрожающе зашипел, смотря на меня.
- Ты это, того, не шути Миша! - Сказал Бегемот, - ты Миша вспомни, кто помог тебе, в жутко печальной ситуации? И после всего, что между нами было, ты сможешь верному другу, усы выдрать? Может Берлиоза позвать? - Задумался Бегемот. - Он, кстати Миша как тебя не стало, две бутылки коньяка украл. Давай, все его волосья, те, что остались на его бестыжей голове, выдерем!
- А коньяк то, вместе пили! - Перебил кота, Воланд.
- Кто сказал! Кто! - Заорал кот. - Как могли честного кота, чёрным пятном недоверия замазать! У!!! Берлиоз, сволочь, литработник грёбаный! - Бегемот посмотрел собачьими глазами на Воланда. - По принуждению, Мессир, под страхом лишения жизни получилось! Это всё он, литератор безголовый, заставил кота бедного! - Бегемот скривился. - Он то большой и толстый, а я? Маленький, худенький как веточка сирени! - Бегемот помахал пушистым хвостом перед лицом Воланда. - Сами видите Мессир. - Как веточка! Одна радость, - Бегемот всхлипнул, Воланд с опаской убрал ноги подальше от кота, - Велосипед родименький! А придёт зима? Что делать, ума не приложу!
- Лыжи из коридора заберёшь! - Раздался с кухни голос Коровина. - Пройти невозможно! Всё время спотыкаюсь!
- И этот туда же! - Махнул лапой Бегемот. - Видите Мессир, одни оппортунисты. Как жить в таких условиях? Как жить? - Бегемот обхватил голову лапами. - Антанта сплошная вокруг!
- Это кого ты, портконистами обозвал? - Спросил, появившийся в дверях Коровин, сжимая в руках скалку. - Я тебе, сейчас устрою Антанту! Морда усатая!
- Ошибаешся Коровин, почти безусая, - грустно заметил Бегемот, - Месир вон с этим Мишкой, который забыл всю мою доброту и ласку, усы вырвать грозятся.
- Не может быть! - Обрадовался Коровин. - Мессир, а можно я его за хвост схвачу и дёрну? А то он портконистами обзывается. А у меня не портки, а брюки! - Коровин чуть замялся, посмотрев на штаны, заляпаные пятнами разного цвета. - Даже если чуть-чуть грязные, всё равно не портки, а брюки! Сам ты портконист, Бегемот! Ну, так что Мессир? Можно? - Коровин выжидательно посмотрел на Воланда.
- Да бросьте вы, дурачиться! - Воланд махнул рукой. - Всё как дети! Не стыдно, Корвин? Лет тебе сколько?
Коровин скорчил постную морду, нагнулся и положил скалку на пол.
- Бегемот? - Спросил Воланд. - Может, хватит?
- Я бы с радостью, Мессир, но…
Но Воланд не дал коту закончить:
- Хватит! - Крикнул он.
- Хватит, так хватит. - Не довольно пробурчал Бегемот. И тихонько, чтобы не слышал Воланд, продолжил. Доносились только отдельные слова. - Оппортунист недоделаный … Корова без рогов… За хвост хотел… Штаны сначала постирай…. - Бегемот продолжал бурчать.
- Заткнись Бегемот! - Сказал ему Воланд.
Бегемот обиделся, отвернулся к стене, свернулся в клубок, и замолчал. Наступила тишина.
- Ну что, други мои, слуги верные, приступим? - Воланд потёр ладони. - Так что, ты там на счёт игр говорил, Бегемот? Неужели пора?
- Дальше тянуть некуда, Мессир. - Обиженным тоном ответил Бегемот. - Знают только, как кота унижать! А о делах никто и не подумает! - Бегемот фыркнул.
- Да ладно тебе, фыркать! - Воланд потрепал кота за ухом. - И тебе Миша на это будет с пользой посмотреть. - Воланд посмотрел на меня и улыбнулся. Как-то не по себе мне стало от этой улыбки. - Налей Бегемот на дорожку. Всем присутствующим!
- Всем? - Переспросил Бегемот, гремя бутылками. - И этому тоже? - Бегемот кивнул в сторону Коровина. - У него же штаны грязные, Мессир!
- Ты опять за своё? - Воланд нахмурился.
- Уже налил Мессир, всем поровну, а вам побольше! - Бегемот сладко улыбался, - И этому в штанах, тоже! Но, поменьше…
- Ну что, поехали? - Сказал Воланд, не обращая внимания на Бегемота, и протянул мне рюмку.
- Поехали! - Ответил я, выпил и зажмурился…

10.

… тук-тук, тук-тук, тук-тук… У-у-у!!! У-у-у!!!
Ещё не открыв глаза, я почувствовал, что голову мою качает из стороны в сторону. Пароход подумал я, и ничуть не удивился, море, пальмы, девочки, не открывая глаз представилось мне, на моём лице появилась счастливая улыбка. Ну и Воланд! Во даёт! Интересно, Канары или Бали? А может Лос-Анжелес? Никогда в Америке не был. Только что-то постоянно гремит, уж не на Титанике я? Спина покрылась противным холодным потом. С Воланда станется! Юмористы! Могут, так просто, ради смеха!
- ПАРАВОЗ, МИША!!! - Вдруг над ухом заорал Бегемот. - В паравозе мы Миша, в самом, что ни на есть, нутре его! Да очнись ты!
Я открыл глаза. И в правду на паровозе, старом таком. Бегемот почему-то в железной, ржавой каске, высунув язык, увлечённо крутил разные колёсики и дёргал рычаги. Чёрный Коровин, да-да! Именно чёрный, вы когда нибудь видели негра с фамилией Коровин? А я видел на том паровозе. Чёрный Коровин, лопатой закидывал в топку уголь. Воланда видно не было.
- Очнись Миша, мы на паравозе! - Снова заорал Бегемот в ржавой каске, даже не обернувшись, продолжая увлечённо дёргать за рычаги. - Вот это механизм, механический! Велосипед, это тьфу! Даже с тележкой и педалями! А тут, блин! Столько всего, столько! - Бегемот в восторге подпрыгнул, стукнулся железной каской об крышу, схватился за какой-то рычаг и потянул его вниз.
Паровоз сделал так, как делают мустанги, когда на них накинут лассо. Паровоз, скрепя и визжа, стал на дыбы. Мне показалось, и заржал от возмущения. Я, слава богу, схватился за какой-то уступ, Бегемот бился каской обо все торчащие детали паровоза, чёрный Коровин, только случайно не влетел в печку, вместе с лопатой, задержавшись о створку.
- На паровозе, а не паравозе, Бегемот! - Сказал я.
- Какая на хрен разница! - Крикнул в ответ, Бегемот, поправляя свою дурацкую каску. - Ты посмотри Миша, какая техника! Можно сказать сама едет!
- Сама говоришь? - Злобно прошипел Коровин, целясь лопатой в голову Бегемоту. - Сама говоришь? Едет?
- Ты чего Коровин? - Удивился Бегемот, - откуда я знал, что рычаг ещё тот. Хотя конечно догадывался что, не тот. Ну, затормозил, чуть-чуть. - Бегемот почесал лапой правое ухо. - Но проверить надо было? Это же тебе механика, а не хухры-мухры! Тёмный ты человек, Коровин! - Бегемот смотрел куда-то вверх, и не смотрел на Коровина с лопатой. - Я ещё одну ручку нашёл, надо крутануть! - Бегемот подпрыгнул, стараясь дотянуться до рычага.
- Я тебе крутану, сволочь усатая! - Коровин махнул лопатой, целясь в голову кота, Бегемот подпрыгул, Коровин промахнулся.
