День Диктатора Книга первая. Глава первая. Часть первая

Проект: День Диктатора
Книга: Последний ветер Земли
Глава: 1 / ВЗГЛЯД БЕССМЕРТНОГО


17:11:2071
Абсолютная запись первого уровня.
Достоверность 99.99%


Танцевавшие звездный танец
Дышавшие колючим светом
Слышавшие запах хмурого небо
Живущие весенним смехом
Пившие осенний лед
Не забывавшие запах жизни
Жившие ярче нас
Умиравшие раньше нас


Оранжевый кленовый лист лежал перед ним.
Оранжевый лист – как давно он сорвал его с дерева, растущего на той аллее, где они любили гулять летними ночами.

Взглянув в окно модуля, он с тоской подумал о Земле. О буйной зелени лета, о свирепом арктическом ветре, о весенних ручьях, что упорно пробивают себе дорогу в не растаявшем льду бетонных дорожек. О ярких кленовых листьях осени, танцующих танец хаоса на осеннем ветру.
Увидит ли он когда-нибудь ручьи, лед и багряные кленовые листья?

За окном он видел в утреннем свете местного солнца серую бесконечную пустыню. На мгновение-иное серый песок изредка озарялся неяркими вспышками.
Корабли Врага неспешно расстреливали земные спутники связи и наблюдения.

Он отвернулся от окна и уставился не видящим взором на большой экран компьютера. Древняя, допотопная техника, времен Первой экспедиции – но она все еще работала. И не просто работала – хоть большая часть инфосистем и была построена несколько десятков лет назад, но некоторые использованные в ней технологии ставили его в тупик. Потому-то техники и девчонки из киберцентра конвоя менять ее не собирались – они несколько дней визжали в восхищении, обнаружив на давно не действующей базе Первой экспедиции эти полуживые информационные развалины. А, запустив их в работу, визжали уже по другим причинам. Техника базы проявляла иногда поистине удивительные возможности.
Теперь он знал – почему.

Он провел пальцем по сухому листу – тот зашуршал и подался под нажимом, ломаясь. Отодвинув от себя разломанный кленовый лист, он достал из кармана тонкую пластинку голографической памяти. Прижал ее к щеке, подождал, пока она нагреется от тепла его тела и приклеится к коже. Помолчал немного и начал рассказ:

«Семнадцатое ноября две тысячи семьдесят первого года. Я, старший исследователь отдела ИР флагмана конвоя «Есмир» Хинг Моррисон…»


* * *


Табличка на двери гласила: «Никола Смирнов, старший интендант». Табличка была выполнена из какого-то странного сплава. При своем легкомысленном легком золотистом цвете поверхности и изящных серебряных буквах она была заключена в тяжелую стальную рамку. Золотистая поверхность ее чуть мерцала в свете плафонов, а по серебряным буквам изредка пробегали синеватые искры. В целом табличка производила впечатление какой-то даже крикливой помпезности. Но при всем этом она была красива, очень красива.

Пижонская, в общем, была табличка. И тем здорово раздражала Хинга.

Раздражала, быть может, еще и потому, что как он ни пытал техников «Есмира», так и не смог от них добиться чего-то подобного. Те лишь разводили руками и отводили глаза – ясно было, что интендант немало постарался, чтобы ничего подобного не смог заполучить на корабле больше никто. Ну, быть может, капитана «Есмира» Вольфа Одинссона. Ради капитана техники пошли бы на все – хоть даже вызолотить дверь его каюты и украсить ее искусственными алмазами.

Но капитану подобная роскошь была мало интересна. В отличие от остальных офицеров корабля. На любом военном корабле было весьма трудно хоть как-то выделить индивидуальность своей каюты. Устав вещь жесткая и в нем мало учтены вопросы комфорта экипажей. Видно, составители квартирантской части устава мало бывали в пространстве сами. Иначе они не уделили бы так мало внимания столь важной для любого истинного пространственника вещи – оформлению двери каюты.

Ибо каюта для пространственника – это не просто жилище. Это Дом. Дом с большой буквы. И от того, как выглядела парадная (и, скажем откровенно, единственная) дверь этого дома, любой местный или посторонний пространственник мог сразу же судить о статусе обитателя в местной иерархии.

Короче, Хинга здорово раздражала эта табличка, эта дверь, да и сам Никола Смирнов. Поэтому он позволил себе то, что не позволил бы себе с другим старшим офицером. Его статус старшего исследователя был приравнен к статусу старшего офицера и потому он отрыл дверь в каюту интенданта без предварительного уведомления.

Тяжелая панель из титанита ушла в стену и глазам Хинга предстала первая – рабочая – комната каюты интенданта.
Металлические шкафы по стенам, по обеим сторонам по большому мягкому дивану из высококачественной искусственной кожи – даже Смирнов не смог себе достать натуральной, хоть и врал всем, что это она и есть – несколько рабочих кресел, два стола, и несколько терминалов корабельного компьютера. На дальней стене – пара дверей во внутренние комнаты, репродукция картины «Ночной дозор» известного в прошлом кинокритика Шембара и вертикальная цветочница с пятью вазами, в которых росли какие-то вьющиеся цветы. Хинг окинул все это беглым взором и, в который раз, воспылал искренней завистью к Смирнову. Подумать только – кожаные диваны! живые цветы!

