Наши

Сидели в четырнадцатом номере. Слушали музыку и пили. На столе, среди окурков, крошек и колбасной кожуры, покоилась немытая голова Бандероса. Никто толком не мог сказать, почему его так назвали. Назвали – и все тут. Еще пять минут назад он гоготал осипшим пьяным голосом, скакал по комнате и разбил две бутылки. А теперь вот спал. У Саши плохо пахли носки. Стасик то и дело отпускал недобрые шутки на этот счет, вызывая дружный хохот то ли двух, то ли пяти девиц с красными глазами. Вообще, Стасик нравился девицам. Особенно здорово было то, что он подворачивал джинсы и ходил в них как в шортах. И еще он не пьянел, хотя и пил вместе со всеми. Настя тоже сидела здесь и не смотрела на Стасика. Она считала, что сверстники все одинаковые и поговорить с ними не о чем. Гриша блевал в туалете. Блевал тяжко и уже безнадежно давно. Днем он уснул на унитазе, упал с него и проломил головой старую трубу. Впрочем, скорее всего, он ее не проламывал, а если уж проламывал, то не головой. Но рассказывали именно так.
Вдруг дверь открылась и кто-то сунулся в проем:
-Пацаны, Димка разбился !
-Чего ?
-Разбился…
-Разбился ?
-Парень какой-то, говорят, разбился !
-Вроде из восемнадцатого, я его в столовке видел !
-Этот, в синей куртке !  Его Дизель за водкой послал !
-Чего там то ?  Чего случилось ?
-Парень разбился, Димка…
Из туалета вышел Гриша. Бледный, измученный и совершенно тоскливый. Одергивая мокрую рубашку, он медленно оглядел комнату и остановил взор на вошедшем. Вдруг заулыбался, распростер грязные руки и повис на нем, надрывно выкрикивая:
-Адлер !  Елки-палки, Адлер !  Адлер, братишка, пошли это…
-Гриш, Димка разбился.
-Чего ?
-Димка разбился, Гриш, Димка…
Гриша очень удивился. Он долго стоял молча, делая глазами странные поступательные движения. Потом вдруг спросил совершенно трезво:
-Как разбился ?
-А вот так !  Поехал на машине бухой и разбился !
Гриша вновь оглядел комнату. Кто-то выключил музыку. Было тихо. Бандерос вздрогнул, чмокнул губами, грязно выругался и опять засопел. Все рванулись к выходу. В коридоре уже суетились. Стучали в двери.
-Парень из двадцать четвертого убился ! 
-Этот, что ли, кто анекдот про голубых рассказывал ?
-Да не, не этот !  Другой, у которого “Москвич”. За водкой поехал и разбился !
-Народ, вставай, Димка разбился !
-Такой, что ли, с длинными волосами ?
-Как разбился-то ?
Кто в чем, выбежали на улицу. Здесь, рядом с домом отдыха, проходило шоссе. За поворотом что-то явно творилось. Сверкали огни, кто-то кричал. Побежали туда.
В кювете, странно изогнувшись, лежала машина. Сложно было представить, что на свете есть сила, способная сделать такое. Рваные куски свежего металла зловеще сверкали в свете фар. Привычные до боли пропорции исказились жутко и нелепо.

Но самое страшное открывалось за паутиной битого стекла. Там было замершее лицо человека. Кошмарную белизну не скрывала ни кровавая каша, застывшая на подбородке, ни огромный, неестественный синяк на виске. Впрочем, синяк на виске разглядеть сложно, особенно в темноте, но все его почему-то разглядели. Было совершенно ясно, что человек мертв.
Настя завизжала и разрыдалась. Кто-то подошел ближе.
-Точно, Димка… Его машина.
-И куртка его.
Подошел Гриша и долго смотрел. Потом развернулся и резко ударил по лицу Стасика. Стасик взвизгнул и широко размахнулся. Его схватили. Гришу тоже держали. Он вырывался и визжал:
-Ты, гнида, ты его послал !  Ты же видел, сколько он выпил !
-Говнюк жирный, я поговорю с тобой – Стасик пихнулся локтями, убедившись, что его крепко держат – поговорю, пустите, слышишь !
Стали ругаться и ругались гадко. Подошел кто-то и сказал:
-Вы же отдыхаете, все !  Мы все тоже отдыхаем !  Вместе отдыхаем, да !  Потом, в институте, разберетесь.
Гришу и Стасика увели. Сверкая огнями, подъехала “Скорая помощь”. Милиция, оказывается, уже была здесь.

Около четырнадцатого номера валялись щепки и облупившиеся куски краски. Дверь была сломана и тихонько прислонена к косяку. Замок вывернут.
Все сидели в номере и взволнованно перешептывались. Стасик озабоченно разливал водку и ставил стаканы на диван. Стол тоже был сломан. Его части лежали в углу.
Потрогав подбитый глаз и поправив разорванный ворот, Стасик оглядел окружающих. Народ притих. Стало слышно, как всхлипывает Гриша. Неизвестно, начал ли он плакать во время драки или уже после.
Стасик заговорил:
-Братишки, друзья !  Девчата… Мы потеряли Диму. Мы потеряли друга, братишки… Такого человека, такого…
Стасик больше ничего не сказал и молча выпил. Всем понравился тост. Выпили молча. Стали обсуждать.
-В поворот не вписался !  Поворот там коварный.
-Была, была девушка… Кстати, сказали ей ?
-Угу, точно была !
-А он разве не с девушкой приехал ?
-А кто же тогда в двадцатом живет ?
Кто-то появился в дверном проеме и спросил:
-Народ, вы сколько бутылок просили ?
-Чего ?
-Не тупи !  Бутылок сколько просил ?
Посмотрели на дверь и увидели там незнакомого молодого человека. Молодой человек явно спешил и нервничал. Он пропал за косяком и вынырнул из-за него с ящиком водки. Сломанная дверь упала и сильно грохнула.
-Дима ?  - Робка спросила Настя.
-Почему Дима ?  Леша !
-Так это ты, что ли, за водкой ездил ?
Заговорил Гриша:
-Погоди, погоди… Так это же ты, вроде, разбился !  Тебя разве не Димой зовут ?
Молодой человек начинал нервничать сильнее, и ему это не нравилось.
-Да я, я… Я за водкой ездил !  А больше никто не ездил !  Чего вы такие ?  Покойного того испугались ?  Слетел чувак, не повезло… Из местных, наверное… Обычная авария !
Повисла жуткая тишина. Все смотрели на парня, и смотрели очень серьезно. Парень  хмыкнул, оглядел присутствующих и смущенно сказал:
-Да расслабьтесь вы !  Того чувака даже не знает никто !  Он вообще к нам никакого отношения не имеет.  Ну вышло так, не повезло парню. Наши-то все на месте !
Стали визжать и орать. Разбудили Бандероса. Он вскочил, схватил бутылку и разбил ее об стенку. Вновь начали пить водку. Налили Леше полный стакан. Потом пошли на дискотеку и долго плясали. В ту же ночь выпили весь ящик. Леша тоже пил и сильно напился. Он почему-то уснул на диванчике в коридоре, и его несколько раз сфотографировали.
Утром сонные, помятые и притихшие, шли на автобусную остановку. Разбитый “Москвич” так и покоился в кювете. Срезанная крыша лежала рядом. На капот кто-то положил цветы. Видимо, это было еще ночью.
Подошел автобус. С криками ринулись в салон и поехали на станцию.

1 декабря. 2002.