Я всё придумала сама

- Как бы мне это вам так рассказать, чтобы вы лучше  поняли?...
Ну, короче, я все придумала сама: и то, что он меня любит, и что мы с ним живем, и что у меня от него ребенок будет. Я ничего такого не имела ввиду, но просто уже не могла остановиться.
  Понимаете, когда женщине за  40, а она всё одна и одна... Ну что тут поделаешь? Я, наверное, тогда просто помешалась. Это сейчас я могу спокойно говорить, даже смеяться над собой, а в то время я как одержимая была.
Марк у нас на заводе работает. На автопогрузчике. А я на складе за компьютером – вношу данные, проверяю, где что на какой полке, и если заказ приходит, то я говоряю с каких полок снять надо, чтобы этот заказ укомплектовать. А этот Марк как раз и  должен коробки  своим автопогрузчиком снимать или наборот – поднимать, чтобы потом все загрузить на трейлер. Он веселый, этот Марк. Женат. Ему что-то после сорока. Помнится, что он при мне кому-то рассказывал, что в Союзе он закончил Политехнический институт факультет обработки металлов. А тут на такую специальность спросу нет. Приехали они, жена его пошла учиться на курсы и квартиры убирать, а он побежал деньги зарабатывать по-белому и по-черному, чтобы только квартиру скорей купить.
Больше я об этом Марке ничего тогда толком не знала. Да и то, что знала, не от него услышала, а от Ривки, что у нас чай-кофе разносит. Она про всех все знает, даже то, что человек о себе и не предполалагает. Наверное, у нее и про меня тысяча рассказов есть. Я не очень проверяла. Я не умею с людьми входить в контакт. Если кто-то ко мне подойдет, что-то спросит, то я отвечу, а на большее мне трудно сподвигнуться. Не могу! Что хотите – делайте, а не могу!
Однажды Ривка пришла незадолго перед праздником Рош Ха-Шана и говорит, что у нее появился приятель. Зовут его Хаим.Фамилия такая простая, не помню, что-то вроде Рамона, Римона... Он сабра. Он, конечно, женат, но относится к ней хорошо, с уважением, К тому же он не жадный. Когда Ривка мне это говорила, меня словно муха какая-то укусила. Обычно послушаю, и все-тут! А в тот раз не знаю что со мной случилось, но только меня прорвало, как плотины во всех европейских странах от разлива Дуная, и я такую чушь про себя начала нести, что до сих пор сама не могу поверить...
Мне, конечно, стыдно это сейчас рассказывать... Я ей сказала, что мы с Марком уже давно любовники!
- Что-то я не замечала, чтобы он за тобой ухаживал,- ехидненько сказала Ривка.
- А мы с ним конспирируем наши отношения, чтобы никто не догадался – отрезала я. Очень уже мне не хотелось оставаться никому не нужной! Так хотелось, чтобы не только Ривка, но и я что-то значила, чтобы меня, а не только Ривку кто-то любил, чтобы я перестала быть пустым местом хотя бы для себя самой!
Ривка не стала дожидаться подробностей, и со свежей новостью побежала дальше по всему складу, во все цеха нашего заводика...
Когда вечерняя подвозка развозила нас по домам, было ясно, как день, что все 30 пассажиров автобуса знают о нашей с Марком связи больше, чем я успела себе вообразить. На меня смотрели и шептались. Я краснела, как вареный рак.
Наутро перед началом работы ко мне пришли девочки-сборщицы («девочки» тоже моего возраста!). То да сё, да погода, да природа, да жара, да детей скоро в школу да в  колледжи, да машканты, да деньги, да мужики-паразиты...
- А это правда, что вы с Марком?..
Ну и как вы думаете, могла ли я сказать, что нет, я не с Марком, я пошутила (я вообще не умею шутить, может поэтому столько и сидела в старых девах)... И меня снова понесло... Оказывается, что я  беременна. Что Марк собирается бросать жену... Я его отговариваю, предлагаю так оставить, чтобы вреда его семье не наделать. И на аборт я уже записалась. К чему, мол осложнения? И так жизнь в Израиле – не молоко с медом. Вот только аборт денег стоит... Но ничего! Справимся...
Я все это говорила так, как я обычно разговариваю – без смешочков и улыбочек. Короче, мой рассказ приняли за чистую монету.
Нет, на самом деле не пойму – зачем я этого наговорила?
Через дня два-три подъезжает ко мне этот самый Марк, останавливает свой погрузчик и смотрит на меня, с та-акой улыбкой, что я тоже не удержалась – улыбнулась.
- Кира, а ты и в самом деле ничего!- он наклонил голову набок, посмотрел на меня таким оценивающим взглядом с головы до ног и медленно обратно.- Да, ничего! Если бы ты стрижку нормальную сделала, вообще была бы красавицей.
Как вы думаете, какого цвета я была от смущения? Правильно – серо-буро-малинового! Сердце билось со скоростью воробьиного – 600 ударов в секунду, а давление было, как на дне морском. Я открыла рот и начала глотать воздух, потому что меня так схватило, что казалось задохнусь и умру. В ушах, между прочим звенело, как при кессонной болезни...
А Марк смотрел на это чудовище (вы же понимаете, что в тот момент я была просто чудовищем) с большим интересом. Но больше он ничего не сказал, потому что я указала ему на распечатку на столе, по которой он заполнял свой погрузчик. Он взял листок и отъехал.
Как я дожила до конца рабочего дня – это известно только господу Б-гу.