Сам хозяин комнаты сидел за терминалом компьютера, вперившись невидящим ничего взором в экран, и водил пред собой руками. На движения рук хозяина компьютер отзывался попискиванием, мурлыканьем, или даже приглушенным ревом труб. Иногда руки интенданта совершали резкие движения, а на лице появлялась трудноописуемая гримаса.
Хингу так и слышалось: отказать! отказать!
Смирнов был идеальным интендантом.

Хинг уверенной походкой подошел к столу интенданта и присел на его край, боком к Никола. Уверенность походки, однако, не соответствовала его внутреннему состоянию. Хингу позарез требовались материалы, инструменты и рабочие руки для начала работ внизу, на поверхности Кынды. Рабочие руки он найдет – он был в этом уверен. С того момента, как конвой встал на парковочную орбиту над Кындой, бездельничающих техников и киберонок можно было считать дюжинами дюжин.

Материалами и инструментами же заведовал Смирнов. В принципе, Хингу не требовалось обращаться напрямую к интенданту КК «Есмир», обычным путем надо было обращаться к мастеру-технику. Но он был уверен, что, в конце концов, мастер-техник конвоя майор Питер ван Дейк предложит ему самостоятельно выпросить их у Смирнова. В табели о рангах майор стоял выше как Хинга Моррисона, так и Никола Смирнова. Заметно выше Моррисона, и ненамного – Смирнова. Потому наверняка скинул бы с себя обязанность разбираться с обеспечением наземной партии на самого Хинга.

Хинг все это осознал быстро и решил обойтись без лишнего передаточного звена в виде ван Дейка. Держа того, как запасной вариант, если интендант уж совсем уж будет артачиться в своей скаредности.

Смирнов поднял глаза на посетителя. Они были красные, слезящиеся, с сеточкой кровавых капилляров в уголках – Хинг даже чуть поежился. Ему уже несколько месяцев не приходилось перерабатывать – его работа, по сути, еще не начиналась.

Упершись тяжелым взглядом в Моррисона, Смирнов проморгался, осознал, кто сидит на его столе, и пошел красными пятнами. Видно было, что усевшийся к нему на стол белобрысый парень его взбесил до крайности.

Сорокалетний интендант, статью схожий с матерым лесным вепрем, открыл пасть и заорал:
- Все! Не дам! Вас много, а я один! Вселенная одна – вас много! Все всем не положено!

Челюсть Моррисона отвисла почти до пола.

- Всего мало – а всех много! – вопил тем временем Никола. – Всего на всех не хватит! Материалов нет! Оборудования нет! А если и есть – не дам! Все только на крайний случай!

Моррисон в принципе, был готов к тому, что интендант его здорово помурыжит, прежде чем даст хотя бы тюбик гвоздей, хотя бы единый кристалл памяти, но действительность превзошла его ожидания.

- Песок! Песок есть! Чего вам еще надо! Стройте из песка! Нет! Не дам! – вошедший в раж Смирнов колотил руками по столу и брызгал слюной. – Там база! Две базы! Может – три базы! Работайте сами!

Лицо его уже представляло собой сплошное красное пятно. Хинг с оторопью подумал, что если бы интендант попал бы сейчас за борт, то он бы демаскировал конвой кому угодно – в инфракрасном сканере лицо его светилось бы не слабее сверхновой.

Руки Смирнова сделали то самое странное движение, в котором чувствовался однозначный и резкий отказ на все и любые просьбы. Компьютер, уловив движение рук хозяина, триумфально взревел. В реве этом слышался и доисторический крик тираннозавра, рык разозленного уссурийского тигра и издевательский смех ворон.

Хинг непроизвольно кинул взгляд на плоскую пластину компьютерного монитора. На ней поверх каких-то графиков, фотографий подозрительных личностей и удивительно дурацки раскрашенного боевого корабля светился и переливался цветами логотип популярной игрушки. «Галактики Повелителя». Ага, подумал Хинг, интендант-то вместо радения о, да бдения за, резался в игрушку. Долго резался – по глазам заметно, что не менее суток. И, похоже, пока не отошел от полного погружения в нее. Видимо он выбрал путь в повелители галактики через стезю логиста, или того же интенданта. Скорее даже интенданта. И по статусу положено, да и лексика та самая, подходящая.

Интендант тем временем успокоился, лишь изредка взревывая что-то неразборчивое, да бормоча под нос какие-то числа и характеристики. Устроившись удобнее в кресле, он сложил на груди руки и подозрительным взором рассматривал нежданного посетителя.
Суровая картина – неподкупный интендант.

Хинг приуныл. Он слышал, что долгая игра в «Галактики» может привести к временной потере чувства реальности. При этом пострадавший полностью отходил от этих симптомов за день-два, но за это время никаких дел делать с ним было просто нельзя. Пришедший в себя ничего не помнил и, более того, активно противодействовал заключенным в сумеречном состоянии сделкам. И не без основания – были случаи, когда потерявшего под влиянием виртуалок критичное отношение к действительности обирали до нитки.

- Гвоздей не дам. Никаких гвоздей! – поторопил размышления Хинга Смирнов.
- Рад был повидаться, Никола! – поднялся со стола Моррисон и пошел к двери.

Дойдя до двери, он в который раз пожалел, что уходящей в стену дверью нельзя как следует хлопнуть, и направился к Питеру ван Дейку.

Оставшийся в каюте Смирнов с некоторой тревогой подумал, не переиграл ли он, попытавшись отвадить наглого молокососа, являющегося обычно с совершенно идиотскими и невыполнимыми требованиями. Критически осмыслив происшедшее, он признал, что палку все же перегнул. Свернув на экране игру, он ткнул пальцем в иконку связи и произнес:
- Милочка, а дай мне майора ван Дейка.


