Свидание с Прошлым

Твою девичью фамилию и имя я встретил на одном из литературных серверов. Я зашел к тебе, почитал твои грустные, полные тоски, рассказы о твоём одиночестве.
 Что-то знакомое показалось мне в твоих воспоминаниях, и неодолимое желание вновь увидеть тебя завладело мной.
Я послал сообщение.
- Да, это я. И её мягкий, чуть со знакомой хрипотцой голос вновь зазвучал в моём опустелом сердце.
- Ты в Москве?
- Да, ты же знаешь, я так хотела. А где ты?
- Недалеко от тебя, в часе езды от кольцевой.
- Женат?
- Да. Был.
- Я тоже была. Дети есть?
- Две девочки, одна замужем, внучке уже скоро 5 лет.
- А у меня мальчик. Почему не спрашиваешь, как моя жизнь сложилась?
- Я читал тебя, там всё видно.
- Может, увидимся? – с надеждой спросила ты.
- Давай, - несколько оживившись, ответил я, - где?
- Давай в том же кафе, где мы познакомились.
Я вспомнил это место. Тогда мы с приятелями  отмечали там чей-то день рождения. Напротив нас за соседним столиком расположились девушки, как оказалось потом - тоже из студентов. Мой взгляд пробежался по их лицам... и замер на тебе. Ты почувствовала это и слегка смутилась. Я отвёл глаза, сделал равнодушный вид, но через какое-то время вновь вернулся к твоему худощавому личику. Наши взгляды вновь встретились, и какая-то взаимная симпатия возникла между нами. Мы ещё несколько раз незаметно для других переглядывались, изучая друг друга.
Наконец я решился. Вышел из кафе и у ближайшего метро купил для тебя алую розу.
- Это Вам, - сказал я, остановившись у её столика.
Ты изумленно подняла на меня глаза, раскраснелась, но подарок приняла.
Так мы познакомились.
Стояла весна. Мы до поздней ночи ходили по кривым улочкам старой Москвы, останавливались, где было темно, и страстно целовались. Мои руки нетерпеливо скользили по твоему упругому девичьему телу, но ты не отстранялась, а только сильнее прижималась ко мне. Радостное ощущение, что мы нашли друг друга, с каждым свиданием всё увеличивалось.
Но вот пришла осень. Мы сидели с тобой на скамейке в укромном уголке парка «Сокольники». Я расстегнул куртку, и ты уютно расположилась на моей груди. Но какая-то грусть исходила от твоего сердца, и ты молчала. Потом вдруг отстранилась, поправила свои каштановые волосы, сделала серьёзное лицо и сказала: "Ты хороший парень, я тебя люблю, но... я хочу остаться в Москве."
Я молчал, растерявшись.
- А ты разве не хочешь? -  заполняя возникшую паузу,  спросила ты.
- Но в этом случае я теряю тебя! – приходя в себя, ответил я.
Мы замолчали.
  Потом ты повернулась, прижалась ко мне и крепко поцеловала меня своими клубничными губами.
- Я люблю тебя, милый! - тихо произнесла ты и ещё тише добавила: "Извини!  Так надо!" И тут же, отвернувшись, утёрла появившиеся слезинки, молча поднялась и, не оборачиваясь, скрылась в слабом, наполненным осенним туманом, свете аллеи, оставив меня в глубоком оцепенении.
Так я потерял тебя. Больше мы не виделись. 