- Не достал блин! - с сожелением сказал Бегемот. - Может, подсадишь, Миша? - Спросил он. - Смотри, как ручка сверкает, точно крутануть надо!
- Я тебе крутану, - Коровин снова поднял лопату, - я тебе, так крутану! Счас между ушей как звездану, так заблестит, заморгает! Жить не захочешь! Тварь мохнатая!
- Вот так всегда Миша! Новое не проходит! - Грустно заметил Бегемот. - Меня Коровин, как Галилея, даже хуже, как Коперника, - Бегемот всхлипнул, - сжечь норовит! Лопатой прихлопнет и в печку! А прогресс как, Миша? Подсади, а? Ведь как блестит! - Бегемот облизнулся. - Так крутануть хочется! И не смотри на Коровина, ретроград он! Инквизитор! Всё новое, лопатой глушит! У-у-у! Гад он просто, хоть и в кепке ходит, и в грязных портках, но при лопате! Сволочь, одним словом! Подсадишь, Миш?
- Не в портках, а брюках! - Закричал Коровин, размахивая лопатой. Бегемот спрятался у меня за спиной. Бегемот заскочил мне на спину, и зашептал мне на ухо:
- Сам Миша видишь! Коровин это, инквизитор зачуханый! Кого хошь, кто штаны стирает, на костёр упекёт! Завидует просто! Может ты ему в морду дашь? - Спросил Бегемот, и добавил. - Только сильно! А то у него лопата. Чтоб упал, папа Римский, недоделаный! После можно будет лопату схватить, и учить его! Лопатой его! То-то радости будет! По ушам его! По ногам его! И… - Бегемот задумался - и рукам тоже! Он их не моет! Точно знаю! А я рядом буду! Если что, я так драться умею, как бог! Постоим за прогресс! - Бегемот в возбуждении тут же поцарапал мне бок.
Корвин шёл на меня с лопатой на перевес. На его чёрном лице читалась решимость, положить на лопату так аккуратненько Бегемота и отправить того в топку. Если не получится аккуратненко, то звездануть этой лопатой меня по спине. Положить меня в месте с котом как хот-дог, друг на друга, и засунуть туда же. Я даже выгнулся, как гусь-лебедь от такой мысли. Лопатой по хребту, данному родителями, получать, ну никак не хотелось! Тем более в печь!
- Коровин! Ты не горячись, Коровин! Чего в жизни не бывает? - Не совсем уверенно сказал я. - Ты бы свою лопатку отложил, что ли? Может, поговорим?
Коровин задумался, опустил лопату, вытер рукавом под носом, и спросил:
- А о чём говорить будем?
- Если поставит свою лопату, так ты ему сразу в ухо, - защептал мне на ухо, из-за спины Бегемот. - Так надёжней будет! Звезданёшь сначала, а после говорить будем!
- Да подождит ты! - Я дёрнул плечом, - вечно тебе Бегемот, кому нибудь, в ухо врезать хочеться, за чужой счёт!
- Я же маленький, и лапы у меня мягкие, - обиженно прошипел кот, - а Коровин вон какую морду отьел, и ещё лопатой дерётся. Вот если мне бы револьвер в лапы попался, или на худой конец примус! Уж я бы тогда Коровину спуску не дал!
- Ни слова о примусе, гад хвостатый! - Закричал Коровин, снова подняв лопату. - Ты примус Бегемот, лучше не вспоминай! А то! - Коровин зловеще затряс лопатой. Моя спина заныла в дурных причуствиях.
- Что, то? Что, то? - Кричал Бегемот всцепившись когтями мне в спину. - Починял я тот примус, так что? Может, ты сам милиционеров вызвал, а? - По спине потекли струйки крови, Бегемот улыбнулся, - Что заткнулся, Корова, сказать нечего?
- А-а-а! Убью, сволочь! - Раздался крик Коровина, он бежал к моей спине с лопатой на перевес. А ведь точно убъёт, подумал я. Только не Бегемота, а меня. Я нагнулся, затрясся как собака после купания, стараясь скинуть кота.
- Потерпи Миша! - Прошипел Бегемот, вонзая когти всё глубже мне под кожу. - Мы его на контратаке возьмём! - Лопата взлетела над моей головой! Какая атака, чёрт возьми! Просто пи…ец какой-то! Я закрыл глаза, перестав трусить спиной, и съёжился…
- Прекратить! Кому сказал! - произнёс знакомый голос, как мне показалась откуда то сверху.
Все остановились, Коровин опустил лопату, а Бегемот вынул когти из моей спины. Я посмотрел вверх, но там кроме разных колёсиков и всяких загагуленок которые блестели, ничего не видел.
Паровоз набирал скорость.
Прошло, наверное, минут десять. Коровин слишком внимательно расматривал древко лопаты, наверное, ища на нём сучки или другие изъяны. Бегемот, отпустив мою спину, благополучно спустившись по ней, ковырял когтем мой ботинок. У всех, кроме меня был очень виноватый вид, и все молчали. Раздавался только шум от паровоза.
- Ну что, доигрались? - снова произнёс тот же голос.
Бегемот съёжился, Коровин натянул кепку на глаза, и пнул лопату ногой. Лопата, покувыркавшись, упала мне под ноги. А мне что? Я по ней тоже влупил, и она полетела, кувыркаясь, в сторону Кровина, уж нетушки, пусть он отвечает! За это безобразие.
Рука Воланда опустилась мне на плечо, я вздрогнул. А Бегемот завопил:
- Дерётся Мессир, этот гад! Лопатой! Мишку прибить хотел! Если бы не я, Мессир, не было бы уже Михаила, точно! Коровин его лопатой, уже бы точно прибил! Бычара безрогий! И в печку, Мессир! Сколько терпеть можно? - Бегемот подскочил и до конца разодрал на мне рубашку. - Ведь наших бьют! Вы только посмотрите, Мессир!
- Пора начинать Бегемот, а вы глупостями тут занимаетесь!
- Никакими, не глупостями, Мессир! - Возмутился Бегемот. - Коровин с лопатой, это вам Мессир, не глупость пустяшная, это ужас!
- Заткнись Бегемот! Бери Мишу и вперёд по вагонам, сам знаешь что делать! А мы с Коровиным паровоз вести будем! Понятно?
- А что не понять, Мессир! - Радостно прокричал Бегемот, встав на задние лапы, и правой передней, отдавая честь Воланду. Ну, вылитый немец, времени первой мировой войны, ему только противагаза не хватает. Подумал я, глядя на Бегемота. Бегемот тем временем, продолжал - это вы, правильно решили! Подальше от этого маньяка с лопатой! А за нас не беспокойтесь Мессир, всё будет в лучшем виде! Мы коты, своё дело знаем! - Дёргнул лапой меня за порваную рубашку. - Пошли скорее Миша! Хотя нет, подожди-ка! - Бегемот снял свой ржавый шлем, покрутил его между лап, улыбнулся, подпрыгнул и нахлобучил его на Коровина. - Держи Коровин! Здесь опасно! От сердца отрываю! - Пояснил Бегемот. - А теперь пошли Миша!
Бегемот потащил меня к железной двери. Коровин смотрел вслед Бегемоту, из под каски, надвинутой на глаза, удивлёнными глазами. Воланд ухмылялся. Взявшись за дверную ручку, Бегемот оглянулся, и сказал:
- Вы Мессир с этим Коровиным построже, построже!

11.