Хинг тем временем шел по ярко освещенным коридорам корабля и размышлял о несправедливости судьбы. Он был еще молодым человеком, и несправедливость судьбы его волновала изрядно.

В свои двадцать четыре с половиной года, он достиг многого, но желал еще большего. По утрам он видел в зеркале табличку, укрепленную слева на груди и четыре треугольных шеврона на левом же рукаве. И то и другое гласило одно и то же. А именно – что в свои неполные двадцать пять Хинг достиг максимума желаний для многих и многих пятидесятилетних своих коллег. Он был старшим исследователем секции ИР большого конвоя. Конвоя, состоящего из пяти крупных военных кораблей типа «Анаконда», пары кораблей-исследователей типа «Бровер-V» и скоростного корвета. Что означали эти типы, и чем, собственно, они отличались от иных – он понимал слабо.

Но  одно он понимал хорошо. Он, надежда Сиднейской Академии ИР и будущее светило науки о воспитании искусственных разумов оказался за сотни световых лет от любой возможности воспитать оный разум. Ибо его прекрасно оборудованная лаборатория на КК «Есмир» была так же далека от его работы, как одетый в невыделанные шкуры дикарь от ядерного реактора. Ведь, несмотря на все замечательное, высококлассное оборудование лаборатории, у него не было главного – зародыша ИР. Все, что он мог делать – лишь теоретически разрабатывать программу воспитания ИР и заниматься по учебникам, которые он захватил в дорогу. Это было мало – это было микроскопически мало!

О, жизнь несправедлива – он понимал это хорошо! Но он не собирался ей сдаваться. В своих мечтах он возвращался в Академию обогащенный знанием, добытым в кровавых боях на чуждых человеку мирах, раскопанных в древних развалинах былых цивилизаций, открытых в реликтовом излучении вселенной или в пульсациях далеких звезд.

Он был романтик, этот сухарь квантовых схем и тера-программ ИР и не подозревал об этом. О том, что человечеству не был известен ни единый чужой разум, ни единая руина чужой цивилизации, он пока не задумывался. Мечты молодости имеют такой особенный, обжигающе-сладкий вкус, что им не нужна поддержка реальности. Достаточно лишь горячего сердца и яркого воображения, чтобы звезды взошли над головой и осветили алмазную дорогу на Олимп.

В тот день, когда Звездный флот затребовал себе лучшего специалиста среди воспитателей ИР, стал для него поистине черным днем. Так он думал – и был не прав. А пока он уныло топтал титанитовые плиты пола, направляясь к Питеру ван Дейку, с каждым шагом приближаясь к величайшей загадке и величайшему ужасу человечества.

- Привет Хинг! Ты чего нас не замечаешь, а? Совсем зарылся в свои искусственные создания, и не обращаешь внимание на естественные! Быстро бросай всякую ерунду и приходи на наш праздник. – Откуда-то из бокового прохода вынырнули две близняшки-киберонки, и одна из них дернула его за рукав.
- Да ему, небось, мы не интересны. Ему подавай голо-записи Милланы Мирти! – хихикнула другая.

Хинг слегка покраснел и улыбнулся девчонкам. Все же девчонки есть девчонки – и не важно, что в их мозги встроено по полкило железа, пластика и кремния. Они точно так же любили обсуждать наряды, парней и соперниц – в том числе и певиц, актрис и прочих див из голо-передач. Соперниц, разумеется, в смысле виртуальном – ибо где те голо-дивы, и где они. Да и неизвестно, кто из тех див настоящая, а кто просто фантазия операторов видеокомпьютеров. Ходили слухи, даже сама Миллана Мирти была всего лишь отлично воспитанным ИР.

Хинг понял, что покраснел, - киберонки переглянулись и хихикнули – и сначала разозлился на себя, а затем так же быстро развеселился. Ну что с них взять – девчонки есть девчонки. Точнее – кибердевчонки, или киберонки, как их звали на Флоте. Они во многом такие же как он. Им только дай повод покопаться в инфосистемах и повизжать в восторге от этого. Не зря же во всем конвое именно кибердевчонки казались ему самым чуждым обычным человеческим радостям элементом. Но он их неплохо понимал, куда лучше, чем многие другие технари конвоя. Все же их киберсистемы были тесно связаны с его профессиональными интересами.

- Слушайте, девочки… а у вас же многие сейчас почти ничем не заняты? – ему в голову пришла интересная идея.
- Ну да, а что? – улыбнулась одна из девчушек.
- Скучаете? – забросил удочку Хинг.
- Ну… не так чтобы! – улыбнулась одна из этих небольших, едва до подбородка Хинга брюнеток и ткнула сестру в бок. Вторая хихикнула, покраснела также как и Моррисон недавно, и слегка отвернулась.

Тут опять покраснел Моррисон. Он вспомнил, каким спросом среди экипажа пользовались девчонки из киберцентра корабля и понял, что сморозил глупость. Потому он решил побыстрее перейти к делу и уйти от сей скользкой темы. Он и сам был бы не прочь приударить за одной из этих девчонок, или даже за двумя сразу. Сестры Винка и Тинка Миловановы ему нравились, но на Земле у Хинга осталась девушка, и он рассчитывал ее увидеть не позднее, чем через полгода. Экспедиция была рассчитана примерно на шесть-восемь месяцев, и два из них уже прошли. Оставалось уже не так долго.

