Лето на колесиках в количестве восьми

Я познакомился с ней в винном магазине.
Хотя, если честно, не познакомился, а лишь впервые увидел. Да и магазин был обычный. Это раньше возле него соображали на троих и, превозмогая душевные и физические муки, дожидались заветных одиннадцати часов. Потом его закрыли, потом сделали овощным, опять закрыли... Магазин перетерпел это все, чтобы в один прекрасный день очнуться в другой стране, с другим экономическим строем и масштабом цен. Теперь в нем торговали не только заветными жидкостями, но и многим другим, начиная женскими прокладками и кончая автомобильной резиной. Но в душах местных обывателей он навсегда остался винным и, посылая чад за хлебом, они привычно напутствовали их: «Иди дворами... Мимо винного не ходи!».
Вот в этом-то магазине с непонятным статусом я ее впервые и увидел.
День был замечательный - такой, какими бывают лишь дни в начале лета, уверенные в своем праве на несвоевременный дождь и прочую непогоду, знающие, что предстоящее время года все спишет. «Погода шепчет - займи и выпей!» - говорил про такие дни неизвестный народный гений. Что толку спорить с гениями? Они величественны даже в своих ошибках...
Поэтому с утра, кое-как приведя себя в порядок, я вышел на улицу. В отличие от зимы, летом дорога - удовольствие, а не повинность. И, как всякое удовольствие, она очень быстро закончилась. Я пробежался по ступенькам и поднялся в торговый зал, еще несколько лет назад напоминавший одновременно дешевый бардак и застенки гестапо - с яркими лампами, бессильными, тем не менее, разогнать создаваемый табачным дымом и темными стенами мрак, а теперь сверкающий чистотой и светом. Вдоль одной из стен многоцветно выстроились разнокалиберные бутылки, подпираемые снизу матово поблескивающими пирамидами банок. Не трехлитровых, разумеется. Туда я и направился быстрым, как мне показалось, шагом. Но, как я ни спешил, меня обогнала высокая девушка, поражавшая скоростью и плавностью своих движений. Присмотревшись, я понял, что она не такая уж и высокая, и что она не идет, а едет - едет на роликах. У меня заныло в груди. Стало грустно. Дело в том, что с представителями племени Людей На Колесиках у меня к тому времени сложились странные односторонние отношения. Я смотрел им, не обращающим на меня ни малейшего внимания, вслед и думал: «Вот я и стал стареньким». Печальные, согласитесь, мысли.
Девушка крутнулась у прилавка, овладела какой-то цветастой банкой и также быстро и легко проплыла мимо меня обратно. На лестнице притормозила, осторожно перебирая колесиками ступеньки, а на улице распрямилась и понеслась прочь, двигая удивительно стройными и длинными даже с поправкой на ролики ногами. Ноги были голые, в шортах сверху и пластиковых красных ботинках снизу. Помимо этого, на ней была голубая футболка, черные перчатки и что-то кислотно-зеленое на голове. Я, вообще-то, не должен был этого видеть из магазина, но видел, потому что, не помня себя, кинулся за ней вслед. И не догнал, конечно...
После этого случая жизнь моя, и без того невеселая, превратилась в сущий тоскливый ад. Я еще несколько раз видел эту девушку в нашем районе - каждый раз на роликах - и даже хотел снова кинуться догонять. Но каждый раз оставался на месте, глядя на нее с тоской. «Мы слишком разные» - оправдывал я свое малодушие.
Сказать это было просто. Можно было оправдать себя раз, два, задуматься на третий с тем, чтобы все это до смерти надоело на четвертом. Портвейна, купленного в тот раз в магазине, хватило на пару вечеров, после чего гасить тоску стало нечем. Можно было, конечно, купить пива, но к пиву не было закуски. Телефон не звонил. Телевизор при включении выдавал новости одна другой муторнее. Радио не работало. Видео еще работало, но все любимые кассеты куда-то подевались. Короче, приближался конец света в одной, отдельно взятой квартире. Уже виделись на горизонте четверо всадников. Вместо подков у лошадей были ролики, на них они скользили над грешной землей...
В подобных глюках прошел день, другой, начался третий. Я поймал себя на том, что, зайдя на рынок, не направился, по обыкновению, на поиски «Очаковского светлого», а стоял и разглядывал образцы коньков, выставленных в одной из палаток. На вопрос продавца «Чем интересуетесь?» я ничего не ответил и трусливо убежал. Вечером того же дня я слушал по телефону наставления старого приятеля, недавно, то ли от большой любви, то ли совсем наоборот, одарившего жену роликами. «Пластиковые колеса не бери... - вещал голос из трубки. - Стучат сильно. Подшипники проверь, чтоб не болтались». На вопрос, трудно ли научиться кататься, он ответил, что научиться, по его мнению, невозможно.
