Писатель

Жил себе спокойно, никого не трогал курсант училища им. М. В. Фрунзе. Сессии сдавал, дисциплину сильно не нарушал, с головой дружил, короче, стоял себе спокойно в очереди за дипломом и лейтенантскими погонами. И ведь достоялся бы, не обнаружь у себя в один прекрасный день склонность к литературе. И стал потихоньку пописывать: то рассказик накрапает, то очерк сочинит, а бывало и стишок подкинет:

Никто не спросит, приятно ли нам
Вставать с постели по утрам
И мчаться, подставляя зад ветрам…

Это он про физзарядку так выражался. А когда в одном Питерском журнале в рубрике молодых авторов напечатали пару его творений, башня у мужика съехала окончательно. Уверовав таким образом в свои литературные способности, решил он круто изменить свою судьбу – взял и накропал рапорт командиру роты, что так, мол, и так, ошибся в выборе своей судьбы, учиться на офицера не желаю, обнаружил в себе склонность, так что прошу… Командир прочитал и слегка опешил:
– Да с какой стати я должен лишаться хорошего курсанта?! – завопил командир, – Талант у него ни с того ни с сего, видите ли, обнаружился! А что я начфаку скажу? А то, что он мне скажет, я тебе могу прямо сейчас выдать. Нашел время, экзамены через неделю, а ты мне тут …
– Ну тащ командир, – заныл «писатель», – все равно сессию сдавать не буду, лучше отпустите с миром, а то … Писатель не договорил. Слова « не буду… с миром … а то…» вызвали резкое воспаление командирской железы. Та выбросила в командирскую кровь какие-то неизвестные науке гормоны, а те в свою очередь надавили на почти полностью изношенную его нервную систему. Из командирского рта зафонтанировал, вперемежку со слюнями, монолог из которого, хоть и с трудом, улавливалась мысль, что «слон» сейчас раздавит «моську», что скончается он не дожив до выпуска и пенсии, и, не забыв при этом вспомянуть всех мохнатых мира сего, в заключение точно поставил свой командирский диагноз:
–Я тя вылечу… Я те мозги промою … через задний проход. Я те такую клизму поставлю, что вся дурь из башки выйдет вместе с остатками завтрака, обеда, а заодно и ужина. Пшел вон с глаз моих! Борзописец !!!
«Клизма» долго ждать себя не заставила. В тот же день командир нашел ее в тумбочке «писателя» в виде каких-то мелких нарушений и вдул ему трое суток ареста, а на следующий – «писатель» уже обдумывал новый рассказ, кидая снег на гарнизонной гауптвахте.
Через три дня, когда писатель появился в роте, командир, естественно, поинтересовался состоянием его здоровья и остался вполне доволен результатом «клизмотерапии». «Писатель» весьма прилично сдал пятую в своей жизни сессию и укатил в отпуск.
Отпуск закончился, новый семестр начался как обычно, «писатель» притих и командир, довольный результатом, постепенно стал забывать, что во вверенной ему роте подрастает литературный гений. Но гений не забыл, он просто зашхерился и потихоньку пописывал.
Загромыхало в конце мая и опять незадолго до экзаменов. Опять рапорт, а в нем все то же самое: опять «ошибся», опять «чувствую в себе склонность и потребность», опять «прошу…».
– О, милай! Это мы враз, – возликовал командир, – эта хворь нам знакома и средство имеется. Так — что готовсь…
 Но командир, хотя и дожил до капитана 3 ранга, так, видимо, надорвался на педагогической пашне, что забыл напрочь, что снаряд в одно и тоже место дважды не попадает. На разводе на занятия «писатель» отсутствовал, на обеде тоже и весь дальнейший распорядок дня обошелся без него. Командир оказался в неуправляемой ситуации, вернее ситуация управляла командиром. Опыт многолетней службы материализуется у офицера во внутренний голос, его поведением управляют годами выработанные рефлексы, как у дрессированного ротвейлера. Первое что пришло в голову командира – доложить начальству. Внутренний голос зашептал: «Доложишь – сам себя заложишь! Подожди, может быть объявится». В эту ночь он остался в роте.
Чтобы не терять время даром, младшие командиры во главе с ротным попытались выяснить возможное место пребывания исчезнувшего «литератора». Составили список мест в Ленинграде, где он может быть, включая и барышень, с которыми более менее регулярно его видели. Командир чувствовал, что встречи с командованием факультета по этому гнусному поводу ему не избежать. Докладывать придется и не далее как утром.
Утром начфак вытер о командира ноги, обильно обрызгал слюнями, то же самое сделали его заместители, приглашенные после того, как начфак , после первых слов доклада, въехал в суть того, за что, на этот раз, его превратят в голяк для мытья гальюна, и, тяжко вздохнув, поплелся докладывать адмиралу.
