Ном. 1- 2 Падение бога

Когда-то мы были для человека богом. Наши изображения покрывали их жилища, а бивни люди принимали за головы змей.  Мамонтов боялись  и убегали так быстро,  словно мы были врагами. Они были лишь маленькими обезьянами с  камнями в руках. Они собирали ягоды, ловили рыбу и робко жались к огню в ожидании утра. У людей не было толстых шкур и острых зубов и природа давила их как москитов. Я мог бы растоптать их всех, но в этом не было никакого смысла. Этим жалким созданиям и так доставалось. Редко один и тот же человек встречался мне дважды в нашей долине. На моем веку сменилось восемь человеческих жизней. Я даже помог однажды одному человеку, когда тот тонул у нашего водопоя. Несчастная обезьяна дико заверещала и бросилась наутек, едва просохнув.
Но они отличались от других животных.  Люди ломали толстые ветки, жилами и лианами привязывали к ним заточенные камни и этими заменяли отсутствие когтей и длинных зубов. Они были невероятно хитры, проворны и всегда сбивались в стаи на охоте. Научившись добывать огонь, они уже никогда не теряли власть над маленьким злым зверьком. У каждого человека был рисунок на теле, как у саблезубого тигра, но люди наносили его сами. И что больше всего поражало меня, так это упорство этих полуобезьян. Племя могло отступить перед лесным пожаром или логовом медведя, но всегда возвращалось на однажды занятое место. И тогда уходить приходилось нам, царям природы.
Мы, мамонты, многое видим и помним. Наше время неспешно и все, что происходит сегодня, можно объяснить вчерашним днем. Люди слабы и лишь страх перед природой толкает их на схватку с неизбежным. Любой зверь гораздо сильнее и потому он всегда знает, когда нужно уйти, чтобы не потерять слишком много. Людям это знание недоступно, они терпят удар за ударом, но они не уходят,  в надежде сохранить хоть что-то из отвоеванной у недружелюбного мира добычи.
Так, их стало слишком много, чтобы мирно уживаться с другими обитателями долины. И однажды люди напали на меня. Я дремал на заснеженном плато, пережевывая пожухлую траву. Тяжелые, неторопливые мысли текли в моем черепе, как полноводная река в летнюю ночь. Я видел, как белые горы холода наступают и окружают полнотравные равнины. Еды стало мало, хищники умирают от голода и глодают кости с требухой, которую раньше бросали стервятниками. Матери пожирают детенышей, пытаясь прокормить хотя бы себя. Все словно погружается в мертвый белый сон и кружится в вихре вьюги, хватаясь когтями за край ледника.
И тут комок горячей боли возник у меня в боку. Люди, как стая волков преградило дорогу, размахивая горящими ветками.  Я знал, что такое огонь, немало видел гроз и лесных пожаров, пожиравших огромные пространства. Люди держали в огонь в руках, грозно рычали и вопили, как бешеные псы, бросали камнями и острыми палками. Одна такая палка попала мне в хобот и снова фонтан боли взорвался внутри. Я в ярости схватил безумца, ранившего меня и отшвырнул его прочь.  Но огненные жала ударили меня и заставили отступить. Опять полетели копья и некоторые пробили мне шкуру.  Холод зимней ночи пробрался в раны. Спасаясь от человеческой стаи, я побежал прочь к кромке плато. Слишком поздно я понял свою ошибку.
Огромная туша со страшным ревом рухнула вниз, на заранее установленные колья. Мамонт протрубил в последний раз  и умирая затих.  Люди издали победный клич такой силы, что на миг стихла вьюга. Грозный бог был повержен и отныне станет пищей для голодных детей. Шаман приблизился к мамонту и вырезал глаз чудовища. Кровавое мутное яблоко исчезло в его пасти и он завыл в экстазе. Племя набросилось на тушу и начался пир. Бог умер, чтобы принести себя в жертву люди, так долго моливших о пище.
На утро мамонт был разделан и освежеван, а бивни шаман велел расколоть, чтобы сделать великие талисманы для удачной охоты. На срезе кости оказался рисунок, ставший знаком племени, победившего бога. Вытянутые ромбы отныне украшали кожу каждого от старика до самого маленького охотника.