Четыре психа и амстердам

«Мечтаю жить и умереть в Амстердаме!» - сказал когда-то Гусь - экзальтированно-загадочный (от слова «гадить») персонаж, ныне житель Германии. И действительно, он приезжал в Амстердам раз в три месяца, жил там один день, умирал после этого целое утро и после ехал домой, везя в кармане что-то очень похожее на зелёный чай.
Но однажды у Гуся почти кончились деньги,  совсем кончилось всё привезённое из Голландии и вдобавок началась сессия. В этот момент и появились МЫ, молодые и зелёные, как чай. У нас не было сессии, у нас совсем не было ничего голландского, но зато была куча денег, стопка кредитных карт, взятая на прокат тачка и ба-альшое желание увидеть узкие улочки, речки-вонючки, заплесневелые каналы и королевский дворец. Не хватало только гида-экскурсовода.

- Всё. Граница. Мы в Голландии!
Услыхав этот зов, с заднего сидения взятого на прокат «Гольфа» поднялись две обалдевших головы, ещё одна оторвала свою щеку от окна. Гусь отчаянно крутил руль, как пилот Формулы-1 на прогревочном круге, улыбался и краснел, будто Моника Левински во время дачи показаний.
А Нидерланды встречали нас сладким запахом лигалайза, чернокожими уборщиками и радиоволной, вещающей на до боли незнакомом языке. Всё это навалилось так внезапно и со всех сторон, что головы начали вертеться в разные стороны, высовываться из окон машины и раздувать прыщавые ноздри. Но давайте уж по порядочку. Так сказать, по мере проникновения в сознание.

ЯЗЫК. Если когда-нибудь вы услышите что-то, что вроде бы и английский, и вроде бы и немецкий, но, может статься, и французский, то можете не сомневаться: это голландский! Да, дамы и господа! Уши вянут и сворачиваются в трубочку, рот растягивается в улыбку, а мозги начинают понимать, как мучались на уроках родного языка  Эразм Роттердамский и Ван Гог. Когда читаешь вывески, первое, что бросается в глаза - огромное количество двойных гласных; вспомните хотя бы Гаагу, кстати, единственный город, в названии которого есть артикль: эдак «Ден Хаак». Но на слух голландский язык поражает именно своей похожестью на английский и немецкий, причём, не понять, чего там больше. Поэтому истерический смех у нас вызвала фраза, написанная на помойке: «Dank u». Можно не быть переводчиком с голландского, чтобы догадаться, что это значит «спасибо».

ЛЮДИ. Не знаю, как насчёт всех Нидерландов, но Амстердам просто проникнут ненавистью к немцам. Всё ею дышит, всё ею живёт. И можно не быть немцем, а просто говорить на немецком, чтобы тебя тоже возненавидели и отвернулись, сказав своё «фи». И не то, чтобы мы были немцами, я бы даже сказала, что ни одной частью своих бренных тел мы не напоминали потомков Гегеля и Вагнера. Но когда один из нас, казах (!) по национальности, подошёл и спросил на немецком, как пройти к пристани, то ему показали в противоположную от пристани сторону и мило улыбнулись. И так три раза, господа. Три раза. На четвёртый раз четвёртый голландец скривил  рожу и просто отвернулся. Но это всё коренные жители.
Гораздо больше в Амстердаме туристов, тянущихся сюда, потому что тут «можно». Итак, среднестатистический амстердамский турист: немец до 25 лет, прибывший объехать местные контркультурные заведения. На машине, которую еле можно впихнуть куда-нибудь.
Отдельная история - это голландские полицаи. Машины их разукрашены в сине-бело-оранжевые цвета и напоминают весёленькие клоунские микроавтобусы. И, если ты ни разу не видел полицейского, сразу рисуются в голове картинки про дядю Стёпу. Кто же ещё может выйти из ТАКОЙ машины?! Но дяди стёпы смотрят куда-то мимо, потому как на вокзале, среди людей, мужик отчаянно, ногами и руками, разбивал таксофон. Минуту, две, три… бил и бил и выковыривал из обломков евроценты. И всем было наплевать.
Ещё один особый контингент - голландская молодёжь. Вальяжная и пресыщенная удовольствиями всех сортов и типов. Молодёжь ходит и трясёт красиво уложенными причёсками, рассекает на великах вдоль каналов, затянутых слоем продуктов жизнедеятельности. Но вечерами! Ах! Вечерами молодёжь становится совсем другой. Она превращается в разноцветную толпу с хаерами и ирокезами и идёт пить пиво в центральные районы города. Но при этом на лице её заметно такое отсутствие интереса ко всему «разрешённому», что кажется, будто этим людям больше нечего хотеть.