- Девочки, вы же знаете, что на Кынде на днях обнаружили базу Первой экспедиции? – тут Моррисон покривил душой. Пока еще не было точных данных, что это база именно первой экспедиции, но среди старших офицеров было распространено именно это мнение. Да и расположение базы и ее модулей было характерно для стандартных планов Первой экспедиции.

Поэтому Хинг продолжил более уверенно:
– Я сейчас иду к майору ван Дейку, чтобы объявить набор желающих для работы на этой базе. По данным разведчиков, – тут он понизил голос и оглянулся, – на базе есть работающие инфосистемы пятидесятилетней давности! И они не просто в хорошем, а очень хорошем состоянии. Но ребята из первой наземной партии пока не смогли их запустить.
- О! – потрясенно сказала Тинка.
- А! – радостно воскликнула Винка.

А может и наоборот. Черт их знает, Хинг так и не мог различить, кто из них кто. Обычно к двадцати трем годам у близнецов возникает довольно сильные различия в индивидуальном поведении, но тут было почти абсолютное сходство в поведении, в манере говорить, и даже выборе парней из экипажа.

Даже глаза девчонок горели одинаково в предвкушении того, как они будут потрошить древние инфосистемы, какие при этом найдут ошибки старых программистов, какие истории о скрытых «черных ходах» и нелицензированных кодах они будут потом рассказывать подругам на Земле.

Хинг довольно усмехнулся – теперь он точно знал, что проблем с рабочими руками не будет. Киберонки – это не только ценные… эээ… мозги, но и куча поклонников из экипажа. Десяток-полтора киберонок – это два-три десятка пилотов, пехотинцев и механиков, которые будут ежедневно отпрашиваться на поверхность Кынды. Возможно, офицеры космопехов сами будут рады спихнуть вниз мающихся от безделья пехотинцев. Как слышал Хинг, ежедневные занятия до седьмого пота на тренажерах уже не спасали от тоски безделья – среди военной части экипажа уже было несколько серьезных ссор.

Послав воздушный поцелуй близняшкам Миловановым, он отправился дальше в отличнейшем настроении. Неудача у интенданта почти забылась – теперь главное было нормально поговорить с майором и у него – Хинга – появится хоть какая-то настоящая работа. Хоть и не по профилю, но это будет работа.

На самом деле Хинг Моррисон был не так уж далек от киберонок. У него тоже горели глаза – в отчете наземной рекогносцировочной партии о старых инфосистемах он уловил слабый запах ИР. Возможно, на базе Первой экспедиции был в полуактивном состоянии один из первых зародышей ИР или, хотя бы, искусственного интеллекта.

Хинг улыбался и вежливо здоровался со всеми встречными. Те, кто его знал – были сильно удивлены. Впервые за последние месяцы этот парень был хоть немного приветлив.

Добравшийся до лифтового терминала Хинг выбрал индивидуальную камеру лифта и заказал перемещение на первую палубу. Корабельная система лифтов могла смутить непосвященного. Достаточно сказать, что центральная палуба в корабле была нулевой, вверх от нее шли палубы с нечетным номером, а вниз – с четным. Каюта капитана корабля, как и основные рубки старших офицеров – штурманская, боевая, аварийная, энергетическая – располагались на нулевой палубе. Хозяйство этих офицеров часто было разбросано по всему кораблю, но основные системы управления находились в центре. У штурманов и энергетиков было по одной запасной рубке, у аварийщиков и военных – по две. По слухам, у капитана тоже было еще две запасные рубки, из которых можно было управлять всеми системами корабля – но где они располагались, Хингу было неизвестно. Он подозревал, что даже старшим офицерам корабля было это неизвестно – в корабле было много отсеков с правом доступа не ниже капитана корабля или адмирала флота. В боевой обстановке этот порог понижался – даже Хинг мог попасть в число допущенных – однако пока что он даже смутно не представлял себе, что там расположено.

Расположение кают офицеров было показателем официального табеля о рангах. Те, кто жил дальше от нулевой палубы, по уставу, обычно были уровнем ниже на должностной лестнице, чем те, что жили ближе к ней. Иногда нулевую палубу называли капитанской палубой.

Сам Хинг располагался со всем своим оборудованием на пятой палубе. Вначале ему была предложена каюта на четвертой палубе, но желание жить поближе к своей лаборатории заставило его сменить уровень на менее престижный. Его иногда грызло тщеславие, но нежелание тратить много времени для того, чтобы добраться до лаборатории – или банальная лень  - заставило сделать его такой выбор.

За шесть десятков лет существования Звездный флот накопил массу инструкций, кучу дополнений к уставам и стал не менее бюрократической системой, чем любая земная армия прошлых лет.

Кресло под Хингом задрожало. Лифт набирал скорость, разгоняясь в почти безвоздушных тоннелях транспортной системы корабля. Одно время Моррисон слабо понимал относительное расположение кают старших офицеров, да и прочих помещений корабля. Но за последние два месяца он довольно часто посещал и ван Дейка и Смирнова. Хинг посмотрел на экран лифтовой инфосистемы – по его прикидкам он был примерно в трети пути от ван Дейка.

