Прощение рассказ

Посвящается незнакомцу с длинным хвостом, который ездил на белой  машине «Тойота»  с номером   А061…
…и которого уже нет в живых…
Спасибо тебе за все.
До последнего моего  вздоха ты будешь жить в моем сердце...




1995 год
г. Южно-Сахалинск

Александр  лениво потянулся, разминая затекшую от долгого сидения за компьютером спину. Потом посмотрел на часы. Было уже около шести. Хотелось курить. Он пошарил в кармане пиджака, нащупывая пачку сигарет. Потом достал зажигалку из заднего кармана брюк и вышел из кабинета.
Лето было в самом разгаре, необыкновенно теплое и недождливое в этом году. Легкий приятный ветерок шелестел листвой, где-то под окном второго этажа, арендуемого агентством по предоставлению охранных услуг, где и работал Александр, ворковали голуби.  Александр медленно спустился  на крыльцо. На выходе он столкнулся с Татьяной Вениаминовной, местной дворничихой. Она частенько после всех дневных трудов приходила поболтать с вахтершей Евфросиньей Михайловной, которую все здесь ласково называли "мам Фрось". Увидев Александра, Евфросинья Михайловна заулыбалась.
-Добрый вечер, Александр Викторович! Никак в ночную опять? Как и я?
-Да, мам Фрось. В ночную… Да только уже не опять.
-А что так? – встревожилась мама Фрося.
- Да… начальник окончательно перевел на ночную работу. Совсем свихнулся. Хорошо хоть платить стал  как следует. Пойду покурю.
Александр толкнул тяжелую деревянную дверь и вышел на освещенное солнечным светом крыльцо.
Татьяна Вениаминовна многозначительно посмотрела ему вослед.
-Ишь какой… Завидный-то парень! Моей Аленке бы такого. Все при нем: квартира, машина, работа…
Мама Фрося прямо крякнула.
-Ну-ну… Все по имуществу меряешься. Завидный, да. Да не для твоей Аленки. Ему девушка утонченная нужна, женственная. Да еще чтоб головка у нее умненькая была. А нынче днем с огнем таких не сыщешь. Куда ни глянь, везде крашеные дурочки с индейским боевым раскрасом на лице.. И Аленка твоя такая же. И нечего обижаться. Я тебе дело говорю. У Сашки нашего глаз – алмаз, всех девок насквозь видит… Если какая его зацепит, так ей памятник надо поставить. Все он за идеалом гоняется, а мужику-то уж тридцать два неделю назад исполнилось… А-а..
Она махнула рукой в сторону Александра, чья широкая спина виднелась в окне двери.
-А он красивый… - задумчиво покачала головой Татьяна Вениаминовна, проглотив обиду насчет правды об Аленке.
-Чего? С каких это пор ты на молодежь заглядываться стала? – насмешливо спросила Евфросинья Михайловна.
-Ай, Фрося, скажешь тоже! Я просто говорю, что красивый он.
-Ну, есть немного. Да только хвост этот его… Отрастил кудри. Говорю: чего не подстрижешься? А он загадочно так улыбается. Не хочу, говорит. Тоже мне, Горец…Ты вот мне, Таня, скажи, где ты семена редиса покупала? Хочу с весны такой же посадить, уж больно хорош…

Александр вышел на освещенное солнцем крыльцо, сунул в рот сигарету и только собрался поднести зажженную спичку к сигарете, как вдруг едва ее не выронил.
-Мама дорогая! – ахнул он. – Опять она здесь!
Прямо напротив крыльца, метрах в пятидесяти от него, на скамейке под деревом сидела девушка. Нет, даже девчонка, обыкновенная школьница. Лет пятнадцати, не больше. Сидела и что-то писала, строчила в какой-то тетрадке. И так продолжалось уже с месяц: ровно в пять вечера (как раз когда он приезжал на работу), она сидела на этой скамейке и что-то писала, делая вид, что не обращает на него никакого внимания. Александра провести было трудно. Тем более какой-то пятнадцатилетней школьнице. Иногда его так и подмывало подойти и спросить, что же она такое там пишет. Девчонка им заинтересовалась, и для него это ничего хорошего не предвещало.
Романтически настроенных дурочек он обходил за километр стороной. "А это, похоже, - подумал он,- еще одна поклонница всем известного Дункана Маклауда…", а вслух в сердцах выдохнул:
-Вот дура!
Она и правда его достала. Глупая наивная школьница. Александр нервно заходил взад-вперед по мраморному крыльцу. С каждой секундой он злился все больше и больше. Выпроводить ее, что ли,  взашей? И тут ему в голову пришла мысль. Он остановился и, сузив глаза, зло посмотрел на девчушку. "Ну ладно, малышка, ты решила поиграть во взрослые игры… Что ж, я с тобой поиграю. Нетрудно понять, чего ты добиваешься…" С этой мыслью он с силой толкнул входную дверь и как ошпаренный бросился вверх по лестнице. Ничего. С завтрашнего дня у него отпуск, она об этом не знает, значит придет и завтра. Стерва! Вычислила. Все вычислила. Дни его смены, время, когда он приезжал отмечаться, даже где живет – и то небось знает. Схватив со стула пиджак, он опять выскочил за дверь, попутно нашаривая в кармане пиджака ключи от своей белой «Тойоты».
-Ты куда?! – раздался из соседнего кабинета голос Бронского, коллеги по работе.
-Да опаздываю уже! – на ходу крикнул он.
В дверях показалась рано облысевшая голова не старого еще на вид мужчины.
-Смотри, Кристинка твоя сегодня молнии метать будет, если вовремя не явишься! – смеясь, крикнул вдогонку Бронский, и вернулся в кабинет.
-Ох уж этот Дымов! Сердцеед чертов! – усмехнулся мужчина, садясь в кресло.