Обрадованный таким заявлением я отправился, по его же совету, не на рынок, а в ближайший спортивный магазин, чтобы купить приглянувшуюся обувь для езды. Обувь мне понравилась: черная, с прозрачными колесами, с надписями: белыми на черном, красными - на прозрачном. Я примерил ролики и на сыром кафельном полу магазина впервые встал, обозревая жизнь с новой - в самом прямом смысле - высоты. Открывшиеся горизонты манили свободой и ветром в лицо и в то же время пугали, потому что ноги разъезжались.
Первую пробу сил решено было провести дома. Чтобы не пугать домашних, я заперся в комнате и сделал в обновке несколько шагов. Не получилось. То есть, шагать-то я шагал, но почему-то оставался на месте. Раздосадованный, я сделал шаг пошире и оказался на полу. Поднялся, поздравил себя с почином и продолжил эксперименты. Через несколько минут были готовы первые выводы. Самый первый означал, что на защиту можно не тратиться. Продаются-то наколенники и налокотники, но ни на колени, ни на локти я не падал. Падал на задницу, а для нее защиты почему-то предусмотрено не было. Я подумал: а что, если сделать такую защиту самому? Прикинул, как она могла бы выглядеть, и упал снова. Это был второй вывод: не отвлекайся!
Приобретаемый опыт и неожиданные выводы так меня увлекли, что я почти забыл о девушке, ставшей причиной моего внезапного помешательства. Потом вспомнил и опять упал.
На следующий день мне стало тесно в стенах квартиры и я решил выйти на оперативный простор. Взял ролики, рюкзачок, старые перчатки с обрезанными пальцами и двинулся в парк неподалеку. Переобулся на каком-то бревне, встал, предвкушая радость...
И сразу же поехал. Причем поехал как-то странно: не прилагая никаких усилий. Ролики, видимо, решили знакомиться с миром без моей помощи и в первую очередь направились к кустам, склонившимся над дорожкой. Я, естественно, с ними, изо всех сил пытаясь сохранить равновесие. Доехав до кустов, они остановились и поволокли мои ноги в обратном направлении, оставив все остальное в панике цепляться за ветки. Ветки были тонкие и гибкие, поэтому я цеплялся за них, как Тарзан на колесах, выискивая более надежную опору. Но, в отличие от Тарзана, я делал это безмолвно. И то слава Богу.
Наконец, опора нашлась, мне удалось подтянуть ноги с предательскими роликами и выпрямиться. Предстояло решить, что делать дальше: облачить ноги в кроссовки, вернуться домой, забросить ролики на шкаф и никогда о них больше не вспоминать, или же продолжать это странное занятие. Посетители парка смотрели на меня с интересом. «Рожденный ползать летать не может! Не может!! Ура!!!» - читалось на их радостных лицах. Меня это разозлило и я решил не останавливаться.
Следующую четверть часа я ковылял куда-то, стуча колесами, как поезд, сетуя на качество асфальта и время от времени принимая горизонтальное положение. Перчатки и куртка покрылись дорожной пылью. Болела правая сторона ниже спины - на это место я падал почему-то особенно часто. Копилка наблюдений и выводов пополнялась с пугающей быстротой. Оказалось, что бедой в России являются не только дороги, но и тротуары. Даже двойной бедой, потому что вторая беда - дураки - предпочитают концентрироваться именно на них. И знакомство с прохожими на ощупь или при столкновении плохо влияет на психику последних. Много собак. А собака - это очень часто еще и хозяин. А в самых ужасных случаях - поводок между ними. А это очень плохо, когда уже научился разгоняться, но еще не умеешь тормозить. А по внешнему виду машины нельзя определить, что она будет делать в следующее мгновение...
Домой я возвращался, украшенный, как после хорошей драки, множеством синяков. Душа была переполнена впечатлениями, надеждами и сомнениями. Чтобы не оставлять места последним, я клятвенно пообещал сам себе, что на следующий день повторю выход.
