Cherchez la femme

Часть 1. Предтеча

     Коридор. Длинный, жизненно-бесконечный коридор. Нет стен. Нет пола. Нет потолка. Вообще нет ничего. Есть обволакивающая тьма, пронизывающая, пробирающая до костей и дальше — внутрь, в самую суть моего потерянного «я».
     Коридор. Я иду, бегу, мчусь, но бесполезно. Бег на месте. И лишь вдали маленькая — с игольное ушко — точка света. Зачем? Зачем мне нужна она? Разве плохо в этой безразмерной темноте? Что ждёт меня там, впереди?
     А позади? Позади что? Как я очутился здесь? И откуда?..
     Мне… Мне страшно. Страшно! Не знать о себе ничего… Что-то ведь должно быть! Что-то, что толкает меня вперёд, к этому скупому свету?
     И эта темнота… Она заливает меня, травит своим изысканным ядом, хватает за горло, врывается ветром в мысли… Чёрный и смертельный порыв. Сме… Смертельный?

     Нееееет!!!
     Коридор раскололся на миллион брызг дёгтя, разлетелся стеклом вазы и исчез, словно не было этой навязчивой тьмы… И голова… Господи, моя голова! Как неожиданно подкрался свет! Напалмом разлился по телу, разрывая его в клочья, заполняя собой абсолютно всё… Или не всё?
     О моя голова!..
     Почему я до сих пор что-то чувствую? Разве может остаться что-то после этой адской круговерти?..

*     *     *

     …Мамочка, я уже большой, такой большой! Мне целых семь лет! Скоро будет пора на Наташке жениться.
     — Конечно, милый! А сейчас загадывай желание и задувай свечки. Только все сразу — ты же мужчина!..

*     *     *

      …Папа, давай в субботу на рыбалку Костика с собой возьмём! У него одни женщины в доме — кто ж его рыбачить научит?
     — Ну раз одни женщины, то возьмём. Не пропадать же парню!..

*     *     *

     …Поздравляем, сынок! Мы с мамой гордимся тобой! Всего три четвёрки в аттестате! Ничего страшного, что нет медали… Ты ещё заслужишь свою медаль, мы в тебя верим!
     — Спасибо… Я вас так люблю…

*     *     *

     …Я поступил! Ура! Я сделал это! Теперь я студент!
     — На, держи ключи от дачи. Отпразднуешь это с друзьями. Только приберитесь после себя.
     — Конечно…

*     *     *

     Ммммммм…
     Как же больно… И… И жёстко. Где? Где я? Как я очутился в этих белых стенах?
     Ох, как болит голова… Не хочу, не могу, не буду думать! Каждая мысль рассыпается солью на свежую рану, барабанит, теребит, бьёт наотмашь… Память… И она туда же! Скребётся, просится… Куда ей так не терпится? Ко мне? Зачем? А, это же моя память… Всё правильно. Куда же ей ещё податься, как не ко мне?
     Господи, я так устал! Надо поспать. Спокойной ночи, мысли. Спокойной ночи, память. Спо…

*     *     *

     Так. Надо собраться. И попытаться понять.
     То, что я в больнице — факт. В реанимации? Может быть… Тут столько аппаратуры, трубок, иголок… И как это всё только влезло в меня? Не удивительно, что так больно…
     Но… Но как я здесь… Как я здесь оказался? Ужасно трудно собраться… Эти мысли… Разбегаются, словно тараканы, когда включишь свет… Стоп. Не то. Не о том. Думай. — Не хочу.
     Спать…