Возле выхода Александр помедлили, вглядываясь в маленькую фигурку девушки, сидящей на скамейке. Длинные русые волосы, точеное личико… Весь ее вид была сама наивность. Вот она подняла голову и посмотрела на крыльцо, где он курил несколько минут назад. И тут Александр поймал себя на мысли, ошеломившей его: он ее хочет! Хотя он и сам не мог понять чувств, обуревавших его. То ли это была бешенная злость на эту дурочку, которая глупо пялилась на него каждый вечер и ставила в неудобное положение перед коллегами и начальником, то ли ему было ее жалко. И смех, и грех.
Александр быстро сбежал по ступенькам, чувствуя на себе ее пристальный взгляд. Эта игра в "гляделки" ему уже порядком надоела. "Я тебя научу уму-разуму, если твои родители не смогли этого сделать!" Возле самой машины он вдруг обернулся и долгим взглядом посмотрел на девушку. Та даже опешила и выронила ручку. Александр ухмыльнулся и быстро сел в машину.
Мигнув на прощание задними фарами, "Тойота" скрылась за поворотом.
Девчушка разочарованно вздохнула и закрыла тетрадку, продолжая задумчиво глядеть на то место, где стояла его машина. Потом встала, кокетливо дернув плечиком, подняла ручку и пошла прочь.
Из окна второго этажа за ней незаметно наблюдал Бронский.
-Э-эх, детка, зря-зря… - произнес он, качая головой. Когда стройная фигурка девушки скрылась за листвой деревьев, он отошел от окна и, сев за свой рабочий стол, задумчиво уставился куда-то в угол.

Мара быстро шагала по ровному асфальту. Идти было легко и приятно, ее каблучки бойко выстукивали лишь им понятную мелодию. "Сегодня он та-ак на меня смотрел! Это что-нибудь да значит…" – наивно радовалась она. Ветер раздувал ее длинные пышные волосы, легкий сарафан облегал стройную фигурку. Мара как раз вступила в пору своего расцвета. Высокая грудь, тонкая талия, великолепная осанка… Откуда все это взялось в недавней пухленькой девочке-девятикласснице?
Блики солнца играли на ее волосах, а в уголках правильно очерченных губ затаилась улыбка…
Такой и увидел ее Александр, выехав на проспект. Засмотревшись на Мару, он едва не наехал на выскочившего на проезжую часть щенка. И только громкий крик хозяйки  привел его в чувство.
-Черт!
"А девица ничего, - думалось ему. – Все при ней. Только малолетка, плохо… Ладно, припугнем - и хватит." Он быстро набрал на сотовом номер Бронского.
- Бронский, двух-трех ребят не подкинешь завтра?
-…
-Да так, кое-кого проучить надо.
-…
-Нет! Тут у соседа квартиру ограбили, а у него камера все зафиксировала. Оказалось, он этих подонков знает – дружки сыночка.
-…
-Да, вот их и надо поучить уму –разуму.
-…
-Ну, тогда договорились. Пусть подойдут завтра часам к трем к агентству. Если там чего, ты им шепни: я плачу. Спасибо, Бронский!
Дымов выключил сотовый.
-Ну, раз ты утверждаешь, что ты больше не маленькая девочка… Посмотрим.
И Дымов, выехав на свободную от машин магистраль, с силой надавил на газ. Машина, словно почуяв свободу, ринулась навстречу ветру.
Дымов пощелкал по кнопкам встроенного магнитофона, настраиваясь на радиостанцию итальянских песен. Наконец сквозь шуршание выплыла песня. Дымов от удовольствия присвистнул: он любил итальянскую эстраду, а эту песню любил более все остальных. Она возвращала его в те годы, когда ему еще только-только исполнилось двадцать, и он был влюблен… В красивую девушку с трогательными зелеными глазами. Александр вздохнул, вспоминая те счастливые годы. Эх, молодость, молодость… Тогда ему все казалось таким лучезарным. Он любил. И пускай он понял это поздно, очень поздно, но он все-таки понял, как дорога была ему та девушка… "Мой бог, как я был слеп…" – думал он в тот день, когда она уехала. А он… Он даже не обнял ее на прощание. Она ждала. Ждала его всю ночь перед своим отъездом. Всеми клеточками своего тела, каждым нервом… Он узнал это потом, позже. А понял, что она безумно дорога ему только тогда, когда в чистом голубом небе исчез увозивший ее в далекие края самолет…
Но она вернулась к нему. Дымов до сих пор помнил тот день, когда она шла.. нет! Она бежала к нему, протягивая руки к своему счастью.
Слезы блестели на ее глазах. И почувствовав, наконец, его руки, и неожиданно осознав в полной мере, до чего она стосковалась по его нежным объятиям, она без сил рухнула к нему на руки. И расплакалась.
И опять завертелась жизнь: разлуки, встречи…
Побыть вместе, насладиться друг другом, судьба отвела им немногим более месяца…
Александр закурил. Ветер трепал его вьющиеся длинные волосы, он уверенно вел машину.
…Все закончилось ясным осенним утром. Накануне он узнал, что у Насти будет ребенок. Эта новость поначалу ошеломила Дымова. Ему было тогда двадцать два. Он очень любил свою Настенку, как он ласково ее называл, и сама мысль о том, что скоро у них появится маленький человечек, кровь от крови его, плоть от плоти, заставляла его сердце сжиматься от нежности к любимой. Он был готов идти до конца, против родителей, против всего мира, только бы уберечь свой маленький мирок от несчастий и бед.
Но жизнь не дает ведь любить по-человечески… Осенним утром, таким же безоблачным и ясным, как и два года назад, Настя вновь ушла от него. На этот  раз навсегда… Не стало ее тем утром. Не стало и того крошечного комочка жизни, плода их любви. "А ведь у нас могло быть все…"- думалось ему ночами после мучительных похорон. И ночи эти были такими длинными, длиною в жизнь… Каждый раз, засыпая, он видел ее во сне. И каждый раз когда он подходил к своей двери, ему казалось, что она вот-вот откроет ее, улыбнется и ласково прижмется к нему. Но… не было ее. Не было у него больше его Настенки.
