Единорог

Единорог.

   Скоро утро, а Лот так и не уснул. Его мысли опять блуждали вокруг того странного разговора. Да и не разговор это был вовсе, решено всё уже было неделей раньше, на совете, а тогда, тогда – молчал государь, молчал Лот, говорил только маг, чеканил  свои жёсткие, казенные фразы.
~ Для поимки единорога, ~ говорил он, ~ тебе выделяем: мешок янтаря, одну рыжеволосую девственницу, клеть складную, митриловую, сеть, тоже митриловую, провизию…
Говорил он тогда битых три часа; про то как разложить митриловую сеть, как и чем её замаскировать, как и когда посыпать янтарные фигурки, куда посадить девственницу, что она должна напевать и какая одежда в какие дни засады на ней должна быть, рассказывал что в отряде должны знать про единорога. Голос его напоминал треск дров в камине, морило в сон. Маг  был настолько в своей стихии, настолько всё досконально, до самой мелкой детали знал, как всё должно будет произойти, что временами казалось, что он завирается или что-то не договаривает.
~ Может для поимки единорога нам понадобится маг? ~ холодно спросил Лот. Задал он этот вопрос только затем чтобы хоть немного поубавить самомнение мага. Лот знал, что маг был таким хитрецом, такая лиса, что всё равно найдёт способ не покинуть дворец.
~ А, что скажешь Иларильф, ~ тоже оживился государь, ~ составишь компанию Лоту?
   Обдумывая такой поворот разговора, маг перебирал янтарные фигурки рассыпанные на столе. Пергаментными пальцами он поднимал то фигурку человека, то русалки, то льва, просматривал их на свет свечей.
~ Я думаю, если в месте охоты, кроме единорога будет присутствовать ещё один очаг магической силы, это его спугнёт.
   Вспомнив, что Иларильф назвал себя очагом магической силы, Лот, даже лёжа в этой сырой палатке, нашёл в себе силы ухмыльнуться. «Да уж» ~ подумал он. 
   В принципе, даже сейчас, как и в тот вечер, Лот был согласен с предложением Иларильфа. Государь был действительно плох, наследник ещё слишком мал, а их маленькое королевство находится в цепи трёх недружелюбных княжеств. Не нападали они только потому, что сами, до поры – до времени,  вели междоусобные распри. Да, спасти их могло только такое чудо, такое воплощение светлого мира как единорог, и чтобы не случилось, Лот добудет его и притащит в столицу. И тогда, в его маленькой стране воцариться мир. Говорят, единороги живут вечно.
   Теперь, спустя четыре месяца, Лот знал, что маг не сказал главного; он не сказал, сколько по времени может продолжаться охота. Уже четыре месяца отряд живёт в этих топях, без костров, разговаривая только шёпотом; ежедневно, четыре месяца, меняя место расположения, они раскладывают сеть рассыпают и собирают янтарные фигурки, да ещё с этой девственницей хлопоты. Войны же, тоже люди, кто-нибудь может не выдержать. Всё чаще приходилось отгонять мысли, что он вместе с отрядом сгинет здесь навсегда.
   В такие минуты Лот подбадривал себя тем, что вспоминал оставленных в столице жену и дочь. Вот у них там уж точно всё благополучно.  В последней жилой деревне, где останавливался отряд, у  бродячего торговца Лот купил для них по подарку. Торговец оказался приятным человеком. После пинты пива он разговорился, и кроме прочего, рассказал легенду  о том, что янтарь это слёзы единорогов, по тем или иным причинам покидающих этот мир. Кто знает, может быть, это и правда, ведь ни кто же никогда не видел, как плачет единорог.
   Сувениры были забавны. Для дочери, он взял маленький механический корабль, с почти настоящими вёслами, с исписанными стихами парусами, со снующей туда сюда заводной командой.  Жене он купил флейту. Как утверждал торговец, она была изготовлена эльфами. Во всяком случае, она была очень лёгкой и только от прикосновения к её живым узорам создавалась ещё не музыка, но уже тот тонкий мир, в который она должна излиться. Очень тонкая работа.
   Солнце уже взошло, по мутному окошку палатки расползались розовые блики. Лот слез с постели, надел кольчугу, сапоги. От холодной кольчуги по телу пробежали мушки, и Лот размял плечи. Последний месяц было плохо со сном, и Лот находил себе развлечение уходить  из лагеря на небольшие прогулки.
   Все вокруг спали, палатки были закрыты, только дозорные играли в кости, увидев Лота, они молча поклонились.
   Лот поднялся на пригорок, потом спустился в молодой лес, и решил обойти лагерь лесом и выйти с восточной стороны через ручей. Ну и земля здесь – чуть спустишься в низину, и сапоги сразу начинают хлюпать. Лот решил обойти низину, поднялся чуть выше и тут увидел единорога.   Единорог стоял между деревьев и в упор смотрел на Лота. Взгляд у него был спокойный и даже добрый. Лот знал, что в такой ситуации надо что-то делать. За четыре месяца они видели единорога всего какие-нибудь три раза, да и то потом сомневались, был ли это единорог или что-то ещё. Сейчас единорог был всего в каких-то двадцати шагах.