И повторил. Еще через день повторил снова. Так прошла неделя. К концу ее все катающиеся разделились для меня на две группы: одной я завидовал, на другую смотрел с превосходством. Ничего удивительного: каждый человек, на роликах он или нет, всегда немножко жлоб. Нельзя сказать, что вторая группа была велика, но она имелась, и это давало мне повод надеяться на то, что когда-нибудь и я стану носиться так же хорошо, как и те, кому сейчас завидовал. Но дни шли за днями, я, как молодой летчик, считал часы «налета» и ждал перехода количественных изменений в качественные. А пока гордиться было нечем. Разгонялся я с трудом, ролики скрипели и тяжело реагировали на каждую неровность асфальта. Разогнавшись, не мог затормозить, повороты не получались. Падения на уже имеющиеся синяки доставляли мало удовольствия.
И, вдобавок ко всему, опять появилась Она! Я в этот момент как раз пытался заставить вертлявую обувь поворачивать так, как я хочу, а не так, чтобы рассмешить максимальное число окружающих и меньше всего думал о ней. Вообще, после приобретения роликов я редко вспоминал ее. Средство, как это часто бывает, заслонило цель.
Она проскользнула рядом, как прежде, не обратив на меня ни малейшего внимания, за что я был ей несказанно благодарен, потому что, если бы она хоть взглядом, хоть легким жестом указала на мое неумение, то я, наверное, умер бы на месте от стыда и отчаяния. Но она спокойно пронеслась мимо, и через пару мгновений была уже на другом конце аллеи. Догонять ее не было смысла...
Я подумал, как жестоко ошибался, когда считал, что ролики помогут мне приблизится к ней, наведут хотя бы зыбкий мостик над пропастью между нами. Теперь же казалось - ролики не убирали различие, а, напротив, подчеркивали его. Прежняя тоска холодной струйкой лилась куда-то внутрь, заставляя сердце, желудок и прочие важные органы ежиться в мрачной неуютности. Не знаю, сколько времени я простоял, глядя на поворот, за которым она скрылась. Из забвения меня вывели тихие голоса за спиной, похоже, что детские:
... - Вот это ролики! Класс!
- У Сеньки такие же...
- Не, не такие. У Сеньки хуже. А Славке брат из Польши...
Я оглянулся. Рядом стояли мальчик с девочкой, оба лет десяти, и разглядывали мои колеса. Чувствовалось, что на данный момент такие же являлись предметом их самых страстных мечтаний. Удивительная все-таки пора - детство! Какая малость требовалась тогда, чтобы сделаться невероятно счастливым и столь же безмерно несчастным... Я вздохнул и, пытаясь держаться уверенно, поехал домой. Дома не было наивных и добрых даже в своей зависти детишек, не было и девушки с длинными ногами. Из положительных моментов там были только пиво в холодильнике и компакт с новой игрой, что я купил намедни...
Тем временем лето набирало силу. Моя решимость катиться на этих роликах куда придется тоже не ослабевала и я упорно продолжал выходить из дома с рюкзаком за плечами, переобувался на лавочке в парке и ехал, ехал, ехал... Кончился июнь, за который я получил синяков и ушибов больше, чем за всю золотую пору детства, промчался, как на роликах, июль - макушка лета, наступил август. Неизвестно почему, но я люблю этот месяц. Лучшее время года в нем не такое наивное, как в июне, и не агрессивно-знойное по-июльски, а тонкое, с дымчатым привкусом осени. Август - это мудрость лета.
Несколько раз появлялась в поле моего зрения и исчезала незнакомка, из-за которой я втравился в эту авантюру. И всякий раз, глядя на нее, я исходил тоской и завистью. Ноги подкашивались и ехали сами собой, куда - не помню. Ни о каком катании после этих встреч я уже и думать не мог и отправлялся куда глаза глядят, на ногах, а не на колесах, кляня себя за неудачливость. Короче говоря, жизнь шла своим чередом.
Однажды я решил попытать счастья на больших скоростях. Пыхтя, взобрался на вершину аллеи и помчался оттуда, подгоняемый силой тяготения. Разгон шел хорошо, даже слишком хорошо, и через несколько секунд я понял, что ситуация выходит из-под контроля: ни тормозить, ни поворачивать на такой скорости я не умел. Оставалось одно: катиться дальше, в надежде доехать до конца уклона на ногах, а не том, из чего они растут. Сбыться надежде было не суждено. Скорость взяла свое, меня повело куда-то в сторону, а потом, как в присказке, приподняло да шмякнуло. И шмякнуло, надо сказать, не хило, потому что потом опять приподняло и опять шмякнуло. Организм запротестовал. Я отключился.