Спохватившись, он запросил у компьютера:
- Компьютер, местонахождение мастера-механика!
 - Мастер-механик, праймари-майор Питер ван Дейк. Местонахождение – первая палуба, отсек номер 14. - Секунду спустя он получил ответ вежливым баритоном. В боевой ситуации все инфосистемы должны были перейти на использование резкого женского голоса. Пока что, Моррисону не довелось его слышать – бывшие месяц назад учения он банально проспал, уработавшись за обучающими программами в предыдущий день настолько, что пришлось пить снотворное, чтобы заснуть.
- Мастер-механик свободен? Есть ли назначенные к нему на прием?
- Мастер-механик занят. Но он будет свободен через пятнадцать минут. Назначенных на прием нет. – Компьютер ответил с чуть заметной задержкой – возможно, проверялся текущий статус Хинга и его право задавать подобные вопросы.

Хинг откинулся на спинку кресла и стал продумывать план работ на базе Первой экспедиции. План получался красивым – Хинг был молод и еще плохо понимал, что всякий план часто выполняется лишь до первого-второго пункта. Далее начинается просто древнегреческая трагедия – убийство прекрасных планов мерзкой действительностью.


* * *


Майор ван Дейк священнодействовал.
Сигара, очередь которой пришла сегодня, была торжественно извлечена из ящика красного дерева, лишена алюминиевой оболочки и торжественно уложена на поддон сигарной гильотины. Именно в этот момент персональная инфосистема каюты приятным женским голосом доложила о приходе


[ тут будет разговор Хинга с ван Дейком ]


Из кабинета ван Дейка Хинг вылетел как вылетают из воды купающиеся при крике «акула!». Или как пробка из бутылки шампанского. Или… да, не важно как кто или что. В общем, вылетел он быстро и большим облегчением в душе. Но не прошел он и десятка шагов от каюты мастера-механика, как к нему пришла злость. Его отчитали как мальчишку! Да кто! Простой солдафон! Да как он смел, его, надежду Сиднейской Академии ИР! Золотого дипломанта Рандской конференции 2070 года! Ему сам корифей разработки сверхсложных инфосистем Минг-Маат руку пожимал!

Ноги несли Хинка в сторону тренажерного зала. Иногда ноги бывают умнее их владельцев.

Тем временем ван Дейк просматривал записи разговора с Хингом, периодически одобрительно хмыкая и черкая стилом по поверхности экрана компьютера. План мальчишки был не так уж плох. Вот если еще к его осуществлению приложат руки такие без сомнения опытные люди как он сам, или, хотя бы как Смирнов… то можно быть уверенным, что все пройдет как можно лучше. Конвой при минимальных издержках заполучит отличную базовую площадку, пилоты смогут заняться своим прямым делом – обследованием данной системы и не будут как простые грузчики перетаскивать материалы с орбиты на поверхность. Корабли конвоя смогут рассредоточиться для проведения учений и для защиты от гипотетического врага. Да и на службу механиков не свалится столько работы, сколько было предусмотрено первоначальными планами экспедиции.

Питер ван Дейк когда-то мечтал быть адмиралом флота, или, на худой конец, капитаном корабля.

Он почесал тяжелый подбородок – мельком подумал, что стоит на днях провести сеанс депиляции, и попросил:
- Компьютер, связь с интендантом.
- Да? Ну что – добрался до тебя уже этот белобрысый хулиган? – Смирнов ответил сразу же, как если бы сидел и ждал звонка майора. Ван Дейк подумал, что скорее всего так и было.
- А ты хреново выглядишь, Николя. – Он критически посмотрел на красные глаза интенданта.
- Да ну? Думаю, ничуть не хуже тебя, просто я не столько времени вожусь с кремами, да мазями! Да и логи своего компьютера глянь – неужто у тебя не найдется там «Галактик»? – рассмеялся Смирнов. – Ты лучше скажи – добрался? Поговорили?

Ван Дейк криво усмехнулся в ответ. Он знал, что он его любви к своей внешности ходят легенда, да и насчет «Галактик» Никола был прав. Последнее время среди старших офицеров эта игра распространилась как пожар, оттеснив в сторону даже гнак. Что интересно, и чего не знал интендант, галактика ему и ван Дейку досталась одна и та же. И теперь они кропотливо, по шагу, по ходу поднимались вверх к вершинам власти, чтобы встретиться в финале. Был в этой галактике и третий сильный игрок – но кто это, ван Дейку было неизвестно.

Мастер-механик еще раз усмехнулся и сказал:
- Добрался. И выдал несколько хороших идей. Вот смотри на этот план-график и давай думать вместе…


Ничего не знающего о мечтах мастера-механика и заговоре старых маразматиков Моррисона ноги таки донесли до лифта и он отправился в пятиминутное путешествие к тренажерному залу.

Добравшись до места, он вначале просмотрел список текущих боевых игр. Затем перешел к списку игр намечающихся. В текущих играх был уже полный комплект игроков, и новых они уже не принимали. Видимо, это были командные игры и игроки играли либо до полного выбытия, либо без выбывания – просто на очки. В списке намечающихся он увидел пару игр, которые должны были состояться минут через тридцать.

Столько ждать ему не хотелось, и он огляделся вокруг в поисках партнера. Обычно рядом с тренажерным залом слонялось несколько скучающих морпехов, всегда готовых надрать виртуальную задницу штатскому или, еще лучше, пилоту палубных истребителей. На сей раз скучающих морпехов не обнаружилось. Обнаружилось трое морпехов, вполне довольных жизнью. Они втроем охмуряли двух киберонок. Киберонкам это нравилось, и они весело чирикали с пехотинцами, изредка заливаясь приятным смехом. Одна из них бросила смешливый обжигающий взор на Хинга. Хинг передернул плечами – за два месяца он сильно соскучился по женской ласке, но… но его на Земле ждала Юля. Его прекрасная, нежная Юля!