Поезд гремел и чавкал на каждом стыке рельс. За окнами было темно. И только изредка, мимо проносился одинокий столб с горящей лампадкой, которая болталась из стороны в другую сторону, отсвечивая то направо, то налево, скрипя при этом. Может ветром это? А может поездами? Налево лампочка косилась чаще. И вообще, какое может быть постоянство, в пролетающих мимо поездах. Мда!
- Сними Миша! Сними это, и не позорься! - сказал Бегемот, поднимая лапой лоскутки, которые ещё недавно были моей рубашкой. - И что ты с ней сделал? На тебе надеты лохмотья, Миша! Как ни печально, но это факт! - Бегемот вздохнул, и покачал головой. - В таком виде, только бутылки собирать. Так изорваться! - Бегемот снова вздохнул, да так тяжело, что мне, тут же захотелось дать ему в морду.
- Так это же ты, мне всю рубаху исполосовал своими когтями! - Сказал я. - А теперь вздыхаешь гад?
- Я? - Удивился Бегемот и стал расматривать свои лапы. - Лапы как лапы, мягкие и пушустые. Я ими только хожу, но рвать одежду друзей, - Бегемот покачал головой, - Нет! Не я! Может Коровин лопатой задел? - Спросил он. - Он может! Точно! Вот сволочь! - Бегемот вздохнул третий раз.
- Ты знаешь, Бегемот, я подумал и решил.
- Что Миша? Только не думай долго, дела у нас, с тобой!
- Да я не долго, одну секунду! Дела - делами, только дам я тебе в морду! А это быстро!
- За что Миша! - Завопил Бегемот. - Друга? Друга бить? - Кот стал передо мной на задние лапы, в глазах его были слёзы, он рвал передними лапами у себя на груди шерсть, пуская её по ветру. - Хочешь, бей! Сильно и на смерть! Чтоб не видеть страдания друга! Бей, Миша!
Я чихнул. Шерсть Бегемота, которую он пускал по ветру, оказалась у меня, в глазах, ушах, в носу, чёрт побери! Чихнул я наверное, раз сто. Остановиться не было никакой возможности. Я чихал, чихал, чихал. В промежутках, выковыривая шерсть Бегемота изо рта.
Бегемот перестал раскидывать шерсть. Подошёл ко мне и спросил, заглядывая мне в глаза:
- Ты это что? Заболел что ли, Миша? Таблетку дать? У меня есть одна, говорят хорошая! Так дать?
- Да пошёл ты! - Ответил я, и чихнул, наверное, в сто первый раз.
- Возьми Миша, вместо рубашки. Примерь, однако! Хорошо то как!
- Это что? - Спросил я. Разглядывая кусок разноцветной и грязной ткани. - Это что за тряпка, Бегемот?
- Да разве это тряпка, Миша? - Надулся Бегемот. - Глаза раскрой! Это фартук! Красивый! В ромашки! Настоящий фартук! Проводницкий!
- Чей, чей? - Удивился я.
- Проводницкий, чей ещё? - Пояснил Бегемот. - Или проводниковый. Ну, не знаю я, как правильно будет! Не мучай, Миша, кота дурацкими вопросами! В таких фартуках, проводники чай с кофеём, пассажирам разносят. Теперь понял? Дурья твоя башка!
- Бегемот, а почему твой фартук, весь в каком-то дерьме? - Спросил я разглядывая фартук.
- Вопервых он не мой, а проводниковый, а вовторых это не дерьмо, а чай с кофеём. В поезде иногда шатает, даже проводников, вот и обляпался! Понял? - Ответил Бегемот.
- А что, постирать, фартук проводницкий, нельзя было?
- А зачем? - Искренне, удивился Бегемот. - Тут же шатает, снова обляпаться, и что прикажешь, снова стирать? А так, обляпался никто и не заметит, ходи себе чай разноси и радуйся!
- Нет Бегемотина, так не пойдёт! Я пугалом не буду! Лучше в драной рубашке ходить, чем в этом! - Я отшвырнул тряпку ногой. - Хочешь, сам носи свой настоящий фартук, в ромашки.
- Совести в тебе нет, Михаил! - Бегемот поднял грязный фартук, и стал его складывать. - И то тебе не это! И это тебе не то! Модель ты прямо, красоту подавай!
- А ты по что, кошкин сын, в грязные тряпки одеть меня хочешь? А? - Я покрутил около носа Бегемота, кулаком.
- Я? Да не вжисть! Не суетись Миша, только спокойно! Я сейчас, секунда! - Бегемот скрылся с виду вместе с фартуком.

…только поезд кряхтел и кашлял на каждом стыке. Я задумался, смотря в чёрное окно. В окне не было видно ни черта! Иногда мелькнёт что-то. Блеснёт… и пропадёт во тьме, навсегда. Звёздочка! Надежда. Пощупать бы. Но только руку протяну, пшик и нет её! Мелькнула, осветила, и нет её! Проехали. Снова чёрное окошко. В голове стучит ту-дум, ту-дум! И ничего в той черноте не видно. Жизнь…

- Получите! И не надо оваций! Примерь Миша! - Бегемот тряс передо мной, разноцветной рубашкой. - Для тебя достал, почти новая! Чистая и с петухами! Только раз, стираная!
- С кем, кем Бегемот? - Спросил я.
- Петухами! - Радостно закричал кот. - Красивыми! Красными! Одевай Миша., для тебя старался! Пора чай по вагонам разносить.
Я надел рубаху. Пуговицы застегнуть не было никакой возможности. Петухи дрались между собой, и кололи мне пальцы, своими клювами.
- Всё, хватит! Брейк! Разошлись по углам, за пуговицу не заходить! - Я сказал и стукнул правого петуха по голове, левый петух не понял, пришлось стукнуть и его. Застегнулся. - Ещё раз! - Крикнул я петухам, - Ведите себе прилично, а то я! - Постучал себя в грудь. Петухи шарахнулись по сторонам, левый даже убежал на спину. Но стало намного спокойней. Только грудь немного болела.
- Как ты их! - Восхитился Бегемот. - А может мы из них, гриль сделаем? С кетчупом, а Миша? - Бегемот облизнулся. - Петухи всё же! Птица безмозглая! Им бы топтать кого-то только, вот и вся их жизнь! Лучше гриль и кетчуп!
- Да пошёл ты! - Сказал я и застегнул на конец рубашку. Петухи прятались на спине, и вели себя спокойно.
- Где чай? - Спросил я у Бегемота. - Который разносить надо.
- Чай говоришь, - Бегемот старался заглянуть мне заспину, острожно протягивал лапу выпуская когти. - Чай, это хорошо! Сейчас, секунду Миша! - Бегемот дёрнул лапой, я отпрянул, петух заорал
- Сволочь! - Печально сказал Бегемот, расматривая лапу в перьях. - Я его почти не тронул, а он орать сразу! Совести нет, только пух! Какой гриль пропал! Пошли лучше, чай разносить Миша. Пора!

12.

За окном было темно, в вагоне тускло, жёлтым светом горели лампочки. Вагон шатало из стороны в сторону. Стаканы в подстаканиках, не прекращая, дребезжали в руках. Впереди шёл Бегемот, стуча в двери купе, при этом крича:
- Чай, дорогие товарищи! Кофе, господа хорошие!
Но энтузиазма, со стороны дорогих товарищей и хороших господ не наблюдалось. Я как дурень, четыре раза ошпарившись кипятком, проходил уже третий вагон. Подумалось, а не вылить этот чай с кофе, Бегемоту на спину. То-то заорёт котяра, весь поезд проснётся. Надо только всеми стаканами плеснуть, сразу, чтоб не увернулся. А что его жалеть? Сволочь он порядочная! Точно, за птиц отомщу! Только я приготовился, вагон вроде шататься перестал, прицелился, как тут, обрачивается ко мне Бегемот и говорит:
- Не пойдёт так! Спят, гады, ты только посмотри на них, чая не хотят! Смотри Миша как надо.