Искать! – сказал адмирал и тут же был создан штаб: « Алло! Мы ищем «таланта».
 До конца дня перевернули весь город. Не верьте тому, кто утверждает, что при коммунистах человек пропасть не мог. Мог, «талантливый» же пропал … на целых три дня. Подняли и поставили на уши комендатуру и милицию, морги и больницы, друзей, знакомых и подруг. С подругами получалось ну страсть как не удобно. Вы только представьте себе звонок в дверь в восемь вечера. Мамаша открывает дверь, а на пороге военные в морской форме и спрашивают:
–У вас живет курсант такой-то?
– ?????…….
–А может он заходил к вашей дочери? Не могли бы вы у нее спросить? А кстати, она сама то дома?
Бедная мамаша, не спуская глаз с военных, кричит в комнату:
–А ну-ка-па-ди-сюда !
В прихожей появляется милое перепуганное до смерти создание. Мать в истерику, дочь в слезы, военные пулей за дверь.
На третий день у дневального по роте зазвонил телефон:
– «Гав – гав – гав» и еще раз «гав», – представился дневальный.
Голос в трубке:
 – Корешуля! Там получку не думают давать? А то у меня деньги кончились?
–Получку - то ? Да к уже дают. Только тебя третий день ищут. Говорят трибуналом попахивает и, … – дневальный недоговорил. Скрип тормозов. Это от последней фразы резко нажал на педаль, проносившейся мимо командир роты.
–С кем это ты ?.. А ?.. Дай сюда трубу.
Услышав родной, до боли знакомый голос борзописца командир перешел на фальцет:
–Приказываю! Немедленно! Прибыть..! Что? Как не прибудешь?
–Вы меня посадите…
– А ты что думал, Чехов драный? На моей лысине по твоей милости уже все расписались … и в стихах и в прозе… Немедленно приезжай в училище, гаденыш ! Ты где?
– В городе.
– Откуда звонишь? Я тебя ща достану…
– Из автомата, – и дальше пошли короткие гудки.
«Писатель» заявился на следующий день. Командир сидел в роте в своем кабинете потухший и обмякший. Такого неповиновения он в своей жизни еще не встречал. Когда ему доложили, он приказал дать писателю чистую бумагу, запереть в бытовке, и выставить дежурную службу. Старшина роты получил инструкцию:
–В гальюн не выпускать, на обед не водить пока все подробно не напишет: где шлялся, с кем, ну, в общем, все, – и приоткрыв дверь добавил пророческую фразу, – пиши писатель.
 И «писатель» написал… На шести страницах мелким подчерком. Выглядело это примерно так:
« Встал я утром, позавтракал на камбузе, вспомнил о грозящем мне заточении за свой талант и стало мне грустно и тоскливо. Я посмотрел на ласковое майское солнышко, перелез через забор и пошел бродить по прекрасным набережным города на Неве….» И в таком духе на пяти страницах. Шестая начиналась так: « В этот же день я узнал, что наш начальник училища, боевой адмирал, который…(далее перечисляются все мыслимые и немыслимые заслуги адмирала) является моим родным отцом…»
Командир, прочитавши это творение, естественно, чуть не тронулся рассудком. Две извилины, что еще оставались в его лысой башке, распрямились в две параллельные прямые и он по ним, как по рельсам, ринулся в кабинет начальника факультета.
–Ты с ним говорил, – спросил начфак, прочитав «творение».
–Нет еще, я сразу к Вам? Сами понимаете…
–«Понимаете», – передразнил начфак. – И как теперь будем выгребать из этой навозной кучи? А? Я тебя спрашиваю. Свой личный состав надо изучать и знать, может быть даже лучше, чем свою собственную жену.
–Так товарищ капитан 1 ранга, я…
–Молчи, дурень старый, и веди сюда этого …
Пока ротный бегал за «писателем», начфак вызвал к себе своих замов и дал прочитать его творение. В дверь постучали и доложили: «Товарищ капитан 1 ранга, курсант … по Вашему приказанию прибыл!»
– Проходите и садитесь, – дальше минута молчания. Видимо изучали внешнее сходство. Когда явных признаков не обнаружили, первым открыл рот замполит. Тонко уловив настроение присутствующих ( а иначе за что жалование получает ), он задал тот единственный точно сформулированный вопрос, который давно уже покусывал всех за одно место. Всех, кроме «писателя».
–А скажите нам пожалуйста, товарищ …, – сделал лилейную рожу замполит, – откуда Вы узнали про своего … гм …отца. Ведь в Ваших документах значится совсем другой человек?