Поэтому он с трудом отвел взгляд от девчонок и снова уставился на список игр. В списке появилось еще пара намечающихся игр. Чувствуя спиной огненный взгляд киберонки он ткнул пальцем в первую попавшуюся игру и шагнул в открывшуюся перед ним дверь.

Через три минуты он лежал голый в ложементе вирт-камеры и смотрел в медленно темнеющий потолок. Еще через минуту его сознание перестало воспринимать сигналы окружающей действительности и перешло на услужливо подсунутый вирт-камерой канал восприятия. Через этот канал и сложную механику ложемента можно было имитировать практически любую мыслимую ситуацию реального мира. Часто из вирт-камеры игроки возвращались с синяками, иногда их надолго забирали медики – лечить сломанные конечности.


Мир Хингу достался до ужаса неприветливый – холодный песок вперемешку со снегом. Песок, песок… сплошной песок вокруг странного, даже почти неприятного серого цвета. Пустыня, сколько мог видеть он. Часть обзора перекрывали невысокие песчаные холмы. Скорее даже не холмы, а здоровенные сугробы из песка и снега метров пять-шесть высотой. Меж ними летел по ветру песок и сек холодными стрелами открытые руки и ноги Хинга.

Видимо, это была одна из игр на выживание, большая редкость в общем-то. Обычно игроки выбирали какой-то один из эпизодов войн прошлого и участвовали в войне по разные стороны баррикад.

На сей раз у кого-то оказалась богатая фантазия. Холодная планета, покрытая серым до горизонта замерзшим песком. Конечности у Хинга начали отмерзать и он мельком подумал, что дело может кончиться печально. Несколько дней в медлабе для лечения обморожения – это не то, что ему нужно. Может это затеяли эти старые идиоты – ван Дейк и Смирнов? Нет, вряд ли. Все равно надо бы побыстрее умереть, но он никак на это не мог решиться. Что-то не давало Хингу покоя. Что-то чудилось знакомое в этом пейзаже, но Хинг так и не смог опознать – что именно.

Где-то далеко за его спиной раздался шорох и стук. Моррисон резко обернулся.

О! Вот это сюрприз! Позади него, буквально в паре сотен метров поднималось нагромождение высоких скал. Серые скалы, торчащие из серого песка – что за картина! А с одной из скал катилось пара десятков странных созданий. Он не был уверен в точности – но они представлялись ему чем-то вроде метровой величины шаров, вдруг обретших десяток проворных длинных лап.

Рядом вдруг возникла давешняя девушка.
- Идиот! Ты чего оружие-то бросил? Или ждешь, пока тебя не начнут жрать? – ласково приветствовала она Хинга.
- Какое оружие? – стуча зубами, пробормотал Хинг.
- Хотя бы вот это – девушка указала на что-то рядом с ним.

Хинг опустил, наконец, голову, присел и вытащил из песка какое-то древнего вида оружие. Точно такое же, какое держала в руках девчонка. Теперь он видел – она тоже дрожит. Он начал изучать оружие – так, это ж было вполне известное в прошлом оружие. Калашников его называли. Автомат значит. Пару раз Хинг воевал в играх где такое оружие было основным – но то было давно, еще в детстве. Как же их называли, те голо-сцены по которым потом были сделаны игры? Одну он помнил – это было Панкитайское Восстание, а вот второе? Нет, не помнил он, да это было не важно.

Важно было другое – шары с ногами. Смерть и раны в игре были болезненны. Почти так же болезненны, как и в реале.
Девчонки рядом с ним уже не было. Изо всех сил загребая ногами, она медленно и тяжело взбиралась на ближайший песчаный холм. Песок под ее ногами раздавался, и она проваливалась в него почти по колени.

Подхватив торчащий из песка защитного цвета металлический ящик, такой же, какой тащила девчонка, он бросился за ней. И – вовремя. Ближайший к нему ногастый шар плюнул в Хинга чем-то крайне неприятным на вид. С шипящим звуком большая черная клякса зарылась в песок в двух метрах от Хинга. Девчонка вскрикнула, обернулась и дала неприцельную очередь в сторону шаров. Попасть – не попала, но шары чуть притормозили. Ближайшие – такое впечатление – залегли, затем наполовину зарылись в слежавшийся песок и медленно поползли в их сторону.

Только сейчас Хинг вспомнил точно, что это за оружие такое – Калашников. Значит, надо будет расстреливать эти шары быстролетящими кусками металла. Ну что же – не так плохо, один раз ему пришлось воевать изготовленным самостоятельно арбалетом. Вот в той игре он проклял все, и желал себе скорой смерти, однако, всем на удивление, в него попали из арбалетов четыре раза – и ни разу не ранили смертельно.

Хинг уже бежал в сторону девчонки, проваливаясь на каждом ходу, с трудом выдирая ноги из песчано-снежных ловушек, чтобы на следующем ходу попасть в новую ловушку. Легкие мокасины были уже полны песка и снега, и первые холодные струйки от стаявшего уже снега потекли по ногам.