Смотрю.
Бегемот вцепился за ручку двери, и как дёрнет на себя. Дверь и открылась. В купе сидел, вернее сказать, когда дверь открылась, подпрыгнул человек в очках и с надкушеным огурцом в руках. Я бы, наверное, тоже подпрыгнул, если бы увидел большого чёрного кота, который предлагает кофе господам с хамской улыбкой, при этом подмигивая левым глазом. А держать стаканы уже мочи нет! Поезд закачался, капельки кипятка посыпались мне на руки. Стиснул зубы, чтобы не закричать, и не упустить хоть и одного клиента. Бряцнул стаканами об стол, и стал дуть на обожённые руки.
- Это что же значит, гоподин хороший? - Ласковым, тихим голосом спросил Бегемот. Запрыгнув на верхнию полку и свесив оттуда голову. Голова качалась в такт поезду. Пристально смотря на человека с огурцом. - Это как понимать? - Продолжил Бегемот. - Значит, как огурцы трескать одному, так мы герои, а как чай с кофе заказать у тружеников механического транспорта, так нет! Что, денег жалко или огурец такой вкусный? - Поинтересовался кот, свесив с полки ещё хвост, который болтался прямо перед лицом, человека в очках с огурцом. - Слушаем вас, внимательно! Да Миша? И перстань Миша дуть на пальцы, будь мужчиной! Так мы все во внимании! - Сказал Бегемот и легонько щёлкнул хвостом мужика по носу. Тот вздоргнул, посмотрел на нас безумным взглядом, и шёпотом спросил:
- А вы кто, мужики? Оттуда? - Мужик показал указательным пальцам на потолок вагона.
- Нет, мужик, оттуда мы! - Бегемот показал лапой на пол вагона.
- Ну, работают! - Неподдельно удивился мужик, снял очки протёр их, одел, вимательно посмотрел на меня, после уставился неотрываясь на Бегемота. Хотел ещё что-то сказать, но передумал, махнул рукой в сторону кота, положил недоеденый огурец на стол, нагнулся и стал расшнуровывать ботинки.
Мы с Бегемотом удивлённо переглянулись. Я непонимающе пожал плечами, Бегемот в ответ показал язык и покачал головой.
Мужик вылез из под стола, и положил шнурки на стол, после порылся в пиджаке достал паспорт, и положил рядом со шнурками:
- Вот! - Сказал он.
- Что вот? - В один голос спросили мы.
- Шнурки и паспорт. - Грустно ответил мужик и заплакал. - Карманы проверять будете?
- У тебя что, денег на кофе нет? - Спросил Бегемот. -Да ты это, ладно, не плачь, говорю! Хватит рыдать! Так и быть, пей чай, за счёт профсоюза, советских литераторов!
- А почему литераторов? - Спросил я у Бегемота.
- А! - Бегемот махнул лапой. - Берлиоз в свое время литератором был, пусть за их счёт и пьют.
- К стати Бегемот, давно тебя спросить хотел, а почему Берлиоза не видно? - Спросил я.
- Да потому Миша, - Бегемот хихикнул, - что с некоторых пор, господин бывший литератор Берлиоз, терпеть не может всего, что связано с механикой, особенно с рельсами и колёсами. А ещё я тебе по секрету скажу, ненавидит подсолнечное масло.
Мужик разрыдался не на шутку, побабьи тонко подвывая, и хлопая ладонями себя по коленям.
Бегемот соскочил с верхней полки, и ударил лапой мужика по лицу. Очки покатились по полу, мужик зарыдал ещё громче, перестал бить себя руками по коленям, а стал вместо этого рвать на себе рубашку. Бегемот ещё пару раз хлестнул его по щекам, но он не успокаивался.
- Это что же получается Миша? - Спросил Бегемот, обернувшись ко мне.- Если он и дальше рыдать будет, так может и чай остыть. Помоги а? Врежь ему ты, а то у меня не получается.
Я привстал и отвесил мужику хорошую оплеуху. Мужик завалился на полку и замолчал. Бегемот свалился на пол и заорал:
- А ну, молчать! Молчать гад, говорю!
- Да молчит он, не ори! - Сказал я Бегемоту.
- Молчит, говоришь? - Спросил Бегемот, тряся головой. - Ну, у тебя и рука, Миша! Силища! Аж в ушах зазвенело!
Я пожал плечами.
- А может, ты его прибил, до смерти? - Забеспокоился Бегемот. - Я сам, чуть выжил!
- Да вроде нет! - Ответил я, смотря на мужика, тот лежал на боку вытаращив глаза, и безвучно шевелил губами, как рыба на берегу. Бегемот тоже посмотрел на него.
- Почти прибил! - Сказал Бегемот. - Но попробуем спасти!
Он набрал в рот горячего чая, и плюнул им мужику прямо в лицо. Цвет его лица мгновенно стал цветом варёного рака. Мужик, завопил с новой силой, подпрыгнул, ударился головой об верхнею полку, замолчал, и сел обхватив голову руками, тихонько всхлипывая.
- Живой! - Удолетворённо заметил Бегемот. - Вот только чёрт! Из-за него язык ошпарил!
- Живой. - Неуверенно сказал я. Добавил. - Почти, может быть.
- Мелочи! - Хлопнул меня по плечу Бегемот, после хлопнул по голове, мужика без очков, очки валялись под столом.
- За что вы так меня? Что я вам такого сделал? - Спросил, всхлипывая, мужик. - Лицо за что, обварили? Мучители.
- Ещё спрашивает? - Изумился Бегемот. - Люди с чистой совестью по ночам чай не пьют и огурцы не жрут, спят они! Только те, которые честные! - Постукал лапой по его голове, наверное, чтобы тот понял. - У которых на душе спокойно! Понял, дурень! А за мучителей, ты ответишь! Я можно сказать тебя спас, рта своего не жалея! Вона, какая терапия была! Ты аж подпрыгнул! Воскрес можно сказать, а у меня язык болит! Ещё мучителем обзываться надумал! - Бегемот хлестнул хвостом мужика по лицу. - Запомню тебя, гад! Ты на мой язык посмотри! - Бегемот высунул язык. - Нет, ты взгляд в сторону не отводи, ты посмотри! До чего кота довёл! Ты где нибудь видел чтоб, коты кипяток пили? Молчишь! То-то! Так кто из нас сволочь? Миша, врежь ему ещё! А то тут котов-спасателей, не уважают! А ещё чаю хотел, у-у-у, вредитель!
При слове вредитель, мужик вздрогнул. - Не надо Миша, прошу вас. - Тихо попросил он.
А я бить и нехотел, жалко его стало. Я нагнулся достал его очки, и протянул ему.
- Огромное спасибо вам! - Он нацепил очки, внимательно посмотрел на меня, и спросил. - Так вы оттуда?
Я кивнул головой.
- А он? - Кивнув головой в сторону Бегемота.
Я кивнул головой два раза.