*     *     *

     Доктор… Врач… Интересно, как правильнее? Но всё равно спасибо.
     Значит, я Георгий. Сомнений это почему-то не вызывает. Я здесь уже пять дней. Не знаю… Проверить надо. Он сказал, что сегодня 4 февраля… Значит… А это значит, что пять дней назад у меня был день Рождения. Ну да, всё правильно. 30 января. Не соврал доктор. Долго я тут лежу… Сколько же мне исполнилось? Кажется… Нет… Точно! 19 лет.
     Я… Я пригласил всех в клуб… Мы там были до часу ночи… Сколько же я выпил?.. Не знаю. Но было весело…
     Потом… Потом пошли провожать девчонок… Стоп. А откуда они…взялись? Ага. Значит, успели познакомиться. Ладно, это я у Костика ещё выясню. Девчонки…
     Да. Потом… Кто же увидел эту горку? Большая такая, ледяная… Сколько её водой поливали? И какого чёрта я попёрся на неё? Неужели перед девчонками?.. Ну да… Да уж… Только зачем надо было головой вниз съезжать. Тоже мне, истребитель в штопоре… И кирпич тот внизу весьма некстати оказался…
     Господи, какой же я дурак! Пьяный дурак!..

     Ооооох… Моя голова! Нельзя так резко поворачиваться… Каждый вздох отдаётся страшным гулом и треском… Будто гвозди в голову медленно и методично кто-то забивает…
     Нет! Хватит! Довольно!

*     *     *

     Отлично! Осталось доработать дипломную, и всё. Свобода! Хотя, конечно, я и сейчас не так уж и ограничен в своих действиях. Зарабатываю вполне приличные деньги, но всё-таки лучше, когда диплом уже на руках.
     Завтра к врачу сходить надо. Проклятые головные боли. Это ж угораздило меня на втором курсе! Три недели тогда в больнице пролежал, да ещё дней десять дома… И ведь было всё в порядке, забыл уж давно об этом. Так нет, месяц назад ручка под стол упала, полез поднимать и головой о стол со всего размаха. И пошло-поехало… Врачи говорят — последствия травмы, перенесённого сотрясения… Врачи… Врачи! Недоумки! Учились на тройки в своих колледжах, потом туда же — людей лечить!

     …Так, надо успокоиться… Что-то часто я беситься стал… Вон как кулаком хватил о стену — костяшки в кровь… И что я так на врачей обозлился? Лечат всё-таки, стараются… Их тоже понять можно…

*     *     *

     Ну и денёк сегодня выдался… Стоило университет заканчивать с красным дипломом и два года на этой работе корячиться, чтобы вот так, ни за что, нагоняи получать! Нашли мальчика на побегушках!
     Да ещё Наташка… Мы с ней с детства вместе, нас ещё тогда женихом и невестой дразнили… Сколько лет уже встречаемся… Встречались…
     Как она могла, я же… Я же ей предложение собирался сделать, как только работы поменьше будет… И знала ведь она, знала это!
     Наташа, Наташенька… Солнышко моё… Нет, теперь не моё.
Позвонила и сказала (видно, в глаза смотреть стыдно, вот она и выкрутилась — по телефону)… «Извини, мол, милый… К бабушке в деревню мы в пятницу не поедем…»
     «Что так, — спрашиваю, — дела?»
     «Да, дела… Я замуж выхожу… Ты только не расстраивайся. Постарайся понять. Я хочу покупать себе всё, что угодно, и сразу — как желание возникнет, а не ждать зарплаты… Да и какое у нас с тобой будущее? Двухкомнатная квартира — от родителей, и куча орущих детишек? Нет, я ещё молодая, красивая… Я достойна большего! Пойми это и прости. Ты найдёшь себе ещё много таких, даже лучше…»

     Одного только понять не могу… Неужели я не заслужил, чтобы она мне всё это в глаза сказала? По телефону… Это… Так оскорбительно… Спустя столько лет… столько лет вместе! Мы же любили друг друга. ЛЮ-БИ-ЛИ. А теперь она нашла себе богатого пижона — и вот — даже видеть меня не хочет…

*     *     *

     Коридор… Опять коридор.. Но… Но откуда? Темнота… Опять эта темнота, забирающая себе душу мою, разрубающая плоть… И свет…  Впереди —далеко-далеко… Я бегу… Бегу навстречу этому свету, задыхаюсь, падаю лицом в ту же непроглядную тьму, поднимаюсь и снова бегу…
     Ближе… Ближе свет… Он уже похож на маленькую луну с её щербинками.
     Но что? Боже, что это? Щербинки, тени, игра.. Нет! Этого не может быть! Луна расплылась в светло-серое облако, образуя лицо… Чьё? Почему… Почему оно мне знакомо? И… почему оно улыбается так? Сатанински улыбается…
     Сгинь! Изыди!
     Нааатааашааа!!!

