Не говори - Спасибо, что ты есть...

Не говори: "Спасибо, что ты есть"...

Здравствуй!
Ты обещала мне написать в понедельник...
Уже минуло несколько, но ты так и не написала.
Что ж, наверно всё когда-то кончается.
Иногда кончается даже не начавшись.
Знаешь, когда я писал тебе, что хочу в тебе разочароваться, что проживу и без тебя – я лукавил. Конечно же я без тебя проживу, но я так надеялся, что это останется только на словах.
Но всё когда-то кончается.
Просто, наверное, я тебе больше не нужен.
Ничего страшного.
Достаточно, если я тебе помог хоть чем-то.
Хоть чем-то облегчил, хоть в чём-то помог разобраться...
Если нет, то всё зря, тогда и жалеть не о чём.
Дороги пересеклись и снова разошлись.
В любом случае – жизнь, с тех пор, как я познакомился с тобой, изменилась.
И мир окрашен ярче.

Об одном жалею, что так и не пришлось прочесть тебе моё самое любимое стихотворение.
Я вообще не помню, когда ещё читал его вслух.
С этим стихотворением я прожил большую часть своей жизни и хочу, чтоб и ты его прочла.

***

Девочка на велосипеде.

Что есть и что останется – не знаю

Как тень мелькает за её спиной
Стремительной, как вспыхивает солнце
На втулке колеса! Она легка,
Как бабочка, и на лету трепещет
Крахмальный фартук белый –догони! –
И колея в черёмушник ныряет,
И воздух, воздух хлещет и пьянит,
А я припал к рулю, верчу педали,
Я догоню её! Но нет, едва ли...

Как ненасытна жизнь в пятнадцать лет!
Записки в книге, зуд велосипедный –
И целый день томишься и во сне
Куда-то сломя голову несёшься
Она на раме, ты в седле – и прядь
Отбившаяся горячит и дразнит,
А повернётся – губы и глаза,
Глаза и губы – и колючий шелест
Желанья полный – рама и седло –
И пустота!.. О разрешенье плоти –
Так выбивает пробку к потолку
И раздраженно пузырится пена!

А мы, душа, другие знали сны,
Но так давно всё было, что едва ли
И было с нами... Юность пронеслась,
И пролетели врозь велосипеды
Лишь имена  Simson и Diamant
Ещё тоской черёмуховой веют,
Послевоенной, злой... И хорошо!
Всё хорошо, что прожито, как спето
На выдохе одном! Но чтоб теперь,
Теперь столкнуться на перроне: ты ли? –
И как очнуться: круглое лицо,
Прямая, полногрудая фигура,
Затянутая тонким ремешком,
Как дачный саквояж, и зонт японский –
Чужое всё! – И только твёрдый взгляд
Как вызов, да ещё сухие губы
Надменные... Зачем, зачем всю жизнь
Я догонял тебя? Теперь я знаю,
Что первая любовь обречена,
Но медлю почему-то... Так однажды
Стоял я у киоска Sex-porno,
О принце датском смутно вспоминая,
О поцелуе школьном, о письме:
«Я больше не люблю тебя», - а рядом
Вечерний Копенгаген жил, и негр
Глядел в киноглазок, кто-то шею
Тянул, чтоб оттеснить его, взглянуть,
Увидеть нечто... Как вздрагивает зонт...
Нелепо говорить, молчать нелепо,
И хорошо, что поезд подошёл
- Звони! – и двери стукнулись резиной...

Не может быть, чтоб я тебя любил,
Я всё забыл. Я ничего не помню,
Но отчего же так не по себе,
Как будто в чём виновен? Нет, довольно,
Довольно с нас и собственных забот!
И мне они дороже тех кошмарных
Счастливых снов, какие только раз
Сбываются, когда мы не готовы
Для счастья... А она ещё летит, мелькая,
Не пойманная, лёгкая такая...
А иногда мне хочется шепнуть
Как на духу, почти не слышно: время –
Убийца, а не лекарь...

Олег Чухонцев.

***

Это стихотворение можно читать и перечитывать.
Оно никогда не надоест.

До свидания.
Целую и люблю.
Иди своей дорогой...

Салоники,
1 декабря 2002 г.