Назавтра была пятница. В 8 утра я была в парикмахерской. Владелец салона Серджио, симпатичный молодой человек. Его родители приехали из Аргентины, а он уже родился здесь. Я это знаю, потому что он как-то рассказывал одной клиентке о своей семье.
Так вот Серджио предложил мне сделать «пасим». Я у него раза два перед свадьбами родственников делала прически и осталась очень довольна. К тому же он берет сравнительно недорого.
- У тебя геверет, волос не очень густой, а пасим создадут иллюзию, словно волосы неравномерно выгорели на солнце, и это сделает тебя более молодой и привлекательной.
Я правда, не поняла, как это выгоревшие волосы могут придать такой эффект, но то, что было у меня на голове, давно уже нельзя было назвать прической. Поэтому мастер мог идти на любой эксперимент – хуже уже было некуда.
Через часа полтора после мытья головы, покраски, стрижки, фена передо мной сидела другая женщина... Эту женщину «любил» женатый Марк... Эта женщина была «беременна», потому что была любима... И это была не я.

В воскресенье Ривка пришла ко мне за свежими новостями о наших с Марком приключениях. Прическа моя ей понравилась.
- Как на тебя хорошо этот роман действует, ты даже не представляешь!- говорила она мне.- Ты чудненько выглядишь.А что твой-то говорит?
- Да мы с утра еще не виделись,- выкручивалась я.
И в это время, как назло, подъехал Марк. Я молилась о том, чтобы мне поскорее провалиться сквозь землю...
- Как наша Кира расцвела в последнее время, а?!- с легкой ехидцей сказала Ривка, повернувшись в Марку. Она-то ведь «знала» причину...
- Вот и я гляжу – расцвела! С чего бы это?- Марк улыбался.- Как у нас в садочке у соседа дочка розой расцвела...- пропел Марк приятным баритоном, отъезжая к дальним стеллажам, чтобы снять очередную партию ящиков с товарами.
«Знает или не знает?» Эта мысль крутилась у меня в мозгу, словно слова Гамлета «быть или не быть». Если знает, то издевается. А если не знает, то почему он на меня так странно смотрит?
Сердце кололо, но при этом мысль о том, что Марк посмотрел на меня «особенно», все-таки грела. Как ни крути, а грела.

На работе мы все выглядим одинаково – темно-синие халаты с большими пуговицами и названием предприятия на спине  «ШинТав» - по инициалам наших хозяев. Работа у нас не очень грязная, но и лабораторной чистоты нет. Поэтому одеваемся мы довольно просто – никто сильно не модничает. Какой смысл под халатом фасонить?
И обувь тоже – попроще. На каблуках в Израиле ходить очень тяжело – нога стаптывается от жары. Короче, у нас не Дом моделей. Но только мне почему-то захотелось купить себе чего-нибудь новенького, блузочку, что ли?..
Денег лишних у меня нет. Живу я одна. Снимаю двухкомнатную квартирку. В старом доме, в старом районе. Крошечную. Почти вся моя «минимальная зарплата» на нее и уходит. Но одну-то кофточку, недорогую, может, можно все-таки...