И в тот вечер, когда ее похоронили, Александр сидел на полу в темной прихожей, сжимая в руках плюшевого львенка, которого он подарил ей на день рождения, и слезы текли из его глаз. Львенок, так знакомо пахнущий ее духами, ласково смотрел на него своими грустными глазами-пуговками. И от этих глаз-пуговок ему хотелось разрыдаться еще сильнее. Любимая, родная…
Дымов резко затормозил машину. Воспоминания, навеянные музыкой, совсем расстроили его. Он еще долго сидел, глядя в одну точку, и вспоминал. Боль ушла. Но осталось какое-то безразличие ко всем. За прошедшие десять лет  он не встретил женщины, на которую он мог бы обратить внимание, в которую мог бы влюбиться. Настя не оставила никаких шансов его последующим знакомым. "Она была слишком хорошей. Поэтому она и ушла…" – с какой-то обреченностью думал он.
Из задумчивости его вывел телефонный звонок. Его сотовый, наверное, уже бы расплавился, если бы Дымов не соизволил все-таки ответить.
-Ты куда девался, черт тебя дери?! – Бронский, как и телефон, был тоже на пределе. – Тебя в клубе ищут. Уже сюда звонили!
-Я еду, - ответил Дымов и выключил сотовый. "Разорался!" Спорить с Бронским  он был не в настроении. Телефон затрезвонил опять.
-Да пошел ты! – буркнул Дымов, разворачивая машину. Сотовый продолжал надрываться.
На крыльце ночного клуба его уже встречали.
-О господи, и эта туда же! – Дымов едва не застонал при взгляде на хозяйку ночного клуба. Как мужчина, он не мог не обратить внимания на ее красоту. Длинные черные, как вороново крыло волосы, стройное, гибкое тело, манящий взгляд… "А также еще невыносимый характер и непомерная мания величия," – добавил про себя Александр. Поставив машину на специально отведенное ей место, Дымов неспешно выбрался из машины, закурил сигарету и взглянул на часы. Времени у него было предостаточно. Хозяйка клуба, наконец, не выдержав такого безразличия к себе, спустилась со ступенек и направилась к Александру.
-Можно подумать, ты через всю Европу добирался до клуба! – недовольно произнесла она.
-Я не опоздал, - спокойно заметил Дымов, продолжая курить. В воздухе повисло молчание. Взгляд женщины сузился.
-Я плачу тебе деньги, и немалые… - начала она.
-Вы платите агентству, - мягко перебил ее Дымов, - а не мне лично. Если вас не устраивает моя работа, можете пожаловаться моему начальнику, и он заменит вам охрану.
Он прекрасно знал, что она этого никогда не сделает. "Ты решила меня прибрать к рукам… Но у тебя ничего не получится, я тебя давно раскусил. Увы, но ты не в моем вкусе," - ясно читалось в его взгляде.
На это возразить было нечего. Криста нервно развернулась, и зашагала прочь. Дымов насмешливо смотрел ей вслед. Докурив сигарету, он вошел в клуб. Веселье в клубе только начиналось, стали приходить первые посетители. От обилия стройных женских ног рябило в глазах, но Дымов неожиданно понял, что почему-то думает об одной паре ног. Он думал о той девушке, что сидела каждый вечер на скамейке прямо перед его окнами и что-то писала. Он вспоминал ее волосы, что так красиво блестели в лучах солнца, ее глаза, тонкое личико, нежные девичьи плечики… Вся она была какая-то легкая, почти воздушная. И вдруг Дымов с ужасом понял, что она ему нравится! В ней не было и тени испорченности, только какая-то ранняя взрослость, граничащая с детской наивностью. "Этого еще не хватало! Увлечься какой-то пятнадцатилетней школьницей!" – возмутился он про себя, но… Мысли его то и дело возвращались к той загадочной девушке.
Проходящие мимо девицы»то и дело бросали ему горячие, многозначительные взгляды, но Дымова не трогали эти тщетные попытки завоевать его внимание. Слишком он привык к этим взглядам за время своего дежурства в ночном клубе.
Он стоял, углубившись в свои мысли, когда к нему сзади неслышно,  как кошка, подошла сама хозяйка бара. Дымов даже вздрогнул от неожиданности.
-Кристина… Это вы!
Та держала в руке бокал со светлой янтарной жидкостью.
-Можно вас попросить об одолжении, Александр? Надеюсь, вы не откажете мне в маленькой любезности?
"Вот ведьма!" – пронеслось в голове у Дымова.
-Я не откажу вам в любезности, если это не помешает моей работе.
Криста сделала небольшой глоток из своего бокала.
-После работы не подкинете меня до дома? – она посмотрела прямо ему в глаза, дружески улыбаясь. Почти доверительно. Дымов на удочку не попался.
-Я подвезу вас, Кристина, - холодно кивнул он в знак согласия, даже не улыбнувшись в ответ.
-Спасибо. Да, и еще… вы простите меня за то, что сегодня была с вами груба.
Она повернулась на каблуках и пошла ко входу в бар.
На душе Александра сразу стало тяжело, остался какой-то неприятный осадок.

В дверь настойчиво звонили. Дымов еле продрал глаза. Все еще не понимая, откуда доносится столь неприятный слуху звук, он поплелся к двери. На пороге стояли два амбала. И тут до Дымова дошло, что уже давно наступил день и пора вставать.
-Саня, ты … чего? – "амбал" с недоумением уставился на Дымова.
И тут Александр узнал в одном из пришедших знакомого, коим был Бронский.
-А, ребят… Проходите. Я сейчас… Подождите на кухне.
Он исчез в ванной.
Бронский принялся хозяйничать на кухне. Запахло жареной яичницей, свежезаваренным кофе.
Когда Дымов вошел в кухню, завтрак уже стоял на столе.
-Ну, так кого проучить-то надо? – полюбопытствовал Бронский, наливая всем по чашке кофе. -  а… это Михаил, познакомьтесь.
Дымов первый протянул руку для рукопожатия.
-Александр. Будем знакомы…
-Ну, так как?