- Это надо же, - удивился мужик, - мне рассказывали, но я неверил! Ох! - Вздохнул он. - Много чего видел, но говорящих котов-стукачей, точно не видел! Говорили что в Москве, один профессор из дворняги человека-стукача сделал, а потом сам настрадался. Но чтоб из стукача-человека, кота говорящего? Хотя! - Встрепенулся мужик. - Это умно, да ещё как умно! Да! Да, товарищ! И даже не отрицайте! Это просто гениально! Засласть разведчиком, в стан врагов народа, простого вшивого кота! Гениально! Я просто не знаю! Я уверен, что только наш вождь, мог такое придумать! - Мужик встал, отдёрнул пиджак, поправил очки, и громким торжественым голосом, произнёс, смотря на меня. - Я полностью согласен с линией партии, и заявляю! Если партии и дорогому отцу народов надо, я сам готов стать агентом, если партия потребует, хоть котом, хоть хорьком! Готов на любые испытания, ради трудового народа! - Мужик, торжествующи, посмотрел на меня, и протянул руку, для того чтобы погладить Бегемота.
Бегмот, фыркая, отскочил в сторону, посмотрел на старого пионера, потом спросил, голосом который не предвещал для мужика ничего хорошего:
- Это он кого Миша вшивым котом и стукачом, обозвал? Меня что ли?
- Ну, Бегмемот, - я замялся, - воспитание у него такое, совковое! Что поделать, бывает! - Я развёл руками. - Бывает!
- Бывает, говоришь? - Зашипел Бегемот. - Чтоб значит, обзываться, бывает? Воспитание, говоришь? Ну-ну! - Бегемот потянулся к стакану горячего чая. - Будет ему сейчас, и воспитание, и красный галстук! - Я не успел заметить, как Бегемот набрал в рот горячего чая и плюнул в мужика.
Мужик, схватившись за глаза, завопил. Бегмот умыхмылялся с высунутым языком.
- Сейчас я из него, за кота вшивого, Павлика Морозова сделаю!
Бегемот вскочил мужику на плечи, и вцепился передними лапами в щёки.
- Имя, сволочь!
Мужик перестал орать, и даже не пытаясь оторвать от себя кота, испуганым голосом спросил:
- Чьё, товарищ лейтенат?
Бегемот, сжал когти, между лап потекла кровь.
- Имя!
- Так чьё же? Товарищ капитан? - Закричал мужик.
Бегемот ухмыльнулся:
- Вот видишь Миша, в звание повысили, а проблем-то, сжать посильнее, вражью морду. - Бегемот запустил когти ещё глубже. - Твоё! - Зарычал он страшным голосом.
- Лысенко! Иван Фёдорович! А-а-а! Отпусти майор!
- Тебя так он точно генералом звать будет, если дашь ему по морде из-за всей силы! - Добродушно заметил Бегемот, спрыгивая с плечь Ивана Фёдоровича. - Комсомолец! Так дашь Миша? Генералом будешь! - Бегмемот прошагал строевым шагом по купе, отдавая мне честь. Майор, генералу честь отдаёт, вот класс! - Бегемот зажмурился от удовольствия. - Антанта, прямо получается!
- Встать скотина, когда с тобой майор "оттуда", разговаривает! - Вдруг заорал Бегемот на Лысенко.
Тот от неожиданости подскочил, закрыл лицо руками и тихонько завыл:
- Не надо, по лицу когтями, не хорошо так, человека мучить.
- Понял Миша как с контингентом, надо! - Сказал Бегемот, важно расхаживая по купе на задних лапах, заложив передние за спину. - Так, что? Говорить Иван Фёдорович будем? Или…
- Не каких или! Ещё как будем! О чём слышать изволите? - Лысенко приободрился, вытер кровь с лица, и наклонился к Бегемоту. - О сослуживцах, или о соседях? Об тех и об других, есть интересные фактики! Секундочку! - Лысенко стал рыться в карманах пиджака. На лысине выступили капельки пота. Не переставая говорить, он продолжал рыться в карманах. - Секундочку, секундочку, товарищи! У меня всё записано, с фамилиями! - Лысенко, торжествуя, вытащил из одного из карманов, коричневый, толстый и очень потёртый блокнот. - Вот он! - Закричал Лысенко. - Вот он! - И стал трясти блокнотом перед моим лицом. - Вот здесь все фактики! С именами и фамилиями! Я вам скажу, товарищ вы мой дорогой, - Лысенко стал хватать Бегемота за лапы, - вы только посмотрите, вот тут, тут и тут, это о тех с кем работал. - Лысенко лихорадочно перелистовал страницы блокнота. - А тут! Ммм… - Лысенко облизнулся, - вы только посмотрите, товарищи! Мои соседи, оказывается совсем не товарищи! Вот все до одного фактика! А как скрывались! Но есть и бдительные граждане! Возмите! - Лысенко, улыбаясь, всунул свою записную книжку в лапы Бегемота. - Отнеситесь к этому внимательно, товарищ!
- Колымский вертухай, тебе товарищ! - Крикнул Бегемот. - Да пошёл ты, со своим блокнотом, гад! Да я, твой блокнот, - Бегемот швырнул коричневую книжицу под стол, - его страницами только, мне под хвостом вытирать! Знаешь, где это? Сейчас покажу! - Бегемот поднял хвост, и этим местом повернулся к Лысенко.
- Знаешь, Миша, если каждой страницей с доносом подтираться, то задница точно сотрётся, до последнего волоска. - Сказал Бегемот, повернувшись ко мне головой, и задрав хвост, в сторону Ивана Фёдоровича. - Гад он! - Бегемот напряг глаза, и выпустил газы в лицо Ивана Фёдоровича. Повернув голову, с усмешкой сказал. - А теперь подтирай!
- Не понял? - Удивлённо сказал Лысенко, зажав нос. - Вы же сами сказали, что оттуда?
- Оттуда, оттуда! Можешь не сомневаться! - Сказал Бегемот, не поворачивая головы. - Слышь, Миша ещё сомневается! Да нас, если хочешь знать, - Бегемот повернулся к Лысенко, - нам, твой сраный блокнот, никаким местом не упал! Ты, нам лучше поведай, как ты тут очутился, и почему по ночам огурцы жрёшь? На душе нечисто, да! Признавайся очкастый, а то хуже будет! - Бегемот с шипением протянул лапу к лицу, Лысенко. - Ну! - Рявкнул кот. - Быстро, кайся!
Лысенко опустил голову, смотря на грязный пол, стал быстро говорить:
- А всё совсем не так было, как вы думаете. Конечно, теперь все думают, что моя вина, ну ж нет! Я всю правду скажу, как это было! Я за народ, за партию нашу родную, а он только за науку! Мне, говорит, политика до самого заднего места. Да, да, он мне сам не раз так говорил, да и не мне тоже! И шутки у него опасные были, говорил, что комиссары, ни сеять, ни пахать толком не умеют, за то, что у них хорошо в ботанике, получается, так только сажать. Он их так и называл, сажатели всего вечного, доброго и мудрого, при этом громко смеялся! Каково! Он шутит, а у меня сердце заходится и мурашки по спине. Вы меня поймите, товарищи! Ему разговорчики, а сидеть вместе? Уж нет, увольте! - Лысенко всхлипнул. - Да какая к чёрту разница! Если бы не я, то кто-то другой! А так, и нам с Машенькой спокойней, беремена она тогда была. Когда, когда, - Лысенко запнулся, - когда я на него донос написал и отнёс. Хотя нет! Не донос, разве это донос, я правду рассказал органам! И органы мне поверили! Ни минуты не сомневались, я же зять ему был! Кто как не я о нём всё знал. Он же моим учителем был! - Сорвался на крик Лысенко. - Учителем! Можно сказать отцом родным! В дом пустил, обогрел, накормил, научил! Дочь! Дочь! - У Лысенко была истерика. - За меня, подлеца, оттдал!