Весь смысл последних четырёх месяцев, та единственная надежда, ради которой тридцать человек готовы были, пожертвовать жизнью была так близка и так не досягаема, что не предпринять что-нибудь, было просто нелепо, однако предпринять что-нибудь было бессмысленно. Лот был один. И вот здесь, Лоту  очень помогли слова Иларильфа сказанные ему перед отправлением. «Может так получиться», ~ сказал он, ~ «что ты, случайно, встретишься с единорогом один на один. Поймать ты его не сможешь, но, как советуют манускрипты, лучшее, что может сделать человек в такой ситуации, это  сотворить какую-нибудь глупость. Никто не знает что произойдет, свидетельств тому пока нет, но, как написано, это единственный способ обратить на себя внимание такого существа. Сделай первое, что взбредёт в голову».
   Лот подошёл к чёрному как смола дереву и, упрев на него ноги, встал наголову и вдруг заплакал.
   Это было очень необычно: слёзы нахлынули очень внезапно, и катились сами собой; в душе Лота прорвалась какая-то плотина, столько лет сторожившая этот поток, что Лот уже и не помнил когда её возвёл. Он плакал о жене и дочери, с которыми был сейчас в разлуке, о своём маленьком государстве, которое, по-видимому, рано или поздно захватят соседние княжества, о том, что отряд никогда  не  поймает единорога, и он не станет оберегом королевства.
   Никто, ни когда ещё не видел его слёз кроме этого единорога.
   Кажется, единорог удивился и, постояв немного на своём месте, подошёл к Лоту. Вблизи он был гораздо крупнее лошади и белым как горный снег; его мощные ноги были похожи на очень стройные столбы. Единорог опустил свою огромную голову к лицу Лота и спросил, ~ почему ты плачешь?
~ Мне грустно, ~ ответил Лот.
~ Не грусти, ~ мягко сказал единорог, развернулся и ушёл в лес.

   Не помня себя, Лот вернулся в лагерь. Там, его уже ждал гонец.
   Гонец был от Иларьльфа и таким же сухим, казённым голосом сообщил, что государь покинул этот мир, а старейшины  советов соседних княжеств, после того как в последнем бою погибли все их великие князья, просят наше королевство решить их запутанные, пограничные отношения.
Заканчивая свой монолог, гонец сказал.
~ Сэр, Иларильф просит Вас оставить, поимку единорога, и по возможности скорее вернуться в столицу для решения насущных государственных вопросов.
   Слова его звучали очень убедительно, да и в пути он находился не меньше трёх недель, а новостям, которые он принёс  шла четвёртая неделя, однако Лот был уверен, ни будь сегодняшней встречи с единорогом, ни чего этого бы не было.
____________________________________________
Пушкарёв Яков
6 января 2002 г.