-Короче, - Дымов уселся за стол, пододвигая тарелку.
-Девчонку помнишь? Та, что постоянно по вечерам торчит напротив наших окон? Глаза все уже намозолила…
-А, эта, что ли, светленькая? Лет пятнадцать ей, не больше.
-Да-да, она самая.
-Ну, и что? – Бронский с большим удовольствием откусил от своего бутерброда добрую половину. – Чего-то бутерброд какой-то пресный, не хватает чего-то…
-Колбасу забыл положить, - заметил Дымов, - Вот эту девчонку и надо проучить.
Бронский даже поперхнулся.
-Ты чего, совсем свихнулся? Проблем с законом захотел?
-Я ее только припугну, чтобы не сидела больше. Ты пойми, она ведь не тебя ставит в дурацкое положение, а меня. В дурацкое положение перед начальством, перед коллегами…
-Ну, подошел бы да и объяснил бы все по-человечески…
-Не поймет, - развел руками Дымов. – Там не будет сидеть, еще чего доброго появится у моего дома… Я тогда ее точно… того…
-А ты бы еще меч с собой носил - она вообще от тебя не отстала б тогда…
-Слушай, Бронский, - Александр как-то вымученно вздохнул, - я что, так похож на этого придурка из телевизора? Вот ты скажи, похож или нет?
Бронский прищурился.
-Ну… Совсем немного. У тебя цвет волос другой и черты лица вроде не такие.
-Вот и я о чем… Дай-ка мне сахарницу.
-Ну, ладно, задача какая? – спросил Бронский.
-Прожуй сначала, а то подавишься. Нужно эту финтифлюшку заманить в мою машину.
-И все? Так чего ж ты голову морочишь? Подошел бы к ней и сказал, мол, девушка, давайте подвезу…
-Ты меня не понял, Бронский. Мне не нужно, чтобы девчонка видела во мне джентльмена. Мне надо ее испугать. Чтобы она не видела в красивом дядечке доброго фея. Понимаешь? Нужно просто подойти, взять ее за шкирку и подтащить к машине. И впихнуть ее туда. А там я с ней сам разберусь.
Бронский даже жевать престал.
-Ты надеюсь не того… не собираешься ее… ну, это…
-Обесчестить, - подсказал сидевший рядом Михаил.
Дымов фыркнул.
-Мне не нужны проблемы с законом. И с родителями тоже. Прокачу ее за город и обратно. С пушкой у виска. И все. Пусть думает, что я из мафии.
Бронский с Михаилом переглянулись.
-Дымов, тебе пора остепениться и перестать жить прошлым. Твоя настроенность против всего женского пола мешает видеть в них - не во  всех, конечно, но в большинстве - хорошее. Ты зациклился на прошлом.
На это Дымов ничего не ответил. Он только тупо и упрямо уставился в свою чашку с недопитым кофе.
-Я не могу ничего с собой поделать. Настя была для меня слишком дорога, - Дымов тяжело вздохнул.
-И теперь ты всех женщин измеряешь только ею. Пойми, двойников не бывает, - в голосе Бронского даже послышались умоляющие нотки.
Александр сидел перед ним словно обиженный школьник, взъерошенный и надутый.
-А… ну тебя… Только девчонку сильно не пугай, а то бог его знает, какие у нее родители… Может шишки какие нибудь.
-Если бы это было так, она бы тут не сидела, - пробурчал Дымов. – И вообще пора уже собираться.

Ровно в пять вечера Мара уже сидела под кустом на своем обычном месте и что-то строчила.
Дымов выглянул в окно.
-Явилась. Бронский за дело! Я пошел в машину. Через пять минут выходите!
Александр поспешно спустился к выходу.

На крыльце он немного задержался, сделав вид, что завязывает шнурок на ботинке. Мара еще усиленнее углубилась в свою писанину. И опять у Александра возникло чувство смятения.
"Пора с этим кончать!" – он быстро подошел к машине и сел за руль. Через три минуты на выходе показались Бронский и Михаил. Дымов им кивнул.
В скверике не было ни души. Мужчины прямиком направились к Маре. Заслышав рядом шаги, Мара удивленно подняла голову. В следующую секунду две пары сильных мужских  рук подняли ее со скамейки и  куда-то потащили. Мара опомнилась только тогда, когда плюхнулась на заднее сиденье машины, и завелся мотор. Сначала радость захлестнула ее. А потом уступила место непонятному страху. Ну вот, мечта-то исполнилась, а дальше?
Тем временем машина уже набирала скорость.
-Эй, куда вы меня везете? – наконец осмелилась спросить она.
Дымов не ответил, продолжая так же молча вести машину.
Тут уж Мара совсем испугалась.
-Эй, отпустите меня!
Ответом ей было гробовое молчание.
"Кажется, я влипла", - в отчаянии думала она.
-Вы слышите меня или вы глухой? – она вдруг рассердилась.
На это Дымов тоже разозлился. В мгновение ока выхватив привычным движением пистолет из кобуры, он направил дуло  на Мару.
-Заткнись, или я тебя прикончу! – процедил он.
Девушка, ахнув, отпрянула. Но больше ничего не говорила.
«Черт бы меня побрал! На свою голову доискалась приключений!» - мысленно ругала  она себя. 
Мара нервно поежилась, кончики пальцев от страха занемели. Что же теперь делать? Она вновь испуганно взглянула на Дымова. Она-то всего лишь хотела познакомиться! А вышло что? Сказочный Принц неожиданно превратился в злого колдуна.
Пистолет лежал на переднем сиденье, рядом с Александром. Дымов ухмыльнулся, глядя в зеркало заднего вида, как Мара нервничает. И тут вдруг ему стало жалко эту девчонку. Ну, просто смешно и жалко, да и понравилась она ему своей наивностью.
-Отпустите меня, пожалуйста! –жалобно протянула Мара. - Я вам обещаю, что вы никогда больше обо мне не услышите…
-Ну, пожа-алуйста!