- Вот, видишь Миша, не спокоен тот, кто огурцы по ночам жрёт! - Надзитательно сказал мне Бегемот.
- Заткнитесь вы, оба! - Закричал Лысенко, и стукнул кулаком по столу. Стаканы зазвенели. - Ненавижу вас и все ваши органы! Устал, я устал бояться! Иуда я! - Лысенко обхватил голову руками, помолчал, наверное, минут пять, я тоже молчал. Даже Бегемот молчал. Потом продолжил уже тихим голосом. - После того как его забрали, Машенька родила. Мальчика… мёртвого. А меня на его пост назначили, в благодарность что ли? - Лысенко закурил. - А вчера два письма в дом принесли. От вашей конторы. В одном благодарность за бдительность, благодарят сволочи, за врага-учителя моего, а во втором к себе для беседы, приглашают. Знаю я ваши беседы! А фамилия того, кто под письмами подписался одна. Вот блин! Ещё такая неприятная, я сразу внимание обратил, сейчас скажу. - Лысенко наморщил лоб. - Коровин! Точно Коровин! Не знаком случаем? У вас же одна контора.
- Знаком. - Сказал Бегемот сочуственно. - Зверь, а не человек!
- Самое противное, в этой истории, что Машка первая письма прочитала. Она же не дура, сразу поняла, за что мне благодарность от органов. Посмотрела так, что я даже в дом не зашёл, на пороге ноги подогнулись, она у меня перед мордой дверь и захлопнула. Как на вокзале очутился, не помню, сел в первый же поезд, и всё. А я ведь хотел, просто жить! - Лысенко снова сорвался на крик. - Жить! Счастливо! А теперь что? Вот с вами тут! Сажайте! - Он опустил голову на стол, между шнурками и паспортом, и тихо заплакал. Сквозь слёзы слышались не связаные между собой слова. - … мёртвый … Машка …Учитель …сынок! …устал …
- Да! - Тихо сказал я, смотря на Лысенко. - Помоему, Бегемот ему чай не нужен.
- Не нужен, - кивнул мне Бегемот. - Мы встали и тихонько вышли.
Я стоял и курил в тамбуре, смотря в слепое окно. Бегемот сидел у моих ног и громко вздыхал. Говорить не хотелось. Докурив, я выбросил окурок, Бегемот дёрнул меня за штанину.
- Миша! Чёрт! Мы же с тобой стаканы забыли!
- Да и бог с ними! - Я махнул рукой.
- Ты так не скажи! Стаканы то казёные, поездные! Кто отвечать будет? Если каждому стукачу стаканы дарить, так мы можем всю страну без стаканов оставить! Из чего тогда пить чай будет честный народ? Так что пошли стаканы вызволять.
- Не хочу! Хочешь, сам иди!
- А я не могу, может, я боюсь! - Запротестовал Бегемот. - Вдруг, он на меня кинется! Вспомнит, как я ему чаем терапию производил. Пошли вместе, Миш, а? Ты мне друг? Я тебя от Коровина защищал, коньяк наливал, а ты? - Канючил Бегемот. - Миш, пошли вместе.
- Ну, пошли, зануда! Раздери тебя собака, Бегемот! Стаканы ему нужны, посреди ночи! Завхоз дьявола! - Я хлопнул дверью и пошёл к купе, в котором, мучаясь угрызениями совести, рыдал Лысенко.
Я открыл дверь. Лысенко не рыдал, Лысенко висел, покачиваясь в такт поезду. Один его ботинок валялся на полу прямо под ним, второй без шнурков чудом держался на ноге, повторяя движения качающегося тела.
- А хорошие у него шнурки, - из-за спины раздался голос Бегемота, - такую махину выдержали! Что смотришь Миша, бери стаканы и пошли! - Бегемот легонько толкнул меня в спину. - Бери, не бойся, он теперь ни одной кляузы ни на кого не на пишет! С ним теперь, уже Берлиоз разбирается! - Бегемот хихикнул. - Им будет, о чём поговорить, что этот, что тот бумагу марали!
Я взял стаканы со стола, стараясь не греметь, тихо вышел, и осторожно притворил за собой дверь

13.

Я захлопнул дверь купе проводников, и со звоном поставил стаканы на стол. Лёг на полку, посмотрел на Бегемота, который сразу начал суетиться возле титана, приговаривая при этом.
- Сейчас, кипяточик организуем, чайка свеженького заварим, да Миш? Дальше пойдём. А ты пока, отдохни.
- Не пойду я больше Бегемот! - Сказал я.
Бегемот замер возле титана.
- Это как это, не пойдёшь? Ты Миша что, с полки упал? - Спросил Бегемот обернувшись.
- Не пойду! - Повторил я и отвернулся к стенке. Спорить с котом не хотелось.
Стенка, перед глазами качается туда-сюда. Рисунки на стене, размазаны и затёрты, тусклый зайчик от лампы, пляшет безумный танец в такт колёсам. Я закрыл глаза и, наверное, уснул, устал. Снился висящий и почему-то счастливый Лысенко, его раскачивал, как раскачивают качелю, Бегемот. Лысенко хохотал, тыча в морду Бегемота потёртым блокнотом. Бегемот тоже улыбался, но блокнот не брал, и протягивал Лысенко обгрызаный огурец, при этом грозя ему лапой. Лысенко широко открывал рот, но огурец поймать не мог. Бегемот раскачивал его всё сильнее и сильнее, при этом крича:
- Хорошие шнурки Миша! Мне б такие, были бы кстати! Отдай шнурки Лысенко шнурки, не будь жлобом!
- Нетушки, Бегемот! - В ответ кричал Лысенко. - Как же я теперь без шнурков, упаду! А я можно сказать, себя только человеком почувствовал! И не суй мне в голову огурец! Он мне теперь без всякой надобности!
- Отдай, говорю! - Завопил Бегемот, отбросил огурец, и повис на Лысенко, вцепившись когтями в его брюки.
- Хорошие шнурки! Смотри, как держут и не рвутся! Не оттдам котяра, хоть ты и оттуда! Помнишь, как чаем горячим поливал? Ни за что не отдам!
Шнурки и вправду были хорошие, слона водить можно. Но шея у Лысенко оказалась похлипче. Не выдержала, Бегемот со штанами и остальным телом рухнул на пол. Голова, ударившись о полку, подскочила как мячик и закактилась под стол. Продолжая от туда кричать:
- Не лезь к моим шнуркам, котяра драная! Не лезь!
Бегемот, отпустив брюки Лысенко, стал подпрыгивать, стараясь дотянуться до шнурков. Ему это ни как не удавалось. Присев, запыхавшись, на тело Лысенко, он жалобно спросил:
- Ну что Миша делать будем! Миша, что я спрашиваю, делать будем?
Я открыл глаза, Бегемот дёргал меня за штанину при этом, канючил:
- Что делать, Миш будем? Утро скоро, а работы ещё ой как много? Миш…
- Да отстань ты! - Оборвал я кота, приснится же такое, я потряс головой. - Не ной! Давай свой чай, зануда! Но только чтоб никого не вешать более! Понял? А то я тебе в окно выброшу!
- Да разве это я? - Возмутился Бегемот. - Он сам!
Я замахнулся стаканом
- Хорошо! - Бегемот скрестил лапы на груди. - Нет, так нет! В чём вопрос?
Он открыл дверь и вышел, я пошёл следом, обжигая пальцы и матерясь.