     ААаааа!.. Бог ты мой! Какой ужасный сон. В последнее время он мне снится всё чаще и чаще…
     Тик-так-тик-так-тик-так…
Как же громко они тикают, эти часы… Нет, это невыносимо!
     Мммммм… Теперь у меня нет будильника. Вон детали — винтики, шестерёнки какие-то — по всей спальне разлетелись. И не соберёшь ведь теперь… Как же на работу вставать? Может… Ну да, конечно! Раз могу проспать, то и ложиться не буду. Пусть будет утро. Пусть будет прямо сейчас. Пусть будет…

Часть 2. Каблучки.

     Припозднился я сегодня. Устал. Уже месяц без выходных работаю. Чтобы не думать. Чтобы не вспоминать. Чтобы не знать. А вечером — домой. Темно. Иногда светят фонари. Но чаще — звёзды. И Луна. Нет, не хочу Луну. Вдруг мой сон, мой навязчивый сон станет реальностью?.. Вдруг Луна обратится в НЕЁ?
     Нет. Чушь. Такого быть не может. Это всё сон.

     Вон впереди женщина идёт. Каблучками перестукивает. И куда торопится? Наверное, домой, к мужу и детям. Сумки-то как набила! Как бы ручки не оторвались… И не боится идти одна, поздним вечером, по этой пустой улице…

*     *     *

     Эльзу, пожалуй, можно было назвать красивой. Стройная, высокая, черноволосая… Карие глаза и ямочки на щеках… Но главное — тепло, которое она излучала. Внутренний мягкий свет. Именно за него все любили Эльзу. Но из множества кавалеров она выбрала Бориса — достаточно невзрачного молодого человека, работающего сварщиком на заводе. После развала Советского Союза лаборатория, в которой работала Эльза, закрылась, пришлось, как и многим другим, идти торговать. Борис приносил деньги редко и всё меньше и меньше, потом завод встал, и даже этот скромный ручеёк иссяк. Оказалось, что оба не так уж и приспособлены к жизни. В то время, как друзья покупали квартиры, машины и дачи, Эльза и Борис перебивались случайными заработками, которых, впрочем, на нормальную еду хватало.
     Накануне вечером она поссорилась с мужем. Он ушёл, хлопнув дверью. Эльза проплакала всю ночь и пошла на работу с жуткой головной болью. Поначалу она вообще не хотела идти, но вспомнив, с каким трудом нашла это место, решилась. А днём позвонил Борис, долго извинялся и обещал, что после работы никуда не пойдёт — только домой.

     Эльза задержалась — прошлась по магазинам набрала полные сумки —чтобы сделать мужу приятно. Она очень устала. Надо было попросить Борю помочь с сумками, да и страшно было идти вечером по улице, освещённой только приглушённым светом занавешенных окон. Но эта мысль, как и многие спасительные мысли, пришла слишком поздно, когда до дома оставалось минут 10 ходьбы.
     И надо было такому случиться! Эльза задумалась и не заметила, как каблуком попала в какую-то выбоину в асфальте. Каблук был достаточно тонкий и непрочный, а выбоина — узкой и цепкой…

*     *     *

     Забавно. Шла-шла, и каблук сломала. Правильно, нечего с такими огромными сумками такие каблучищи надевать! Наклонилась… Сумки на асфальт поставила… Подойти, что ли? Нет, не буду. Не хочу… Или?..