ГОРОД. Город вонюч и стар. Каждый город, не только Амстердам. Просто каждый город вонюч и стар по-своему. Но в каждом из них узкие-преузкие дома (в старые времена налоги брали соответственно ширине фасада здания). Под крышами домов расположены специальные устройства, чтобы поднимать мебель через окна, потому что в двери она не пролезает. И засим дома расположены, как Пизанская башня,  под наклоном - чтобы мебель при подъёме не билась об стены. Так что когда смотришь на притёртые друг к другу постройки, кажется, что вот-вот они рухнут вниз.
Амстердам испещрён узенькими канальчиками, вдоль которых проехать реально только на велосипеде. Вот этих самых велосипедов в городе столько, сколько человек, не бывавший тут, не увидит и за всю свою жизнь. Велосипедов даже не сотни, а целые тысячи; стаи и стада велосипедистов друг за другом несутся по амстердамской брусчатке, обгоняя застрявшие в пробках автомобили. Видимо, не всем везёт, потому как в каналах плавают рамы, погнутые колёса и ржавые рули.
Сам город не то, что бы очень грязный, но засилье наркоманов создаёт такое впечатление, что ты находишься на задворках Европы, куда свозятся все отбросы общества. При всём при этом такое впечатление, будто асфальт тут прирос к домам - слился с ними в единую конструкцию. А всё такое маленькое-маленькое, игрушечное и ненастоящее. И посреди этого ездят на своих клоунских машинках, а то и на лошадях,  полицейские.

ЛИГАЛАЙЗ. Ну, что же ещё может притягивать сюда столько народу со всего Шенгена и Бенилюкса? Конечно, лигалайз. А именно: наркотики и проституция. И того и другого в Амстердаме столько, сколько нужно, чтобы ни один турист не обломался.
Запах марихуаны в Амстердаме везде. Непривыкшему человеку он бьёт в нос, будто щенку, только что выползшему на свет из своей коробки. Курить травку можно почти в любом месте, главное, никому не мешать; но продают её в специальных заведениях с общим названием «Coffeeshop». Во многих из них запрещена продажа алкоголя, чтобы обкуренные товарищи, догнавшись бутылочкой пивка, не убили кого-нибудь. Но есть и ещё одна фишка: на самом деле наркотики голландцы могут продавать только голландцам. Правило это, естественно, не соблюдается нигде.
Итак, покупка наркотиков выглядит следующим образом: ты выбираешь подходящее тебе заведение, вваливаешься туда, подходишь к барной стойке, берёшь меню, тыкаешь пальцем в нужное и… В общем, процесс сравним с покупкой сникерса в школьном буфете.
Есть места, где продают не только коноплю, а ещё и псилоцибиновые грибы - галюциногенные. Рассказывают, что однажды в одном из таких заведений было «русское» меню: расстегаи и пирожки с грибами. Но грибы - это для эстетов, которые, впрочем, могут попробовать ещё и экстази, настоящий, а не тот, что продают на московских дискотеках.
Можно найти и заведения вроде интернет-кафешопов, или баров-ресторанов с наркотиками. Напротив одного такого мы увидели граффити, изображающее огромную змею, на весь дом. Эх, как, наверно, она оживает после пары косячков!
Кстати, где бы вы ни находились, если у вас будет такой взгляд, будто вы что-то ищете, ждите, что сейчас к вам подойдёт чернокожий растаман и предложит купить кокаин. К нам, например, подошли семнадцать раз за один вечер.
А по ночам молодые голландцы и неголландцы собираются на площади Дам, вокруг Национального Монумента, похожего на торчащий из брусчатки палец… вообще-то не палец, но про это не будем. И вот, по ночным просторам города, концентрируясь вокруг Монумента, льётся до боли знакомый запах. И дилеры, дилеры, дилеры - десятки чёрных дилеров, предлагающих все мыслимые и немыслимые наркотики.
А для туристов повзрослее в центре расположен квартал красных фонарей. Конечно, это не совсем квартал, а, скорее, сеть улочек и переулков, где в витринах и окнах сидят полуголые проститутки. Фотографировать их нельзя. Но если какая-нибудь понравится, можно подойти, постучаться и войти к ней. Тогда она за твоей спиной задёрнет шторку на витрине и больше ничего с улицы видно не будет. Зато если в руках блеснёт камера, то через секунду можно ощутить на своём плече лапу огромного вышибалы.
Амстердамские проститутки как на подбор страшные, но зато ухоженные. Не то, что посиневшие от тяжёлой жизни тощие тётки, стоящие по обочинам подмосковных дорог. В своих витринах амстердамки пританцовывают под музычку, причёсываются, красятся, в общем, стараются привлечь внимание потенциальных клиентов. А потенциальные клиенты всё бродят и бродят, раскрыв рты. Особенно русские, которым на такого рода развлечения денег просто не хватает. Русские громко и нецензурно выражаются, тычут пальцами. Словом, ведут себя, как обычно.

МЫ. А мы ходим и смотрим. И не можем понять, как город, который днём такой маленький и игрушечный, ночью превращается в огромный наркоманский притон и публичный дом. Как милые, загруженные своими проблемами, голландцы-велосипедисты становятся весёлым и безбашенным народом. Но самое странное - это чувство незаинтересованности тем, что «можно». Когда понимаешь, что за коробок травы тут никто не посадит, наступает какая-то апатия. Мысль о наркотиках вызывает не больше эмоций, чем мысль о кока-коле. Видимо, с этим постоянным ощущением и живут голландцы. Живут-живут, курят-курят, лет до двадцати пяти. А потом перестают. И у них в глазах появляется что-то такое, чего нет в глазах ни у кого другого. Они выползают на заходящее солнышко по вечерам, пьют Хайнекен, читают газетки, ездят на великах… И всё им хорошо и радостно. А мы ходим и смотрим, и удивляемся: как так можно жить?

МаО
Писано в Москве.
11 сентября 2002. Вечер.