Всё нормально, малыш!
Потом я долго не мог заснуть. Возбуждённый мозг упорно отказывался от отдыха. Перед глазами, как неоновая рекламная надпись, то и дело вспыхивали резкие очертания цифр и графиков. Плотно сомкнутые веки не были помехой этим, в конечном итоге, странным видениям, которые проникали сквозь частокол ресниц и терзали сетчатку.
А позже появилось ощущение полёта.
...земля оказалась совсем рядом, можно было различить каждый камешек, каждую травинку...
Гррахшшш!.. Сквозь сон я услыхал грохот, но не проснулся. Просто что-то ахнуло – зычно, внушительно, – и снова стало пусто и легко. Но потом я понял, что рядом кто-то сидит на краешке кровати. Это была Ирина.
-Ты что? – Я не открыл глаза.
-Посижу немного.
-Что случилось?
-Страшно.
-Ничего, ничего...
Просыпаться не хотелось. Хватило сил только на одну фразу:
-Что-то прогремело...
-Я слышала.
-Не бойся. Это кошка... наверно, ведро уронила...
Каждое слово давалось с большим трудом.
...поле напилось дождевой воды, почва превратилась в грязную жижу, ноги вязли в ней, и к сапогам липли комки земли...
-Кошки в доме нет, – сказала Ирина.
Просыпаться по-прежнему не хотелось, но мелькнула мысль, что в соседней комнате спит трёхлетний сын – совсем один, в темноте, ещё хранящей память о недавнем грохоте.
-Я пойду, – тяжело вздохнув, сказала жена и ушла к сыну.
...«вспышка слева!» – крикнул старший лейтенант, и мы, зажмурившись, повалились в грязь – головой в противоположную вспышке сторону...
Я был в том состоянии, когда уже не понять, спишь ты или нет. Осенняя тишина сдала свои позиции. На улице шумел ветер. Где-то (кажется, на чердаке) хлопала дверь.
И в этот миг я услыхал детский смех – откуда-то снизу, из-под пола. Мне показалось, что это сын. Я быстро открыл глаза и поднял голову.
Людских голосов слышно не было. За окном раскачивался одинокий фонарь. По стенам комнаты бродили причудливые тени. Сон исчез, и я почувствовал оглушительный, животный ужас, ощутил, как натянулась, напряглась кожа моего тела и вспотели ладони.
Что-то прогремело... Но что?!
Даже сама мысль сделать какое-нибудь движение казалась чудовищной. Я попытался вспомнить, смеялся ли кто-нибудь на самом деле или мне только послышалось. Должно быть, послышалось, но... я ведь, кажется, уже не спал. Я не спал, и кто-то засмеялся.
Нужно было встать, включить свет, но было страшно. Я понял, что надо во что бы то ни стало успокоиться. «Глупости! Вокруг тихо, только ветер плачет в трубе. Нужно уснуть. Ничего ужасного случиться не может». Мне захотелось закрыться этой мыслью, как щитом, но я снова подумал о сыне, о том, что надо подойти к нему.
В последнее время я удивлялся самому себе. Я внимательно вглядывался в зеркало и любовался собой, словно Нарцисс. Там, в зеркале, был не я – кто-то другой. Поразительно: неужели и мой отец так же любил меня и любит, как я своего сына? Кажется, прежде я не замечал любви моего отца ко мне – может быть, потому, что многое в своей жизни воспринимал как должное... Я мысленно возвращался к прошлому и там, в минувшем, почти уже забытом, находил всё больше доказательств, свидетельствующих о том, что отец испытывал по отношению ко мне то же самое, что ныне испытываю и я к своему сыну. Говорят, внуков любят больше, чем детей. Если это правда, то такая любовь и вовсе невыносима, наверное...
Встань! В твоём доме что-то гремит, колышутся зловещие тени, на улице воет ветер и швыряет дождевые капли в оконные стёкла... людям тревожно от взрывов и болезней... почти каждую ночь тебе снится армия, война... В соседней комнате спит сынишка, ему, может быть, нужна помощь отца, а ты, парализованный нелепым страхом, лежишь в постели и боишься пошевелиться! Встань! Встань!
Сбросив одеяло на пол, я быстро поднялся и включил свет. Потом прошёл на кухню – и всё понял.
Куски штукатурки лежали на полу, на плите, в ведре с питьевой водой. Старый дом нуждался в ремонте. Вероятно, прохудилась крыша. Ещё вчера мокрого пятна на потолке не было, хотя тоже лил дождь. Отяжелевшая, набухшая от воды штукатурка обвалилась, обнажив дранку.
Я позвал Ирину.
-Ничего, – сказала она. – Завтра уберём.
-Придётся срочно латать крышу, – чуть виновато произнёс я.
Мы подошли к сыну и включили ночник. Ребёнок спокойно спал. Он ничего не слышал.
«Ну и слава богу, – подумал я облегчённо. – Всё нормально, малыш. Всё нормально...»
Свидетельство о публикации №202113000023