*     *     *

     Интересно: бесконечность — это замкнутое кольцо или последовательность (вроде матрёшки), но тогда где начало? Или она упирается сама в себя? Исходит сама из себя? Этакий бесконечный фонтан с вечно повторяющимся циклом?
     А что делать с бесконечностью в душе? С чередой желаний и пристрастий? Когда ты точно определился с тем, что тебя гложет, и даже нашёл выход —уникальное лекарство для своей души? И, самое главное, куда ведёт бесконечность страха? На чём замыкается она?

     Я вчера подошёл всё-таки к той женщине, что сломала каблук. Она подняла голову и посмотрела на меня такими чистыми и грустными глазами… Кто же её обидел? Она так и не сказала… Но я освободил её — освободил от обид, от грязи, от горечи и грусти — от всего. Теперь она — ангел. Мой светлый ангел…
     Я сам тебя очистил от скверны жизни. Я умыл тебя твоей же кровью, вывернул наизнанку внутренности, и ты была рада этому…Ты хотела этого так же, как и я.. Это читалось в твоих глазах… Я создал тебя заново. Я твой создатель…

*     *     *

     Эльзу нашёл случайный прохожий. Она была тяжело ранена в живот, пролежала на улице довольно долго, даже пыталась ползти в сторону дома… И, как ни странно, ещё дышала. Видимо, рана оказалась не слишком глубокой. Или чудо. Скорее всего, чудо. Иначе, пожалуй, это и не назовёшь. Прохожий вызвал «скорую», и Эльзу увезли в реанимацию. В ту самую больницу, где когда-то лежал Георгий… А на улице, залитой кровью, уже приобретшей тёмно-бурый, нереальный цвет, ещё долго что-то искали люди в форме, люди с фотовспышками, люди с аппаратурой…

*     *     *

     Работа… Как много работы! Я сойду с ума от неё, от этого безумного количества информации, цифр, букв…
     Как же повезло той женщине! Ей всё это больше не нужно. У неё теперь нет проблем — никаких. Ни мужа, ни детей, ни цифр…
     Но почему… Почему не написали в газетах? Я так ждал… Разве это не сенсация? «Женщине со сломанным каблучком подарил вечный покой Георгий!» «Спаситель женщин» И тому подобное…
     Об этом ведь должны писать! Всегда пишут… Только раньше такого не было. Я — новатор! Я — Мессия Нового Времени!
    
     Наташа, это тебя я сделал ангелом! Это ты умылась своей кровью, такой густой и горячей… Это тебя я обнимал вместе со своей любовницей-смертью… Я, я, я! Я…

*     *     *

     Вероника медленно шла по пустынному ночному перрону. Единственным звуком, нарушавшим тишину, был перестук десятисантиметровых каблучков.
     Она сегодня была удивительно красивой. Провожала свою любовь в командировку. Вероника сегодня решила порадовать Его тем, что подарит ребёнка… Теперь, наверное, они поженятся, она родит маленького, и всё будет хорошо. Лучше всех — иначе и не могло сложиться!
     Но… Стоило Веронике сказать про будущего ребёнка, любимый скривился и спросил: «Сколько нужно?» «Что нужно?» — не поняла девушка. «Денег» «Зачем?» «Как зачем? Не собираешься же ты рожать?!»
     А Вероника собиралась. И тут же донесла эту новость до НЕГО. На что отец ребёнка совсем не по-отцовски заявил: «Что ж, тогда это твои личные проблемы»
     Она до темноты сидела на лавочке перрона. Смотрела на суету приезжающий и уезжающих поездов, радость встреч и слёзы расставаний… Все куда-то спешили, всем что-то было нужно. Лишь её ребёнок, ещё нерождённый, но уже никому не нужный, никуда не спешил. 