Странно. Вагон как вагон, люкс. Бархатные диваны, плюшевые шторки на окнах. Не гремит, мякого покачивается, вокруг очень чистенько. На ковровой дорожке ни пылинки. Вот только! Пассажиры не те. Странные пассажиры. Поджав ноги, они сидят не на мягких диваннах, а на полу, пряча в карманах грязные руки. В серых армейских шапках, в таких же серых бушлатах и в чёрных кирзовых сапогах. Их много и все молчат. Некоторые из них с удивлением смотрят по сторонам, другие сидят просто с закрытыми глазами. Лица их измождены и строги.
Я с Бегемотом зашёл в вагон, гремя стаканами. Никто даже не посмотрел в нашу сторону. Бегемот засуетился, принялся раздавать стаканы сидящим людям. Люди брали стаканы, не поднимая голов, только кое-кто из них, кивал головой. Странно, но количество стаканов у меня в руках не уменьшалось. Бегемот всё бегал со стаканами от меня к этим странным людям и обратно, и всё это в полной тишине. Продолжалось это довольно долго, за окнами появились первые лучики солнца. С другого конца вагона, тяжело дыша, высунув язык, покачиваясь брёл Бегемот. Осторожно переступая через ноги сидящих в коридоре людей. Подошёл ко мне и прошептал:
- Кажись всё. - Сел у моих ног и стал дуть на лапы. - Обожглись совсем!
Я с удивлением заметил, что в моих руках стаканов больше нет.
За окном становилось всё светлее и светлее. Первые солнечные лучи робко проникали через окна в вагон. Отражаясь от стаканов и подстакаников, начинали свой весёлый танец. С каждой секундой их становилось всё больше и больше. Вскоре по вагону из конца в конец, носился, подпрыгивая, отражаясь от стен, большой жёлтый шар. Золотыё ниточки от которого тянулись к каждому стакану. В вагоне уже небыло гробовой тишины. Позвякивали ложечки, в конце вагона послышался смех. Люди жмурились от солнечных лучей, лица разглаживались, губы начинали улыбаться. Кто-то первый вскочил, открыл окно, сорвал с головы серую шапку и вышвырнул её. По всему вагону начали вскакивать люди, распахивать окна, срывать с себя серую одежду и выкидывать её из поезда. Они толкались у открытых окон, снимая с себя бушлаты, штаны рубахи, совершенно не стеснясь своей наготы, выбрасывали одежду. А за окнами уже взошло солнце.
Поезд стал замедлять ход. Несколько раз дёргнулся и остановился.
- Остановка. - Пробормотал Бегемот.
Обнажёные люди стали выпрыгивать в окна. За окнами был необыкновенной красоты луг, с изумрудной травой. Он простирался до горизонта. Спрыгнувшие с поезда, кувыркались в траве, поднимали руки к солнцу, счастливо смеялись, это была какая то всеобщая радость, которая заражала всё вокруг. Мне, тоже стало безумно хорошо, захотелось скинуть одежду, и присоединиться к этим смеющимся людям. Я потянулся к окну, мою ногу схватил Бегемот.
- Ты куда? Ты что с ума сошёл! - Закричал он.
- Туда! Ты же видишь, как там хорошо! Ты просто, не можешь не видеть! Пойдём вместе, пойдём туда к ним, Бегемот! Да пусти ты меня, наконец, я хочу к ним! - Я постарался стряхнуть Бегемота с ноги, но Бегемот не стряхивался.
- Не пущу! - Орал кот. - Не пущу, нельзя тебе туда Миша!
Пока я оборолся с котом, поезд дёрнулся и стал тихо набирать ход. Я дотянулся до окна с Бегемотом на ноге. За окном уже маленькие фигурки людей, взявшись за руки, уходили на встречу солнцу. Я смотрел на них, стиснув зубы, из моих глаз текли слёзы. Мне казалось, что я не сделал чего-то очень важного в своей жизни. Я, смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду. Немножко успокоившись, вытерев слёзы, я обернулся. Бегемот уже не держал меня за ногу. Он сидел на бархатном диване и помахивал хвостом. Заметив мой злой взгляд, укоризнено покачал головой:
- Миша, Миша! Не злись ты, пойми - никак тебе с ними нельзя было!
- Это почему же? - С обидой спросил я у Бегемота.
- Ну, как тебе сказать? - Бегемот наморщил лоб и почесал за ухом. - Мессир тебе конечно лучше бы объяснил. Понимаешь, туда попасть может не каждый, можно даже сказать, далеко не каждый. Только, - Бегемот замолчал.
- Так кто? - Спросил я.
- Да погоди ты! - Махнул лапой Бегемот. - Дай с мыслями собраться! Пойми, туда сразу только тех пускают, кого, ну там, замучили, без вины что ли? Тебя Миша без вины мучали?
- Бывало, обижали. - Не совсем уверенно, сказал я.
- Да, нет! Так чтоб до смерти, кости ломали, голодом морили, ногти с мясом выдирали, позором клемили, семью до седьмого колена проклинали, и чтоб всё это без вины?
- Так, наверное, нет. - Ответил я.
- А я об чём! - Бегемот привстал. - Поэтому, даже если б я тебя не удержал, ты бы далеко не ушёл. Не место там живым!
- Так они, что, все?
- Именно так! - Кивнул Бегемот. - Убитые, замученые, сожённые. Вобщем разными способами умервщлённые. Перечеслять как именно, думаю, смысла нет! Главное в том, что без вины. Только один, туда живым попал, и то, только после того как умер и воскрес. А ты Миша хотел, вот так, под шумок и сразу в дамки, с ангелами в шашки играть!
- Да ничего я не хотел. - Смутился я. - Откуда я мог знать?
- А всё равно ничего бы у тебя не вышло! - Продолжал Бегемот. - Там контроль посерьёзней, чем в метро! Их не обманешь! Знаешь, сколько таких умников во все времена находилось? Я сам стольких перевидал, за свою трудную и долгую жизнь! Так что, если бы из поезда выскочил, не успел бы и глазом моргнуть, как в компании Берлиоза очутился, быстрее, чем на лифте. Навсегда! Понял Миша, что с такими, как ты бывает!
- Да что, ты всё заладил, Бегемот! Обманом в рай пробраться хотел! Тьфу на тебя, не знал я! Говорю тебе русским языком! Не знал! Ещё донимать будешь, между ушей врежу! Говори, понял?
- Вместо того, что бы спасибо сказать, так сразу врежу! Неблагодарный вы человек, Михаил! - Обиделся Бегемот, и перешёл со мной на вы. - Вот так и делай, людям добро! А потом что? Не там сидишь, не то говоришь, не там ходишь! У меня, кстати, тоже примета есть! - Заметил Бегемот. - Когда мне негр дорогу перебежит - ничего хорошего не жди! - Бегемот фыркнул и отвернулся.
Я расмеялся. Злость отступила. Протянул руку и стал гладить кота. Бегемот отбрыкивался, я схватил его двумя руками, перевернул на спину, прижал к дивану и попросил его:
- Бегемотушка, а Бегемотушка, давай снова на ты? Ладушки? А то я тебя прибью тут! В окошко выкину, и скажу, что сам выпрыгнул! Ну, решай! Или мир, или, сам понимаешь, я слов на ветер не бросаю! - Сказал я и скорчил страшную рожу.
Бегемот серьёзно ответил:
- Хорошо! Но прошу заметить, подчиняюсь грубой, некультурной силе! Теперь отпусти, говорю! Требую! Мучитель животных! - Бегемот не выдержал и захохотал. - Ой, не могу! Держите меня! Мишка к праведникам, и мученикам, примазаться на шару хотел!
- Убью! - Ласково сказал я.
За окнами поезда проносилась каменная пустыня, на которой не было видно ни одного деревца, ни одной травинки. Солнце стояло в зените, в вагоне становилось, невыносимо жарко. Пахло серой.
