И взлететь, и полюбить... притча

Они могли жить долго и счастливо и умереть в один день.

Если бы только не одно обстоятельство. Если бы он только так не любил летать, как могут любить полет только птицы. Если бы он мог хотя бы больше одного дня провести с ней. Она уходила каждый заполночь каждый раз, а он аккуратно закрывал за ней дверь. Дурацкая и неуместная ситуация прощания, натянутые улыбки и дежурные обещания позвонить на следующий день. Да, естественно, у каждого из них своя жизнь. И он не знал, что положить на плечи мягкий плед, приглушить свет и не будить до утра, - слишком просто, чем можно даже представить. Но ничего подобного не произошло. Он говорил ей о величайшем могуществе неба над ним, о неотвратимой силе притяжения океана облаков, о захватывающем азарте полета... Бесконечность его страсти ни перед чем не имела границ. Он старался, чтобы она поверила ему; он хотел, чтобы она поняла, приняла всерьез причины, по которым он не может отказаться от полетов. И окна его квартиры всегда были открыты: он искренне верил, что если их не закрывать, то ветер никогда не превратиться в сквозняк.

Он превратился в беспокойного, сгорбленного старика. С возрастом силы покидают всех, и он не стал исключением; его истрепанные крылья не стали с годами легче, и теперь тянули его к земле. А ведь еще вчера все было наоборот: они поднимали его ввысь. Все окна по-прежнему были открыты.

И в доме господствовали сквозняки. Он мог верить ветру, или не верить, но ветер лишь раб законов природы. Сквозняки бесчинствовали в пустых коридорах квартиры, глумились над ветхим добром ее хозяина, словно торопились ускорить процесс разрушения; играли в футбол обрывками пожелтевших обоев, а шторы пытались сорвать с петель и унести прочь с собой.

Он уже не помнил, как долго неподвижно сидит в этом кресле. В нем поселился страх, и ближе чем на метр он не осмеливался подойти к окну. Словно все в старике остановилось, и единственное, что сохранило способность к движению, были его собственные мысли. Единственные собеседники, не подвластные никому, даже своему хозяину. Он вообще не любил разговаривать с людьми больше того, чем это было ему необходимо. Сейчас он заглядывал на пыльные полки памяти, где давно хранилась его молодость. Молодость, наполненная бестелесной страстью, свободой и одиночеством. Небо помешало ему увидеть в юности рядом с собой любовь земной женщины, чье тело подчинялось лишь законам земли и не умело самостоятельно летать. Он постоянно сравнивал, что больше имеет смысл - любовь или свобода. Риторический вопрос, но человек искал ответ там, где ответов и быть не должно было. А в старости принимать решения слишком поздно, несмотря на то, что именно сегодня он осознал беспомощность свою. Стремление подняться выше оказалось пустой и прозаичной погоней за несуществующими призраками. Перед человеком на ладони лежит прожитая жизнь, а он не знает, зачем она начиналась. И в то же самое время прошлое отчетливо изображено перед глазами, но недоступно на ощупь.

И наступила осень. Она одела его мир в золотые одежды. Небо из голубого стало желтым, деревья накрыло покрывало теплой охры. Человеку стало уютно и тепло. Он перестал грезить о спрятанных в облаках античных храмах. Мечта об искрящейся синеве свобода умерла. Совсем скоро и он сам превратиться в золото, сольется с красками его времени года.

И осень вскипятила для него молоко...

15 сентября 2002 г.