Они выехали уже достаточно далеко за город. Так что даже если бы Дымов и отпустил бы девушку, добираться обратно ей все равно бы пришлось на какой-нибудь попутке. А уж там-то действительно неизвестно, что ее ожидало бы. Поэтому Александр продолжал спокойно вести машину дальше. Мимо проносились поля и деревья, машин на дороге становилось все меньше и меньше.
Вдалеке Дымов заметил поворот налево в рощу. «Ага, вот здесь-то  мы с тобой и проведем урок на тему «не доверяйте незнакомым красивым дядечкам.» Машина свернула в рощу.
Солнце стояло еще довольно высоко. Мара испуганно вжалась в сиденье. Дымов до сих пор так и не произнес ни одного слова. Молчание было пугающим. Равно как и неизвестность.
Наконец Дымов остановил машину. Он все так же сидел, не оборачиваясь к девушке. Потом  медленно закурил.
-Ну, - хрипло произнес он, - как тебя зовут?
Мара вздрогнула от звука его голоса.
-М-мара…-пискнула она.
-Ну, что ж… Мара… Ты сама напросилась. Я тебя не заставлял. Я тебя даже не знал, не замечал… Но ты день за днем продолжала мозолить мне глаза. И ставить в идиотское положение перед руководством и коллегами…
Тут он обернулся. Мара отпрянула. Ей не составило большого труда понять, что чувствовал Дымов. Он был зол. И это было написано на его лице. Девушка с испугом смотрела на него.
-Выходи из машины! – приказал он ей. Но Мара забилась в глубь машины.  Вот сейчас ей действительно стало страшно. Дымов тем временем уже вылезал из машины. Увидев, что девушка все еще сидит на заднем сиденье, он разозлился еще больше.
Александр распахнул заднюю дверь.
-Вы плохо расслышали, что вам было сказано, леди?
Он схватил девушку за руку и буквально вытащил из машины.
-Ай! Не трогайте меня, умоляю вас! Я … я… очень раскаиваюсь в том, что сделала! Я вам обещаю, вы никогда, никогда больше обо мне не услышите! Пожалуйста! – по ее щекам потекли слезы. – Мне страшно… Я боюсь…
Последние ее слова превратились в шепот. И вся она как-то вдруг смирилась со своей судьбой. На несколько секунд Александр остановился и взглянул на нее. Разметавшиеся по оголенным плечикам волосы, тонкое личико, и глаза… Широко раскрытые, полные раскаяния, испуга, отчаяния глаза… И целое мгновение эти глаза смотрели на него.
И вдруг воспоминание больно резануло по сердцу Дымова.
-Черт!
Это были глаза любимой. Взгляд любимой. Взгляд, который не смогли стереть из его памяти ни время, ни боль, ни смерть…
Дымов замешкался и отпустил Мару. Нет, даже не отпустил – оттолкнул. Давно пережитые чувства неожиданно вновь всколыхнулись в нем с новой силой. Взгляд его потемнел.
-Ты зачем появилась?! Я не герой, не рыцарь, я не ношу с собой меча, я обыкновенный человек, такой же, как и ты. И более того – я мужчина. День за днем ты добивалась, чтобы я обратил на тебя внимание. Что ж, ты сама этого хотела…
 Теперь Александр был не просто зол. Он был в ярости. Чувства переполняли его. И вдруг Дымов разом остыл. Он оперся о дверцу машины и холодно взглянул на Мару.
-Раздевайся! – хрипло приказал он.
Мара продолжала в нерешительности стоять. Дымов наставил на девушку пистолет и вновь холодно повторил:
-Я сказал: раздевайся! Или по слогам повторить?
Мара отступила на шаг. Дымов молча ждал. Мара помедлила. Александр не сводил дула пистолета с девушки. Мара пустила голову и принялась медленно расстегивать молнию на спине. Тонкие бретельки мигом слетели с плеч…
Внутренний голос твердил Дымову, что надо остановиться, хватит, но.. он не мог. И тут Мара, не выдержав его пристального взгляда с затаенным огоньком желания, стыдливо отвернулась. Плечи ее затряслись от беззвучных рыданий.
Дымов, пораженный этой детской беззащитностью, граничащей с взрослостью, опустил пистолет. «Кажется, я перегнул палку!» - пронеслось в голове.  Он нерешительно сделал шаг в сторону девушки, потом второй…
-Прости… - тихо сказал он, и коснулся ладонью ее плеча. От этого прикосновения девушка вздрогнула. Но плач затих. Дымов медленно застегнул молнию на сарафане.
-Понимаешь, - тихо сказал он, - ты… ты очень красивая. И очень молоденькая. А я… Я уже старый. Старый для тебя. Я знаю, чего хочется девушке в твоем возрасте. Тепла, большого чистого чувства, красивого рыцаря… Ты увидела меня и решила, что я и есть тот рыцарь, насмотревшись фильмов про Дункана Маклауда. Ведь так? Только ведь в реальности все будет совсем по-другому. Я не смогу дать тебе того, о чем ты мечтаешь. Я – мужчина. И только. Не рыцарь, не принц. Ты еще очень юна, у тебя еще не было никого…В тебе скрыта глубокая чувственная натура, ты не такая, как остальные девушки, Мара. Ты особенная. И тебе нужен кто-то особенный… Тот, кто тебя полюбит, кто будет заботиться о тебе…
-Вы особенный… - прошептала девушка, глядя прямо перед собой. Слезы ее давно высохли. Легкий ветерок развевал прядки волос, и в эту минуту она была очень хороша. Дымов почувствовал, что еще немного – и он потеряет контроль над собой.
-Если бы ты знала, как ты действуешь на мужчин!.. – простонал он. – Ты сводишь меня с ума, но… Ты несовершеннолетняя!
Он повернул ее лицом к себе, хотел что-то сказать… Но вновь увидел ее взгляд… Взгляд из прошлого! Прошлого, которое не отпускало его ни на минуту, не давало даже передышки…
-Мара-а! – в его голосе послышалось страдание. Он с мольбою смотрел на девушку. Мара несмело коснулась его руки.