*     *     *

     Прошло больше месяца после того случая. Я нашёл газетную заметку —небольшую совсем. Там написали, что рождённого мною ангела зовут Эльза К. Не правда! Я назвал её по-другому… Она другая… Моя ошибка.
     Я в чём-то просчитался. Больше это не повторится. Она осталась жива, но больше не могла говорить… Я не до конца выполнил свою работу. Работу?.. С каких… С каких пор это стало работой?
     Не могу… Не могу!!! Теперь коридор я вижу каждую ночь. Стоит закрыть глаза — коридор. О нет, я схожу с ума! И луна… Ненавижу луну!

*     *     *

     Я люблю поезда. Они успокаивают меня. Стук колёс — музыка вечности. Тихий гул рельсов — шёпот жизни. Лязг тормозов — крики смерти.

     Сегодня мне нужен покой. Голова болит как никогда, будто каждая мысль рождается, разрывая мою больную голову…
     Но моя лавочка, моя любимая лавочка на перроне занята!
     Она, она сидит там! Лучше и не придумаешь… Она так прекрасна в свете вокзальных фонарей… Она расстроена. Я не позволю обижать МОИХ ангелов!
     Встала… Пошла… Как громко стучат её каблучки! Где же я это слышал? Да… В моей голове… Это мои мысли…
     Так-так-так-так-так…
     Эхом в моей голове…
     Так-так-так-так-так…
     Железо по асфальту…
     Прекратить!
     Прекратить сейчас же!..

     …как тепло… Она внутри такая тёплая… И такая непонятная… Мой нож оставляет на её коже ярко-алые полоски, которые потом темнеют… Как красиво! Я — художник. Ты, о дорогая, моя модель. Я — твоя адская роженица, окрестившая тебя кровью… Теперь у тебя такие чистые глаза… Ангел мой…

     Она… Её глаза… Они меня вылечили… Не было коридора… Не было луны… Не было головной боли… Больше ничего не было…
     Как хорошо! Тепло… Спокойно… Наташа, мы скоро будем вместе! Только ты и я.
     Мммммммм… Я жду тебя… Я и мои ангелы. Наши ангелы.

*     *     *

     Веронике недолго пришлось лежать на перроне. Пришёл московский поезд, и уставшая проводница высветила своим фонарём вначале тёмные пятна крови, затем ноги, разорванную юбку и вспоротый крест-накрест живот… Проводнице уже приходилось видеть смерть — под колёсами поезда. Но это —совсем по-другому… Девушка не была похожей на самоубийцу, реальность оказалась намного страшнее…

*     *     *

     Он наблюдал… Он хотел увидеть всё, что делают с его — ЕГО ребёнком, с ЕГО ангелом — своими глазами… Газеты врут… Жалкие лжецы, они ничего —НИЧЕГО — не понимают… Сколько света… Это ЕЁ свет… Вспышки фотоаппаратов высвечивают каждый изгиб тела, такого милого и родного… Оно, наверное, ещё тёплое… Неземная теплота! Мне… Мне никогда, ни с кем ещё не было так хорошо, как с ней и… в ней…

*     *     *

     Он убивал изящно, спокойно, красиво. Играючи… Таково было впечатление. Он очень трепетно относился к своим жертвам… Очень нежно… Каждый раз он «рождал» нового ангела. Каждый ангел имел лицо Наташи…

     Ему стала нужна, жизненно необходима эта эйфория, он был так сексуален…
     Головные боли проходили даже от предчувствия этого неземного, запретного всем другим смертным, наслаждения…
     Головные боли уходили эхом в чёрный коридор, концентрируясь на точке света, сходясь в маленькой щербатой луне…

*     *     *

     Они его навещали. Всё чаще и чаще. Чем больше их было — тем чаще.
 
     …Коридор… Тьма… Бесконечный бег… И они. Они стояли вдоль его пути —молчаливые, нагие, с кровоточащими животами и вопрошающими глазами… Да, именно вопрошающими… А в середине — единственное живое лицо…
     Наташааааа…

*     *     *

     Пожилой следователь посмотрел на очередные чёрно-белые фотографии и внезапно «севшим» голосом произнёс фразу, которую никто не осмеливался сказать, но она занимала мысли многих людей: «Это не последние… Готовьтесь в смертям… У нас появился новый серийный маньяк…»

Часть 3. Вы правы, доктор.