–Ну-у, товарищ капитан 1 ранга, – затянул «писатель», – я не могу говорить публично о тайнах нашей семьи, тем более когда речь идет о личной жизни близких мне людей.
«Писатель» нанес удар ниже ватерлинии. Челюсти медленно поползли вниз. Зам по учебной части еще хотел что-то спросить, но начальник факультета посмотрел на него на столько выразительно, что желание задавать вопросы у того сузилось до размеров висячей бородавки. «Писателя» отпустили, начфака перекрестили, и он пошел докладывать адмиралу.
Адмирал принялся читать объяснительную. После первой страницы он буркнул:
– Бред какой-то! – но читать не бросил. Вторая и третья были прочитаны без комментариев.
– Не плохо излагает, стервец, – произнес адмирал в середине пятой страницы.
– Читай–читай, Казанова, – подумал начфак, – как ты на последней зачирикаешь, интересно, в стихах или в прозе?
Три волоска на адмиральской голове, последние свидетели шальной молодости, предательски зашевелились. Он понял все!
– Петр Николаевич, – взвизгнул адмирал, – кого мы учим в нашем училище, откуда берутся такие уроды?
–Так известно откуда, товарищ адмирал.
–Но-но, вы тоже… это… не забывайтесь. Развели тут понимаешь…Вы с ним говорили?
–Так точно.
–И что?
–По моему бесполезно.
–А знаете что, – вдруг неожиданно осенило адмирала, – а давайте его мать вызовем. Приедет мать, понимаешь, и мы разберемся. Дайте телеграмму немедленно! А это оставьте пока у меня.
–Есть, – ответил начфак и вышел.
Через несколько дней приехала мать нашего «писателя». Ее встретили и сразу же проводили к начальнику училища. Испуганная женщина все время спрашивала:
–Что случилось? Почему меня так срочно вызвали? Что он натворил.
В адмиральском кабинете присутствовали все кому положено: командование училища, политотдел, командование факультета.
– Да ничего особенного он не натворил, – успокаивает адмирал. – Был три дня в самовольной отлучке, а когда явился, написал нам вот такую объяснительную. Вы почитайте…
Когда бедная женщина прочитала то, ради чего ее вызвали, она бросила быстрый, сомневающийся взгляд на адмирала и резко спросила:
– Где он?
– Здесь, – говорит адмирал, – пригласить?
«Писатель» вошел, доложил и застыл возле двери.
– Ах ты мерзавец, – запричитала мамаша, – ты что ж это мать позоришь при таких людях! И от куда ж ты взял это?
У адмирала был вид как будто он выиграл морское сражение. На наглой морде «писателя» не дрогнул ни один мускул. Он набрал воздух в легкие, надул щеки и …
– Ха, так да? Уже сговорились? Подождите же, я вас выведу на чистую воду!
И поползли по училищу слухи. Кто верит, кто не верит, а самая прогрессивная часть, теперь их называют либералами, и вовсе решила: «Ну и что? Подумаешь? Адмирал, в конце концов, не родился адмиралом, а рос, как положено, от молодого лейтенанта. А по молодости чего не бывает?»
Сессию «писатель» не сдавал. Его постоянно куда-то вызывали, приглашали, таскали, а его родная рота, сдав последний экзамен, укатила в отпуск. После отпуска наступило время корабельной практики, на которой наш «талантливый» тоже не просматривался. Когда начался новый осенний семестр, на многочисленные вопросы курсантов «куда делся?», начальник факультета вынужден был перед строем объявить:
– Направлен для дальнейшего прохождения службы на флот, – но как-то не уверенно. На какой именно флот – тоже уточнить не удалось. Это заинтриговало.
 
Для непосвященных следует сказать, что училище им. М. В. Фрунзе издавна является кузницей командирских кадров, и, что чаще всего, именно его выпускники занимают самые высокие должности в иерархии Военно-морского флота. Курсанты роты напрягли своих родителей, дедушек и бабушек, родственников и знакомых, что бы найти ответ на тот самый простой вопрос: «Куда делся?» На уши были поставлены кадровики четырех флотов и двух флотилий, но «писателя» так и не обнаружили.
И вот, спустя почти год, один из курсантов, женившись на студентке одного из Питерских вузов, с молодой женой отправился в отпуск в город Запорожье к горячо любимой теще. И там, гуляя по городу, совершенно случайно встретил «писателя».
– Корешуля, ты куда делся? Мы перевернули весь военно-морской флот…
– Какой флот? Ты чего? Меня адмирал перевел в Запорожский политех. Пишу…Комсорг факультета…Хочешь с женой познакомлю?
– ?????
– Пошли… Ну как вы там?