-Вы меня извините… - тихо прошептала она. Но и в ее взгляде читалась мольба. Такой взгляд мог быть только у нищего, просящего хлеба насущного. Дымов едва не отшатнулся, оказавшись в глубине ее глаз. В них не было ничего детского, только боль… Боль, которую может испытать только взрослый.
Одна бретелька сарафана соскользнула с плеча девушки, подул ветерок и Александр почувствовал легкий, возбуждающий запах дорогих духов…
-Ты не понимаешь, что ты делаешь со мной! – хрипло прошептал он. Хотя он сам уже ничего не понимал.
Мара почувствовала, как сильные руки легли ей на талию. Телом она чувствовала его напряжение. Александр бережно привлек ее к себе, зарылся лицом в мягкие волосы, покрывая поцелуями шею, плечи…
«Мой бог! Ну что же я делаю? Ведь так не должно быть. Я не должен… Она же еще совсем девочка…» - обрывки мыслей еще крутились в его голове, постепенно уплывая в никуда. Но остановиться он уже не мог.
Сарафан с легким шорохом упал на траву, обнажая стройное гибкое тело… Такого Дымов не испытывал пожалуй с тех времен, когда Настя еще была жива.
«Совесть замучит меня потом, а сейчас…да пусть хоть весь мир катится ко всем чертям!»- это была последняя осознанная мысль.
-Девочка … - шептал Александр.
И неожиданно… неожиданно впервые после перенесенной душевной травмы он почувствовал себя счастливым!…

Закат в этот вечер был необыкновенно красив. Заходящее солнце окрасило небо в нежно розовый цвет, и в нем так легко и свободно парили птицы. Роща тихо шелестела, словно деревья переговаривались между собой. А, может быть, так оно и было?
Мара, опершись о машину спиной, не моргая смотрела вдаль. На горы.  Она любила горы. Они навевали необыкновенное чувство свободы, легкости, от которых захватывало дух. Александр, опустив голову, сидел рядом. Мысли и чувства возвращались в свою обычную колею. Он поднял голову и посмотрел на девушку. Еще несколько часов назад он хотел ее убить. А теперь мурашки пробирали его при этой мысли. Александр невольно залюбовался Марой. Он подсел к ней совсем близко и притянул ее к себе. Так они и сидели. Александр гладил ее пышные волосы, изредка целуя в висок.
-И что мы теперь будем делать, Мара? – спросил он. – Если об этом узнают твои родители, как посмотрят они на твои отношения с человеком намного старше тебя?
-Родители ни при чем, - резко возразила девушка, до сих пор хранившая молчание. – Родителям на меня давно плевать. Они заняты только собой. Мать постоянно грызется с отцом, а он на сторону гуляет. Она достала его со своими упреками, пилит его каждый день, вот он и уходит каждый раз… А я на обочине.
В голосе Мары послышались злые слезы. Александр еще бережнее прижал к себе эту беззащитную, маленькую и безумно одинокую девочку. Он сам был до того одинок, что хотелось выть на луну. И ему, мужчине, было очень нелегко от этого одиночества. А уж девушке – тем более… Он вдруг все понял. Понял всю глубину ее чувств, и поразился тому, до чего она была одинока!
-Я понимаю, - произнес он, заглаживая ее волосы за ухо. – В душе ты уже не маленькая девочка. Но тебе еще нет и семнадцати…
-Ой, да  знаю я, к чему ты клонишь, - усмехнулась Мара. – Но ты же меня не изнасиловал…Все произошло по обоюдному желанию…
Она вдруг улыбнулась, положив голову ему на плечо.
Александр на это глубоко вздохнул, пряча улыбку. Потом взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.
-Мара-Мара… - шепнул он. И улыбнулся. На душе вдруг стало легко-легко. Что-то происходило в его жизни, что-то бесповоротно менялось. Александр почувствовал, как груз прошлого, снедавший его все эти десять лет, вдруг куда-то исчез.
-Спасибо тебе, - шепнул он и крепко обнял девушку.
Мара уткнулась лицом в его грудь и затихла.
Солнце скрылось за горой, сверкнув прощально последним затухающим лучом.
Мара вступила во взрослую жизнь.

-Что-то мне не по себе… - Мара нервно поежилась.
Дымов выключил зажигание и оперся   локтем о руль, остановив взгляд на девушке.
-Если не хочешь, давай поедем в другое место…
Мара отрицательно замотала головой.
-Нет, что ты, очень хочу! Только… я никогда не была в этом клубе. Это самое шикарное место в нашем городе и … чтобы идти сюда просто отдохнуть, надо иметь уйму денег. А у меня их нет…
Александр подавил смех.
-Вот что тебя волнует… Не тревожься, все расходы я беру на себя. Другое дело: ты боишься, что не впишешься в атмосферу?
-Да нет, - Мара улыбнулась. – Я очень часто бываю с родителями на приемах, в ресторанах, но… это ведь только с ними… И то только для того, чтобы показать какая у нас образцовая семья, для большего одурачивания потенциальных партнеров.
Дымов улыбаясь смотрел на девушку: с каждой минутой она все больше  и больше нравилась ему.  Мара не заметила в затемненной машине, как из-под полуопущенных век на нее смотрел мужчина…
-Она научила меня красиво одеваться, правильно краситься,  вести себя в  высшем обществе, но вот… на все остальное у нее никогда не было времени…
Мара вздохнула. Александр протянул руку и мягко коснулся девушки. У него возникло непреодолимое желание тут же  ее поцеловать.
-Иди ко мне… - тихо прошептал он.  И Мара откликнулась на этот тихий призыв… Она подалась к нему, такая желанная и… ставшая для Дымова за эти последние часы почти родной! Александр ласково коснулся губами ее губ, и вновь в голове зашумело. Она была его, вся принадлежала ему, такая чудесная и дурманящая, как хмель. И Александр вновь почувствовал то давнее полузабытое чувство, когда мир открывался ему в те далекие двадцать два…
-Нам пора, - прошептала Мара, обнимая тонкими руками его за шею.