Валялся я, надо думать, недолго, потому что, очнувшись, никакого беспокойства вокруг своего тела не обнаружил. Никто не носился с криками «Убили! Зарезали!», не выли сирены «скорой помощи» и страховые агенты не торопилась искать наследников моих долгов. Лишь какая-то мамаша неподалеку, показывая на меня, что-то выговаривала своему карапету. Наверное, что-то вроде «Учись, а то вырастешь, таким же станешь!». Карапет высовывал язык и смотрел на меня с восхищением.
Я подвигал руками и ногами. Болело, но не сильно, колено, саднили ладони и левая сторона сзади. Гудело в голове. «Кажется, жив» - подумал я, не спеша подниматься. Не хотелось снова оказаться в состоянии неустойчивого равновесия. Ведь, лежа на спине, не упадешь, и я решил немного полежать. Ролики - это, конечно, свобода, но, как всегда для обывателя, свобода оборачивалась лишней суетой. Захотелось умиротворения и я предавался ему, лежа на асфальте и уставившись в небо. Небо было все еще летним, то есть скорее белесым, чем ярко-голубым, каким оно бывает в ясные дни осени. Было что-то вечное в этом занятии: земля, и я на ней лежу, небо, и я на него смотрю. Единство и борьба противоположностей, и я посредине. Хотелось летать, но я даже кататься толком не умел...
- Что с вами? - раздался голос сверху, и на фоне неба возник чей-то темный силуэт. Голос был женский, и в нем слышалась тревога.
- Хорошо... - сказал я.
- Что?! - тревога в голосе явно усилилась.
- Не, ничего, - я приподнялся и сел. - Все в порядке.
Посидев немного, я решил посмотреть на ту, кто со мной говорил. Я медленно поднимал голову, и взгляд мой скользил по ярко-красным роликам на ногах («Где-то видел!» - подумалось мне), голым коленкам, покрытым ссадинами, джинсовым шортам, натянутой на груди голубой футболке и, наконец, доскользил до ее лица...
Первой моей мыслью было то, что шмякнуло меня, видимо, все-таки очень сильно, теперь я умер, и за мной прилетел, точнее приехал, ангел на роликах. Второй - банальное «Нет, не может быть!».
Однако, было. Я потряс головой, гудение в ней усилилось, но девушка передо мной не исчезла. И это была Она, та, из-за которой я приобрел эти дурацкие ролики, учился и мучился, истерзал тело и душу. И она, моя Незнакомка, стояла сейчас рядом, а я сидел на грязном асфальте, крутил головой и выглядел, наверное, как последний идиот, раз она опять спросила:
- Что с вами?
Я вскочил, но голова закружилась и, чтобы не упасть, мне пришлось опереться на ее руку. Кожа была гладкой и прохладной. Я отдернул руку, кое-как восстановил равновесие и не нашел ничего лучше, как сказать:
- Здорово я навернулся!
Как будто тут было чем хвастаться. Но о чем говорить дальше, я, хоть убей, не знал. Но что-то сказала она, и я что-то ответил, и потом мы катались вместе, и перешли на «ты», и на мой вопрос «Как тебя зовут?» она ответила: «Наташа». И я был счастлив. И весь вечер перебирал ее имя по слогам, наслаждаясь каждым звуком. Только потом мне пришло в голову, что я не проводил ее домой.
На следующий день я вышел из дома, преисполненный надежд и мечтаний. Все еще было тепло, и светило солнце, и рюкзак с роликами толкал меня в спину, подгоняя навстречу счастью. Оно казалось таким близким...
В тот день я увидел ее. Она катилась по аллее рука об руку с молодым человеком, которому я уступал, конечно же, по всем статьям. Он был выше, крепче, моложе и здоровее. Он не падал на спусках и поворотах. Он весело смеялся, вторя ее смеху. Она заметила меня и, не прекращая смеяться, вежливо кивнула головой...
Вы видели когда-нибудь, как умирает мечта? Эта скончалась прямо на моих глазах. Я, тем не менее, удержался на роликах, доехал даже до конца аллеи, развернулся, присел на ближайшую лавочку и принялся стаскивать ставшую ненавистной модную обувку. Солнце то появлялось, то скрывалось за быстро летящими тучками. Я почувствовал вдруг, как похолодало...

Видимо, лето кончается тогда, когда, глядя на низкое серое небо, начинаешь говорить: «Нет... Тепло еще будет!».
Конечно, будет.
Следующим летом.