Я подъехал к кафе к 15-00, как договорились. Спустился в метро на «Чистых прудах», где мы с ней должны встретиться. Нашел её в конце перрона на единственной скамейке.
Я ожидал встретить довольно пожилую, обветренную жизнью, особу. Но она была хороша, как прежде! Этакий очаровательный  комочек в белой курточке, в брюках и обычных кроссовках. Мне всегда нравилась её манера одеваться: просто, удобно и без всяких претензий на изысканность.
Я  улыбнулся и протянул ей ту же алую розу, что когда-то дарил в день нашего знакомства. Она смутилась, почти как тогда,  воспоминание вызвало у неё на лице ощущение нашего того незабываемого Прошлого, чуть-чуть подкрашенного лёгкой грустью Пролетевшего Времени.
  Мы вышли из метро. Холодный, поздний ноябрьский ветер захлопотал её капюшоном, и я незаметно, время от времени,  придерживал его.
  Зашли в наше кафе на Мясницкой, заняли столик, закурили и на какое-то время погрузились в воспоминания.
  Я зажёг свечу и заказал кофе. Она попросила вазу и поставила в неё мою одинокую розу.
- Что у тебя? - начал я первым.
- Да так. Вроде бы любила, он был внешне изящным красавцем, а внутри совсем пустым и холодным, везде любил порядок, после института автоматически ушёл в аспирантуру, как все защитился. Я для него была просто внешней, красивой игрушкой! Ты хоть всегда был импровизатором жизни, с тобой было интересно, а тут, ... как на конвейере. В конце концов, развелась!
- Зато ты стала москвичкой!
- Слишком поздно познаёшь, что не в этом смысл жизни!
- Молодец! Я вновь начинаю уважать тебя. А что за Чешемирский кот  в твоих произведениях.
- Я люблю его, он мудрый, добрый, ласковый, но всегда готов вцепиться в руку, если его гладят против шерсти. Помнишь Льюиса  Кэрролла.
- Что-то припоминаю, но уж точно помню, что ты была такой же, как этот твой кот.
  Я вспомнил её не по годам понятливую, трепетно ласковую, но и бывало разъярённую, если кто-то задевал её самолюбие. 
- А как  сын? – вернувшись к действительности, спросил я.
- Вышла второй раз, тоже неудачно, но сына всё же родила. Заканчивает ВУЗ.С мужем разъехались. При обмене паспорта развелась и со вторым. Теперь, вот, одна кукую, но больше не хочу ни с кем связывать судьбу. Как у тебя?
- Не хочу говорить! У меня свои проблемы были.
 Мы помолчали.
- Ты хоть вспоминал обо мне? – искоса посмотрев на меня, спросила она.
- Иногда, особенно после разладов с женой.
 У меня до сих пор сохранились твои фотографии. Помнишь, как ты уселась на мраморного льва в Архангельском и какая торжествующая улыбка царила на твоём лице.
- Помню, - ответила она. – А помнишь, как мы снимались вместе там же, спустившись по крутому берегу к Москва-реке.
- Конечно!   Тогда я попросил художницу заснять нас.
- А ты не обратил внимание на то, что она жутко завидовала нам.
- Нет. Я полностью был поглощён тобою. Помнишь, как мы вышли на закрытую со всех сторон поляну, я лёг в густую траву, ты опустилась на колени ко мне лицом, и я маленькими порциями блаженно целовал тебя. У тебя были сочные, не крашенные красные губы и за это я прозвал тебя Клубничкой.
- Да! Счастливое это было время, - несколько обречённо произнесла она, и  вынула из сумки пачку  сигарет.
Я тоже достал свои, дал прикурить, и мы, молча опять  ушли в наши воспоминания.
- Мне пора, - ощутив, что больше не о чем вспоминать, - встрепенулась  она и загасила сигарету.
- Можно тебя проводить?
 Она откинула назад прядь своих каштановых волос, слегка иронически улыбнулась и уже, смеясь,  ответила: "Можно".
- Но у меня не «Мерседес».
- Мне всё равно.
  Она взяла из вазы Нашу одинокую розу, я расплатился, и мы вышли на улицу.
Холодный ветер опять охватил нас, но мы уже не замечали его. На душе оставалась лёгкая грусть от нахлынувших воспоминаний.
  Мы сели в машину. Я пристегнул её и заботливо поправил на ней ремень. Она вдруг тесно прижалась щекой к моей руке, обхватила меня за голову и тихо сказала: "Я люблю тебя, милый! Я всегда ждала, что ты когда-то придёшь!"
  Ошеломлённый, я прижался к тебе и обнял за плечи.  Ты всплакнула. Мы какое-то время сидели в таком неподвижном состоянии, охваченные прежней близостью, боясь её нарушить.
 Ты сама нарушила её, отстранилась, вынула платок и утерла свои слёзы.
- Ты хоть любишь меня? - недоверчиво спросила моя прежняя, вновь возродившаяся любовь.
- А разве не видно по мне?
- А ты всё такой же... противный! Ну, скажи, что любишь!
- Обожаю тебя, люблю, люблю и ещё раз люблю!
Ты удовлетворённо улыбнулась и уткнулась в воротник куртки.
Потом подняла свою, такую знакомую мне головку, вздохнула, откинулась назад и уже спокойно произнесла: "Всё! Едем ко мне!"
- Давай уж лучше ко мне, - возразил я, - у меня всё равно дома никого нет.
 Иринка согласно кивнула головой: "Можно и к тебе. У нас теперь есть  к кому ездить!"

Я завёл двигатель, и мы умчались в своё Новое Будущее, утерянное когда-то в Далёком Прошлом …