     Прошло семь лет. Георгий оставался доволен своей жизнью. У него была любимая работа, верные друзья, спокойные соседи… И была другая жизнь —только ЕГО жизнь…
     Газеты пестрели «шапками» заголовков, газеты боялись. И люди боялись. Непонятно только, отчего его все называют маньяком. Неправда! Он же… Он же любит их!

     Динара… Ночь. Гаражи. Она ставила свою машину… Стены гаражей отражали стук каблуков. Луна, мелькая между рваных облаков, выхватывала её лицо…
     Красное на белом… Кровь на снегу… Багровая вязь мистических узоров на девственно белой скатерти…

     Алла… Фотомодель с несложившейся личной жизнью… Была найдена в собственном дворе — растерзанная и выпотрошенная…

     Настя… Весна, сады, вишнёвый цвет… Брызги лепестков, брызги красных капель…

     Регина… Клуб… Веселье. Пьяное веселье… А наутро — труп у грязной стены позади клуба…

     Мила… Девушка из туберкулёзного диспансера… Прежде чем умереть, она благодарно посмотрела на меня… Мой ангел — она единственная осознала, что я творю добро, что я люблю её…

     Полина… Совсем молодая… Распятая на старых ржавых рельсах…

     Ксюша… Начинающая проститутка, которая возвращалась со своей работы утром, когда ещё не рассвело… Это моя гордость — я смог её очистить, глаза каялись, каялись, полные слёз…

*     *     *

     Георгий научился убивать. Он был неуязвим. Он не совершал ошибок, хотя не особенно скрывался.
     В определённом роде он был утончённым эстетом. И всегда убивал красивых женщин, стучавших каблучками на ночных улицах города, в тёмных дворах, пустырях, на переездах и между гаражами… И все его жертвы были прекрасны в своих несчастьях, опустошённые и уставшие…
     Имена и жизнь женщин Георгий узнавал из газет, аккуратно вырезал статьи и складывал их в красную папку, перевязанную белой ленточкой…

*     *     *

     Всё закончилось очень банально. Георгий после очередного своего страшного «рейда» возвращался домой. Он задумался, прогоняя в своём мозгу плёнку воспоминаний ещё раз, ещё и ещё… И его сбил молоденький парень на своей новой иномарке…
     Повреждений особых у Георгия не было, но инспектор ДПС на одежде увидел кровь…

*     *     *

     Коридор… Длинный коридор… Но он уже не один в этом коридоре… Вместе с ним шли, бежали, спотыкались, падали, снова вставали и бежали все его ангелочки, все его доченьки…
     Только свет всё отдалялся… Из луны превращался в маленькую точку… Если раньше Георгий панически боялся, что она расплывётся и станет лицом Наташи, то теперь он страстно желал этого, но увы…
     Лунные щербинки сжимались в маленький лучик света, покидая его…

*     *     *

     Психиатры признали Георгия невменяемым и направили на принудительное лечение…
     А он с теплотой вспоминал выезды со следственной группой и понятыми, когда показывал и рассказывал всё, что делал с женщинами… Только им никогда не понять истинного значения действий Георгия…

*     *     *

     Прошло ещё три года. Три долгих года в психиатрической больнице.
     Весь медперсонал любил его. Никто не мог поверить, что этот тихий и интеллигентный мужчина мог зверски убивать женщин и наслаждаться этим.
     Все, кроме лечащего врача, знавшего Георгия — все его страхи, видения, метания — как самого себя. Доктор сжился, врос в своего пациента. И сочувствовал ему. Ведь это — чистого рода случайность, роковое стечение обстоятельств — привели способного парня на больничную койку рядом с другими душевнобольными.