Сзади еще несколько раз зашипело, и одна черная полуметровая клякса плюхнулась в песок чуть дальше Хинга. Добежав до девушки и подхватив ее под руку, Моррисон за несколько секунд сумел взобраться на вершину холма. Там они плюхнулись прямо в снег, тяжело дыша.

- Ты кто? И где остальные? – спросил Хинг, высовывая голову из-за вершины сугроба. Затем он прицелился и дал очередь. Ближайший шар дернулся и затих. Через несколько секунд он пополз в их сторону, но гораздо медленнее, и снег за ним пропитывался какой-то темной жидкостью.
- А я попал! – Хинг радостно обернулся в сторону девчонки.

Та не ответила, а, закусив губу, прицелилась и дала длинную очередь. Потом еще одну. Затем еще. Хинг присмотрелся – ни одна из очередей ни в кого не попала. Только он открыл рот, чтобы высказать ей свои идеи о том, как надо стрелять, как девушка двумя короткими очередями рассадила в клочья один из ближайших шаров.

Бабахнуло так, что с деревьев бы посыпались листья, а из окон домов выбило бы стеклопанели. Только не было тут ни деревьев, ни домов. Зато Хинга с девчонкой здорово засыпало песком. Прочистив глаза и часто сплевывая песок, Хинг начал быстро опустошать магазин в сторону шарообразных тварей.
Уж больно ему не понравился вид здоровенной воронки, что возникла на месте убитого шара. Пятьюдесятью метрами ближе – и по воздуху не песок бы летел, а клочки Хинга Моррисона, всеми любимого.

Патроны в магазине закончились, и он потратил десяток драгоценных секунд, определяя, как именно магазин отсоединяется от автомата. Затем рванул к себе ящик – тут было проще, и, открыв его, он обнаружил с радостью, что в ящике снаряженные магазины, а не патроны.

Тут бабахнуло второй раз – молчаливая девчонка пристрелила очередного монстра. К счастью, Хингу не пришлось на сей раз протирать глаза. И он почти мгновенно поддержал длинной очередью начавшуюся серию смертей шаров. Когда песок осыпался, он пальнул в небо и закричал как в детстве:
- Три – ноль!

Тем временем, девчонка подползла к нему ближе и ответила наконец-то, на заданный пять минут назад вопрос:
- А нет больше никого. По крайней мере я никого не чувствую. А меня Ника зовут. А тебя я знаю, про тебя сегодня Тинка рассказывала. Или Винка. Не помню.

Затем они оба, как по команде, высунулись из-за вершины песчаного бугра. Мгновением позже они похватали оружие и начали расстреливать шары. Шары производили странные эволюции. Часть из них явно отправилась в обход, причем они не ползли, а бежали на своих длинных ногах, удивительно легко и ловко. Почти не проваливаясь в песок. Лишь один, наверное подраненный взрывной волной, бежал неуклюже и все больше отставал от основной группы из пяти шаров. Из остальных шаров несколько упорно ползли вперед, а трое изменили движение и шуршали в сторону раненного Хингом шара. Тот двигаться перестал, лишь как-то хаотически дергался. Видно было плохо, потому Хинг больше угадывал, чем видел происходящее с ним. В первый раз Моррисону пришло в голову, что шары, возможно, разумны – настолько их нынешние действия были похожи на скоординированную атаку.

- Не нравятся мне вот те загонщики – сказал Хинг и дал короткую очередь из автомата в сторону бегущих шаров.
- А мне как раз не нравятся вот те – с этими словами девчонка прицелилась и выпустила очередь в одного из тех, кто полз к своему раненому собрату. Хингу показалось, что она попала, но, видно, слой песка защитил от пули. Шар полз точно также целеустремленно, только чуть медленнее.

Пожав плечами, Хинг, устроился удобнее и начал поливать свинцом заходящих с правой стороны группу быстро бегущих шаров. Слева от него завела свою песню машинка девчонки. Довольно быстро они сумели подстрелить еще по одному шару. Взрыв разметал группу загонщиков, а вот двое ползущих на соединение с раненым собратом шары поползли еще шустрее. Ко всему прочему остальные шары начали метать свои черные плевки куда чаще, чем раньше. Черная жидкая масса падала все ближе к залегшим людям.
Ника ответила им в ответ парой длинных очередей.

- Бежим! – вдруг вскричал Хинг, дернул девчонку за руку и покатился с ней прямо по склону, обдирая руки и ноги об острые ледяные кромки замерзшего песка.

Через десяток секунд они лежали между двумя большими песчано-снежными барханами. Во время падения девчонка костерила его на всех известных языках. Когда ее рот песком забит не был. А языков знала она немало. Пока падали – некогда слушать было. А вот сейчас, когда она лежала на нем, а бок здорово болел от удара железным ящиком – Хинг прямо таки заслушался.

- Ты чего такой дурак! Я почти выцелила одного! – Ника заехала Хингу кулаком в ухо.
Хинг на мгновение оглох от дикой боли. А затем гребень бархана, на котором они лежали недавно взметнулся ввысь в огне и грохоте.

Отплевавшись от песка и снега Хинг сказал:
- Те, которые тебе не нравились, они своего товарища в нас кинули.
- Это как? – потрясенная девчонка перестала ругаться.
- Да откуда я знаю как. Вот так. Взяли и кинули. Руками, ногами, или еще чем – я не видел. Вижу – летит. Вот я и решил – сматываться пора! – Хинг уже тянул Нику за собой на гребень следующего бархана.
Ника тащила за собой ящик с магазинами.
Дедка, бабка, репка… или как это там в сказке? А вот и мышки с кошками – на взорванной вершине бархана появились первые шары. Справа, по бархану, где стояли люди, поднималась здорово потрепанная стая шаров-загонщиков.

