Воспоминания

I

На станции было тихо. Слабое освещение, льющееся из тусклых светильников, желтеющие потолки с темными прожилками трещин, грязно-коричневые полы и местами отсыревшие, стены с причудливой мозаикой, – все внушало какое-то загробное чувство, будто это не станция метро, а гробница фараона. Эта картина на некоторое время охладила, отвлекла Петра. Подземный мир метро – прохладный и сейчас безлюдный, – поглотил разгоряченное пыльным городом тело и раздробленную невезением душу.
Он сел на одну из лавочек в самом конце платформы и стал смотреть в черную пасть тоннеля.
Руки безвольно валялись на коленях, рубашка с коротким рукавом была расстегнута. На худом лице, огромные, провалившиеся в темноту надбровных дуг, блестели глаза. Ничто не выдавало в нем переживаемого им чувства, лишь, может быть слишком плотно сжатые губы.
В тоннеле появился свет, а через несколько секунд из него вырвался поезд. «Свет в конце тоннеля может оказаться и встречным поездом, » – подумалось в голове Петра.
Вся дорога до дома пролетела как в тумане; этот путь был настолько выучен, что его он мог пройти даже спящим. Без каких либо чувств и лишь с одной, армейским сапогом давящей, мыслью, он прошел в свою комнату и рухнул на постель: «Теперь в армию!.. Бестолковый черт… Глупо, как глупо…» Здесь, в его пустой квартире, он вновь ощутил всю тяжесть свалившихся на него предательств, неверия и жестокости. Петр ненавидел в этот миг всех тех, кто окружил его никчемными табу, запретами, обязанностями: государство, общество, друзей, даже свою девушку. Он ненавидел их полным сердцем, за то, что они заставляли играть чужую ему роль; они всегда ждали от него того, чего он никогда не мог им дать; они всегда видели его таким, каким он никогда не мог быть и стать. Регламент! Регламент! Регламент! Сколько раз он еще вспомнит это слово и произнесет. Но сейчас лишь начало всего этого спектакля, хотя ему кажется, что уже конец.