-Ммм… - промычал Дымов, не желая отрываться от таких ласковых и нежных губ. 
-Я сойду с ума сейчас, - простонал он, - нельзя же так…
Мара тихонько засмеялась и поцеловала его в нос.
-Ну, ладно, - прогундосил Дымов, - пора так пора…
Здание развлекательного комплекса «Ред Роуз Плейс»  светилось неоновыми огнями, притягивая посетителей. На крыльце уже толпилась стайка подростков, сквозь стеклянные двери был виден ярко освещенный зеркальный холл. У входа один из охранников поприветствовал Александра, с интересом поглядывая на Мару. Девушка была и впрямь очень хороша.  Длинные волосы Мара затянула в тугой конский хвост на макушке, и теперь каскад мягких русых прядей спускался до пояса. Про себя Александр с гордостью отметил, что среди всех девушек, находящихся в "Ред Роуз Плейс", Мара была самой красивой. А как же иначе? От Дымова не укрылись настороженные и даже завистливые взгляды постоянных клиенток: они-то его знали! Каждая вторая мечтала затащить его в постель.. Взгляды были колючими,  девицы возле колонны в зеркалах тут же начали о чем-то шептаться, едко усмехаясь в спину девушке. Но Мара лишь еще выше подняла голову и улыбнулась Дымову. "Все в порядке!", - говорил ее взгляд. Александр улыбнулся в ответ.
-Ну, идем? – наклонился он к ней. Мара скромно опустила ресницы.
-Идем.
 
Увы-увы... как быстротечно время! Несколько часов, проведенных Марой с Дымовым, показались ей мгновением. Они сидели у барной стойки, держа друг друга за руки, и... разговаривали. Разговаривали обо всем на свете: о книгах, о фильмах, о природе, о друзьях, о своем мировоззрении… Танцевали.
Дымов был на верху блаженства. Глаза девушки, устремленные на него, сияли, словно две звезды. И от этого их сияния на душе у Александра становилось теплее и светлее. А музыка продолжала играть, сближая их души, мысли, губы, тела…
И Дымову уже было плевать на их разницу в возрасте, на насмешливые взгляды девиц, сидящих у барной стойки, он позабыл и о Кристе, и обо всем, что его мучило последние месяцы.
Мара с удивлением смотрела на Дымова. И с еще большим удивлением открывала его для себя. Оказывается, ему нравилась фантастика, и он чертовски обожал смотреть мультфильмы. А еще любил играть в футбол, как это ни странно, и волейбол. А кроме всего этого занимался спортом и был каратистом с черным поясом.
-Только вот, - улыбаясь, промолвил Дымов, - махать мечом я, к сожалению, не умею, и родился только в этом столетии здесь, на родине, а не в горах Шотландии. Ты мне простишь такую оплошность?
Он лукаво смотрел на девушку. Маре стало весело.
-Ты смешной, - улыбнулась она, погладив его по щеке. Этот жест болью скребнул по сердцу Дымова.
И этот жест увидела Криста.  Как невовремя!
-Может быть, я  отвезу тебя домой? – вдруг обеспокоено спросил Александр. – Тебя, наверное, уже потеряли родители.
-Я не хочу домой, - прошептала Мара. Она вложила свою маленькую ладошку в большую ладонь Александра и просто молча посмотрела ему в глаза. И опять воспоминания нахлынули на Дымова с новой силой. Воспоминания, которые никогда ему не удастся выбросить из памяти, крест, который ему дано было нести до конца своих дней…
-Тебя что-то мучает? – прошептала Мара, продолжая водить рукой по его щеке. Дымов отвел взгляд.
-Если тебе тяжело, не говори сейчас. Расскажешь, когда сам захочешь, - Мара приложила палец к его губам.  Александр вновь взглянул  на Мару. И взгляд его, такой потерянный секунду назад, изменился. В нем сквозило удивление. Замешательство. Женщины, с которыми он встречался, никогда не интересовались ни его успехами, ни его неудачами, ни тем, что лежало на сердце. Они не видели этого. Не замечали. Не хотели замечать. А эта девочка… Эта пятнадцатилетняя девочка.. она смотрела на него так, что у него было чувство, что она видит насквозь все, что он знает, помнит и чувствует.  Прошлое и настоящее. И .. может быть даже будущее… И тут неожиданно Дымов понял. Он понял, что назад дороги уже нет, что есть только он, и его судьба, которая на огромной скорости несла его вперед. В неизвестность. И было ли в этой неизвестности будущее, он не знал.
Но перед ним сидела ОНА. И вдруг ему в голову пришла мысль. Страшная мысль, которая повергла его в ступор: а если и она уйдет? Нет, нет… он не хотел этого. По крайней мере, не сейчас, пока он не разберется в своих чувствах… пока все не встанет на свои места.
Мысли эти проносились в его голове, а Мара все смотрела на него, и смешинка затаилась в ее глазах. Мой бог!! И за что ему это все? Дымов глубоко и судорожно вздохнул. Он метался.  Она сидела перед ним такая маленькая, и такая удивительно хрупкая, женственная…Такая… восхитительная! Александр обнял девушку и нежно прижал к себе. «Вот ты и попался, Дымов», - усмехнулся он сам себе.
Два черных силуэта в свете неярких барных ламп  молчаливо застыли, словно  на остановленном кадре. Им было хорошо вдвоем. А музыка все играла, соединяя их взгляды, ладони, мысли, сердца…


Все остальное время, проведенное с Марой, показалось Дымову чем-то… нереальным. Он словно спал и видел чудесный сон. Он любил. И это делало его счастливым. Он был счастлив пока Мара была с ним, пока он мог видеть ее, говорить с ней, чувствовать ее…Но стоило ему остаться  одному… тяжелые думы наваливались на него. Он не мог без нее. Не мог и все. Она была словно наркотик. И с каждым новым днем она была нужна ему все больше и больше… И скоро Александр уже не мог без Мары. Ему нужно было видеть ее сияющий взгляд, обнимать хрупкие плечики, целовать, любить… любить до изнеможения, пока ее изящная головка без сил падала на подушки, и она, утомившись, крепко засыпала. А он все смотрел на спящую в его объятиях девушку, и с непонятной тревогой думал о будущем…которого, возможно, не было.