- Пошли к себе Миша, а то точно сгорим. А у нас прохладно. Отдохнём до вечера. По рюмочке и на боковую, ехать ещё далеко.
Ну что ж, мысль здравая, почему бы и нет?
- Пошли!
- О, как я устал! Вперёд Миша! - Простонал Бегемот, и прыгнул мне на руки.
Я открыл дверь и вышел из вагона.

14.


Когда я с Бегемотом на руках зашёл в наше купе, в нём сидели Воланд с Коровиным, и о чём-то спорили. Увидев меня, они замолчали. Коровин меня спросил:
- Миша, а что Бегемоту лапу отрезало, или дверью, наконец-то прищемило?
- Да нет! Устал он просто. - Ответил я.
- Коровин! Жалко, что тебе башку не прищемило! - Сказал Бегемот, приподняв голову с моего плеча. - Вы видите, Мессир дорогой, что Коровин, неуспев увидеть, сразу приставать начинает! Ты где мою каску дел, сволочь? Она мне дорога как память о дедушке! - Зашипел Бегемот, спрыгнув на пол, направился в сторону Коровина.
- Не подходи! - Закричал Коровин, доставая из кармана маузер.
- Испугал! Да я, я за дедушку! За семью свою, за каску, хоть под пули, хоть под снаряды пойду. - Бегемот выгнул спину, припал на передние лапы, приготовившись к прыжку.
- Хорош врать, Бегемот. - Сказал Воланд. - Нет у тебя ни дедушки, ни семьи. Сядь. Не лезь к Коровину. Ну что вы и впрямь, как кошка с собакой!
- Пёс шелудивый! - Буркнул Бегемот.
- Кошка вшивая! - Огрызнулся Коровин.
- Мессир, вы это слышали, он опять мою личность, топчет в грязь! - Завопил Бегемот.
- Как вы мне надоели, господи! Молчать, оба! - Воланд хлопнул ладонью по столу. - А то в рыб обоих превращу!
- Почему в рыбу? - Поинтересовался Бегемот.
- Потому что они молчат, понятно! - Сказал Воланд.
- Понятно, не дурак. - Сказал, пожав плечами, Бегемот.
- Садись Миша, рядом садись. - Сказал мне Воланд. - Бегемот коньяку! Коровин закусить организуй! И чтоб молча, оба!- Воланд откинулся на спинку. - Устал я Миша. - Пожаловался он. - Рассказывай, что видел, что слышал.
- Мессир! Я ничего не понимаю, Лысенко на шнурках, голые люди, кипяток на пальцах! Уж нет, увольте, я хочу сойти! С меня хватит! - Быстро заговорил я.
- Не части! Не так быстро! Успокойся Миша, понимаю, устал. Подожди, Бегемот коньяка принесёт, выпьем, раслабишься, и поговорим.
Воланд закрыл глаза. Казалось, что он спит. Я стал смотреть в окно. За окном был тот же безрадостный пейзаж. Чёрные камушки и белое, жаркое солнце, и ни одной травинки.
Наверное, в голову молния ударила, жарко было. Точно молния! Не шаровая, кирпичная! В голову так шандарахнула! Не кирпич, плита бетонная! Где ты Бегемотушка, с коньячком? Головой потряс, очухался. Да как закричу:
- Да пошли вы все! С трупами убиеными! Тошнит, бля! Верните меня домой! - В занавеску нагло высморкался. Коровин с блюдом в купе заходит, а я ему кепку его драную, на глаза надвинул, и по пузу кулаком. Он-то такого не ожидал, блюдо выронил, а я подхватил. Сказал ему, - не аккуратен ты Коровин, - и с размаху ему этим блюдом с закуской, по морде. На его морде всё, что было в блюде и повисло, на правом ухе спража, на левом хрен. Весело мне стало, пока Коровин глаза от салями протирал, врезал я ему в лоб с чуством. Он, так весело кувыркаясь, из купе и выкатился. Кепку потерял. Жалость то какая!
Испариной пробило, лоб холодный и на нём капли пота, тоже холодные. Замёршие. Мёртвые, какие то капли. Мороз по коже. Стыдно стало и жутко. Печально. Хочется выть. И порезать вены. Страшно…
- Ну и? - Спросил Воланд, подкуривая сигару. - Всё сказал?
- Не знаю. - Честно ответил я.
- Продолжай! - Сказал Воланд и протянул мне опасную бритву. - Ну! Смелее!
Я взял бритву в руки. Посмотрел на отполировоное лезвие, в расплывшивмся отражение с трудом узнал свое лицо. Оно было противно, неестественно вытянутое, с плоским носом, и выпуклыми губами огромных размеров. Губы раздвинулись в улыбке. На лезвие остался только один чёрный зуб. Он так мерзко смотрел на меня, что я отшвырнул бритву в коридор.
- После! - Сказал я, и постарался унять дрожь в руках.
- Как знаешь! - Сказал Воланд, затянулся и выпустил дым колечками.
- Что со мной? - Спросил я.
- Теперь это называется депрессия. - Ответил Воланд.
- И что мне делать?
- Руки тебе, для начала, связать надо! - Сказал Коровин, выглядывая из-за двери.
Появился Бегемот с авоськой, гремя бутылками.
- Быстренько, быстренько! Соскучились, друзья-товарищи! Пополной! - Бегемот оглянулся. - А ты что, господин Коровин не заходишь, руку за бокалом не тянешь?
- С вами потянешь! С вами скорее ноги протянешь! - Коровин выразительно смотрел на меня, но заходить в купе опасался.
- Да ладно, Коровин, не в обиду! Депрессия, Мессир сказал! Заходи! Не буду больше, сорвался, сам понимаешь, с непривычки! - Сказал я.
- Ты что, ему в морду дал? - Спросил Бегемот.
Я кивнул головой.
- Неужели Миша, и сильно?
Я снова кивнул.
- Ну, Миша, ну ты!!! - Бегемот опрокинул бутылку на стол, из бутылки полился коньяк, - ты, Коровина да в ухо! Не ждал я от тебя такого действия!
- Депрессия у меня. - Печально сказал я.
- Тогда Миша, только за одно, могу выпить! - Бегемот протянул мне стакан. - За твою депрессию!
- Да ну тебя! - Я махнул рукой, мне было очень стыдно.
- А ты, не стыдись Миша! - Сказал Бегемот, наливая по второй. - Депрессия, депрессии рознь! Вот если бы тебя Коровин звезданул, а ты бы зарыдал, тогда одно дело. А если, ты плечи расправил, голову гордо поднял, посмотрел бестрашно в глаза Коровину, и в ухо его двинул, так это есть совсем другая депрессия. Вот за эту депрессию, я и хочу выпить! Чтоб ты Миша в депрессии, о Коровине, никогда не забывал! - Бегемот повернулся к Коровину,- А ты ко мне не лезь, Коровин! Пока Миша болеет, только меня тронь, я ему быстро про лопату напомню, и про каску свою, тоже!
- Надо больно! - Буркнул Коровин и одним глотком выпил стакан коньяка.
Напились мы тогда сильно. Орали в обнимку с Коровиным песню про чёрного кота. Бегемот хлопал лапами, улыбался и всё подливал коньяка. Потом я целовался с котом, может быть и с Коровиным, точно не помню. Помню только что, Мессир смотрел на нас, курил и ухмылялся… Депрессия, кстати, куда то делась. Драться расхотелось, это точно. Коровин, ты мне - брат, товарищ и друг!

(продолжение следует)