На центральной автобусной станции, на самом нижнем ее этаже, есть рынок одежды. Иногда там можно за 50 шекелей купить очень даже симпатичнуя вещицу.
Правда, после работы я туда попасть никак не могу – они так поздно не работают. А вот в пятницу...
А в пятницу я  и поехала за блузочкой. Пока я шла  между рядами обувных магазинов, любуясь шикарными лодочками с блестками и босоножками на невероятных размеров платформах, меня вдруг как током ударило: сзади мне послышался чей-то  знакомый голос.
Я не ошиблась: сзади меня шел Марк и негромко ругался с женой. Сути их спора разобрать я не могла, потому что поскорее прижалась носом к какой-то витрине, а что там было – убей меня Б-г – не помню! Меня только душил страх, что он увидит меня и со смехом расскажет обо мне своей жене, и все, кто сейчас находятся на автовокзале, будут смеяться над моей идиотской выдумкой... Я ощущала себя Мальчиком-с-пальчик, за которым гонится Великан, Дюймовочкой, которую держит в плену Жаба: я была маленькой, а опасность была большой! Мне так хотелось спрятаться в норку, так хотелось превратиться в таракана...
К счастью, Марк меня не заметил. Но ноги не шли – я с трудом сделала несколько шагов.. Владелец магазина, возле которого я остановилась, обратил внимание на то, что со мной что-то не в порядке, и предложил зайти посидеть у него под кондиционером. Принес воды. Я с благодарностью взяла стакан двумя руками, и пока пила, у меня зубы дрожали. Хорошо, что стакан был не из стекла, а из пластика.
- Геверет, у меня для тебя есть чудесные тапочки, как раз со скидкой, любого цвета,- и не дожидаясь моих «да» или «нет», он открыл передо мной две коробки с довольно милыми домашними тапочками.- Это редкий случай, посмотри у меня есть и мужские тапочки для твоего мужа, которые по модели очень подойдут к твоим.
Продавец меня загипнотизировал, он сам говорил, сам принимал решения, сам с собой торговался, видимо, получая от этого огромное удовольствие, сам определил размер мужских тапочек...
- Такой скидки больше не будет. Сейчас конец сезона, скоро праздник – ты должна купить что-то новое. Так пусть это будут тапочки. Твой муж будет очень доволен. И всего 60 шекелей за две пары!- восторгался сам собой продавец.
Я купила две пары: сиреневые для себя и синие для...
Спросите меня: для кого я купила синие тапочки?..
Я купила синие тапочки. А за кофточкой не пошла. Не могла себе позволить.
...Началась новая рабочая неделя.
- Как дела, Кира?- у меня за спиной раздался голос, который в пятницу привел меня в ужас. Марк подъехал на автопогрузчике так тихо, что я не услышала, и потому вздрогнула от неожиданности.
- Спасибо, хорошо!- ответила я, отводя взгляд.
- А из какого ты города в Союзе?
- Из Уфы.
- Нет, это надо же ж! И где только евреи не живут! А я из Владивостока.- было похоже на то, что Марк хочет вытянуть меня на разговор. И мне бы хотелось с ним поговорить, но разве ж я смогу?
- А что ты делала в Уфе?
- На заводе экономистом работала.
- А я на военном заводе инженерил. А ты не обидишься, если я спрошу, сколько тебе лет?
- 43 с половинкой.
- Ну половинку ты смело можешь отбросить, сказал он, - но я не поняла, хотел ли он посмеяться или сделать мне комплимент. На всякий случай, я улыбнулась. Кривовато, правда.
- А мне 48. Я с женой развожусь. Вот такая вот история.
Я посмотрела ему прямо в глаза с таким ужасом, что он, наверное, и сам испугался. Я-то ведь про его отношения с женой ничего не знала, а просто придумала.
- Ты чего? Ты не переживай за меня так! Не надо! Дети у нас уже большие – у них свои семьи.- Было похоже, что он решил меня успокаивать.- Меня Ривка спросила, правда ли, что у нас  с тобой роман, так я сказал, что правда... Пусть думают...
Марк улыбнулся мне и отъехал так же тихо, как и подъехал.
Я была в шоке.