Переглянувшись, Хинг и Ника упали на песок и в отчаянии начали опустошать магазины автоматов длинными очередями.
Песок тихо шипел под раскаленными гильзами.

Еще два взрыва – еще одно отступление на другой бархан.

Хорошо хоть шары, оставшись в уполовиненном составе, уже не так охотно перли на рожон. Они старались добраться до людей обходными путями. Их стало труднее выцеливать, но зато было достаточно времени на отступление. Иногда времени хватало даже на то, чтобы коротко поговорить и прикинуть план компании.

Еще взрыв – еще одно падения с бархана и поток ругани из исцарапанных уст Ники. Хорошо хоть, часть языков были Хингу незнакомы. А так – он даже обиделся:
- Ругаешься ты красиво, но не на того! На них вон ругайся. – Хинг ткнул грязным пальцем себе за спину. С пальцев сорвались капли холодной и грязной воды. – Это не я тебе приключение устроил, а вот те круглые гады!
- Да какая разница, кто устроил приключение. – Вдруг смутилась девчонка.
- Аааа… погоди, так это ты этот мир придумала? – Дошло до Моррисона.
- Нет, не совсем… - девчонка усиленно месила ногами песок, взбираясь на следующий бархан. Вдруг она вскричала - Это ты во всем виноват! Если бы не ты! Да разве я бы полезла в эту грязь и холод! Ты! Ты во всем виноват! Это ты сказал близнецам Миловановым, что можно будет отправиться на Кынду и заниматься базой Первой экспедиции.

Хинг потрясенно смотрел на Нику. Открыл рот и каркнул. Затем прокашлялся и снова каркнул. Замолчал и совсем по-другому осмотрел окружающий пейзаж. Да, надо быть полным идиотом, чтобы не узнать Кынду. Планету, на которой он собирался уже завтра жить и без пяти минут покорителем которой себя считал.

- А чего, - смущенно бормотала Ника – мы решили, что будет интересно промоделировать этот мир. Записи разведкоманды мы получили просто. – она снисходительно покосилась на Хинга и усмехнулась чему-то. А дальше было дело техники! А ты должен знать, какие мы техники – закончила она совсем бодрым тоном с явственным оттенком гордости.
- И сестры Тинка с Винкой сказали, что это будет хорошая идея – посмотреть на тебя в деле. Проверить тебя на баги! – хитро прищурилась Ника. – Нет ли в тебе какого жучка-древоточца? А то нам ведь  с тобой тут работать – вдруг ты при первых проблемах сбежишь обратно в свою уютную лабораторию?
- Ты не думай ничего плохого, - вдруг озаботилась она, – мы и своим парням из космопехов подобные проверки устраиваем. Нам какие угодно парни не нужны – мы выбираем лучших.

На протяжении ее монолога Хинг молчал и осматривался по сторонам. Дернувшись при ее последних словах, он сухим тоном спросил:
- Вы какую часть планеты моделировали?
- Да взяли кусок радиусом в десять километров с центром на базе и все дела. Долго возиться не стали. Ты же сам видел – скалы как из песка росли. На самом-то деле тут вполне нормальные скалы стоят – но нам времени не хватило модель до ума довести.
- Тогда база должна быть там. – Он показал рукой направление.
- Ну да, по-моему, тоже. – Неуверенно сказала девчонка.
- А шары вы откуда взяли?
- Да у разведчиков было что-то такое в информации. Вляпались они в стаю таких шаров – чуть свой драггер не потеряли. Шар взорвался в десятке метров от них. Им еще повезло, драггер просто бросило в сторону и он снова встал на колеса. А разум мы этим шарикам сами смоделировали. Взяли стандартный ИИ и наложили на него матрицу гориллы. Ну, чуть подняли IQ и агрессивность…
- Кха! – от возмущения Моррисон не мог говорить. – Вот и получили топорные результаты! Специалисты должны работать над искусственным интеллектом! По плану! А не как вы – тяп, ляп, и в печку!

Впрочем, он покривил душой – шары чуть не прикончили их на исходе первого десятка минут – это был неплохой результат для ИИ в таких условиях.

- Ну а ты был этот момент у этого старика-красавчика! Да и Тинка предложила сделать тебе сюрприз. – Пожала плечами киберонка. – Или Винка. – добавила она через секунду.

В ответ Хинг только скрипнул зубами и саданул из автомата по появившемуся на гребне ближайшего бархана шару. Промазал конечно.

Еще через двадцать минут Хинг и Ника, мокрые, грязные и исцарапанные, замерзшие до дрожи в ногах медленно брели по направлению к вынырнувшим из-за вершин барханов титанитовым полусферам базы. Патроны почти кончились, впрочем, как и шары. У них оставалось по два рожка с патронами, а пустой ящик они бросили уже давно. Одна радость – где-то довольно далеко за ними позли всего два-три шара.

В воздухе перед людьми соткались из воздуха небольшие полупрозрачные панели с надписью «Выход» и веселый голос Винки – а может и Тинки – произнес:
- Ну что дети, наигрались?

Хинг и Ника переглянулись. Затем пригляделись внимательнее. Рассмеялись над своими чумазыми физиономиями и грязной одеждой и, не сговариваясь, одновременно шлепнули ладонями по панелям.