     Говорят, тридцатилетние психопаты уже не могут до конца излечиться. А он — психиатр с многолетним стажем — может сделать это! Пример тому —Георгий — серийный маньяк, ставший жертвой черепно-мозговой травмы. Всё-таки то, что он — из вполне благополучной семьи, сыграло свою решающую роль в лечении. Он стал неопасен. Он вылечился!..

*     *     *

     Георгий поначалу не доверял врачам. Если уж доктора не могли избавить его от обычной головной боли, то как они смогут помочь в этой ситуации?
     Но со временем он привык. Привык исповедоваться своему лечащему врачу, и постепенно рассказал и про коридор, и про луну, и про лица женщин, и про теряющийся свет… Доктор всегда внимательно выслуживал его и спокойно-ласковым голосом что-то говорил, говорил, говорил…
     Георгий теперь и сам понимал, что болен, тяжело болен, и старался быть дисциплинированным пациентом — не сопротивлялся на процедурах, вёл себя достойно — сообразно его положению… Тем и заслужил всеобщую любовь…

*     *     *

     Это мой звёздный час! Доктор сказал, что я молодец! Я не бежал по коридору уже полгода, столько же и не появлялись головные боли.
     И Ирочка… Медсестра, которая за мной ухаживает… Она такая красивая, такая добрая… Милая Ирочка…
     Я радуюсь всегда, когда её вижу… Она излучает чистый свет, такой тёплый и манящий…
     Я ей сегодня сказал, что скоро меня выписывают. Я здоров! Слышите, эй, вы? Я ЗДОРОВ! ЗДО-РОВ!!!
     Доктор, Вы правы, Вы совершенно правы! Ваша методика работает!
     Боже, как хорошо-то! Я абсолютно здоров!..

*     *     *

     Мне 36 лет. Вполне зрелый возраст. Позади — жизнь, которая пугает меня — своей безумной очевидностью и неотвратимостью. Впереди — не знаю. Надеюсь, счастливая старость рядом с Ириной.
     Она мне очень помогла с выздоровлением, указала путь истинный. Когда меня уже выписали из больницы, Ирочка повела меня в церковь. Странно, что я никогда не был в церкви! Вот где покой и благодать! Вот где свет!
     Спустя полгода уже я привёл свою законную жену — конечно, Иру — в эту же церковь. Хотелось скрепить наш молодой брак печатью древней и светлой религии…

Эпилог

     У меня теперь есть чудесная жена, вполне приличная работа — конечно, не такая прибыльная и престижная, как раньше, но всё-таки… В конце концов я сам виноват, что так всё получилось…
     Ирочка уже на восьмом месяце. У меня скоро будет ребёнок — УЗИ показало, что сын.
     Я так счастлив! Жаль, что упущено очень много времени, слишком много… Но не будь всего этого, я бы не повстречал Ирочку — самого дорогого и любимого человека на земле.
     Я боготворю свою жену, даже несмотря на то, что её характер во время беременности сильно изменился. Она уже не такая добрая, постоянно капризничает. Но Ира так прекрасна — с её аккуратным животиком!.. Это — моё спасение, искупление всех прошлых грехов…

*     *     *

     Георгий возвращался домой уже поздно вечером. По пути зашёл в круглосуточный магазин — порадовать жену вкусненьким…
     Впереди шла невысокого роста женщина с большими сумками. Чёрное пальто, красный шарф и высокие сапоги на каблуках…
     «И не боится она идти по тёмной улице в этот час?» — вдруг подумалось Георгий… И почему у него появилось чувство, что всё это где-то уже происходило?
     Женщина впереди споткнулась о бордюр (правильно, на таких-то ходулях сложно устоять), подвернула ногу… Каблук сломался…

     Георгий подошёл к женщине — помочь… Та подняла на него глаза — такие чистые и грустные… Кто же её обидел?..

     Неееет!!!
     Нааатааашааа!!!