Когда Ривка принесла «нескафе» с молоком, я сидела возле компьютера в таком состоянии, будто меня опоили каким-нибудь дурацким наркотиком.
- Марк мне сказал, что вы ходили в кино... Что смотрели?- с любопытством спросила меня Ривка, и тут же (на мое счастье!) сама же и ответила: «Откуда же вам знать, что вы смотрели? Небось сидели на последнем ряду и целовались весь сеанс...»
- А что ты с абортом будешь делать?- не останавливалсь Ривка. - Марк ведь разводится из-за тебя! Ты бы уж оставила ребенка, что ли! Правда, после сорока рожать – это проблема...- Ривка профессионально рассматривала мой живот, размышляя о том, выйдет ли из него что-нибудь путное...
Видимо, я в последнее время действительно была похожа на манекен, если люди, которые со мной разговаривают, слушают только себя, а я им нужна для антуража, для видимости диалога.
Надо остановить эту ложь, иначе я не выплыву.
- Ривка,- сказала я,- видишь ли, дело в том, что...мне очень неудобно это говорить...
но все равно придется рано или поздно... Я всё придумала сама... Ну, короче, я все придумала: и то, что он меня любит, и что мы с ним живем, и что у меня от него ребенок будет. Просто мне обидно стало, что у всех кто-то есть, а я почти всю жизнь...
- Кирочка! Я понимаю, что ты не хочешь распространяться, но ведь Марк мне сам сказал, что он тебя любит. Что же вы сговорились небылицы сочинять? Конечно, мой Хаим тоже тот еще жук, соврет – недорого возьмет, сабрам известно что от нас надо... И я тоже не «ангел чистой красоты», тоже могу слегка приукрасить... Так если вы повздорили, так и скажи – повздорили, но зачем же от любви отказываться? Рожай, если хочешь! Не стесняйся! А если этот паразит тебе велит аборт делать – не слушай!
- Ривка, ты меня не поняла...- я отчаянно пыталась исправить свою глупую ложь, но было такое впечатление, будто мой голос очень мало значит.
- Хочешь, я с ним поговорю?- по-дружески, с самыми благими намерениями настаивала Ривка, которая последние пару недель просто жила возле моего рабочего места в погоне за свеженькими новостями. И ведь я их ей постоянно предоставляла... Что уж теперь каяться? Кто поверит?....
На мое счастье на склад заглянул  один из наших хозяев, и Ривка моментально исчезла, со звоном унося поднос со стаканами и булочками «круасон».

В автобус я входила с пудовыми гирями на ногах, с камнем на сердце и соловьями в голове. Гири – от усталости, камень – от моей лжи, а соловьи... Он сказал: «Пусть думают...» Он придумал, что мы с ним ходили в кино. Он сказал Ривке, что любит меня.
Но ведь это всё ложь! Ложь!
Ах, ну и пусть... Мужчина просто пожалел меня. Понял. Я, конечно, ему и на дух не нужна... Но все-таки..
И дома в шкафу под платьями стоит коробка с синими тапочками.
Пусть будет хотя бы иллюзия... Что я – не одна. Что нас – двое. Что кому-то нужна я, а не другая женщина...


- Чем закончилась эта история? Ну чем она могла закончиться? Марк разводился с женой два года. На работе он мне подыгрывал, сочиняя небылицы о наших отношениях. И с ним произошло то же самое, что и со мной – мы просто придумали друг друга. Потому что были одиноки. Ему хотелось тишины, а я не из разговорчивых. Наверное, это единственное мое достоинство по сравнению с его крикливой супругой. Однажды он пришел и сказал, что у него больше нет сил страдать, что он просит приютить его на несколько дней до развода, потому что дома такие страсти...
Я достала для него из шкафа синие тапочки, и они ему подошли...