Криста легко взбежала по ступеням.  Сегодня у нее было ответственное дело. Личное дело. И она не собиралась отступать. Этот упрямец Дымов только распалил ее еще больше. Криста не привыкла к равнодушию мужчин. Ей уже исполнилось тридцать лет, хотя мужчины, даже те, которые хорошо разбирались в возрасте, не давали ей больше двадцати четырех. Успешная бизнес-леди, красивая женщина… Ей не хватало только одного… Красавчик-охранник, вот кто был ей нужен. Она уже год безуспешно пыталась привлечь его внимание. Но Дымов упрямо уклонялся от каких-либо отношений, кроме служебных. Но Криста не сомневалась, еще немного усилий, и Александр сдастся. Иначе и быть не могло. Он был одинок, холост, и безумно хорош собой.
Перед дверью Криста остановилась, с минуту помедлив, оглядела себя, и позвонила. За дверью было тихо. Она позвонила еще раз. И еще. Странно. Она собралась уходить, когда замок защелкал и дверь отворилась. Заспанное лицо с взлохмаченной шевелюрой, и причем крайне недовольное, высунулось в проеме между косяком и дверью. Мгновение это лицо соображало, что происходит и кто посмел потревожить столь сладкий сон. Затем раздался тяжкий вздох.
- Криста?? Что случилось?!– Дымов едва стоял на ногах, жутко хотелось спать. Он упорно не желал признавать в стоящей перед ним ослепительной женщине хозяйку ночного бара, в котором работал охранником.
-Александр Викторович… я прошу меня извинить.. я, наверное, разбудила вас, но мне очень нужна ваша помощь…- Криста  будто бы растерянно глядела на него. – Понимаете, у меня машина сломалась… недалеко от вашего дома… и я подумала, мне не к кому больше обратиться… не поможете?
Она так искренне смотрела на него, словно вот-вот заплачет.
Дымов тяжело вздохнул.
-Хорошо, я сейчас посмотрю… только оденусь… вы.. присядьте пока…
Александр скрылся в соседней комнате. Криста внимательно оглядела прихожую. И тут заметила, что, кроме ботинок Дымова,  у стенки стояла пара аккуратных дорогих туфелек. Наметанным глазом Криста даже определила фирму-изготовителя. У Дымова несомненно кто-то был. Этого не могло быть! Это просто не могло быть! Криста никогда не видела Александра в обществе женщин. Ну если только  очень редко. Она прошла в гостиную и присела на диван. Бардак в квартире был, как и положено, холостяцкий. Задернутые шторы создавали в комнате интимный полумрак.  И как же Кристе хотелось оказаться в этом полумраке в совершенно другое время!.. Но эту возможность у нее отобрали… Отобрала другая женщина, другая счастливица… Криста поднялась с дивана  и, заслышав в ванной тихий плеск воды, поняла, что у нее есть несколько минут. Без колебаний она прошла вглубь коридора, ведущего в спальню. И тихо приоткрыла дверь.
Играла тихая нежная музыка. Постель, все еще хранившая тепло двух тел, была разобрана. И на ней Криста увидела ее… Она спала так тихо, словно вовсе не дышала.  Трудно описать выражение лица спящей девушки. Умиротворенное, нежное, с затаенной улыбкой… ни тени цинизма, ни …Грудь ее еле заметно вздымалась под тонкой простыней, прекрасные длинные золотистые волосы разметались по подушке…
У Кристы опустились руки. Девчонка… Какая–то школьница… обыкновенная пятнадцатилетняя девчонка… Криста едва не засмеялась. Но за спиной в ванной стихло журчание воды. Криста мигом проскочила в гостиную и хлопнулась на диван, притворившись самой несчастной и беспомощной на свете.
-Пойдемте, Криста. Покажите, где находится ваша машина, - Дымов вышел в коридор.
Криста подскочила. Перед ней стоял обаятельный, с гладко зачесанными в хвост волосами, подтянутый мужчина.
-Да, конечно, - заторопилась женщина, - пойдемте.
Картина, увиденная в спальне, не выходила у нее из головы.
Входная дверь хлопнула, закрываясь.

… Запахло свежезаваренным кофе. Сквозь сон Мара почувствовала чье-то теплое дыхание на своей щеке.
-Вставай! – тихонько пропел ей Дымов, легонько проводя рукой по скрытым под простыней соблазнительным формам.. Мара нехотя потянулась. Вот бы всегда так просыпаться утром с любимым человеком в этой прохладной уютной постели…
-Сегодня я отвезу тебя домой, - лицо Александра стало серьезным. Но он тут же улыбнулся.
-А завтра заеду за  тобой в скверик ровно в шесть. Ты придешь?
Из-под полуоткрытых ресниц, Мара следила за его губами. Потом кивнула. И заметно погрустнела.
-Что с тобой, лисенок? – Дымов ласково коснулся губами ее плечика.
-Да так… не хочется возвращаться туда, где совсем не ждут…- прошептала она. Потом опять взглянула на Дымова, грациозно откинула простыню и села на постели, спустив ноги на пол.
-Я сейчас… - она встала и направилась в ванную.
Дымов так и остался сидеть, с  изумлением глядя ей вослед. С изумлением и гордостью.
В ванной зашумела вода. Александр не удержался от искушения приоткрыть дверь и заглянуть. Мара стояла под душем, наслаждаясь теплыми струями воды. Волосы были небрежно заколоты на макушке,  капли воды стекали по ее плечам, спине…
Тут уж Александр не удержался… мигом скинув с себя всю одежду, он неслышно вошел в кабинку.
Мара вздрогнула, ощутив его руки на своих плечах. Она хотела повернуться, но Александр не позволил ей этого сделать. Его руки плавно скользили по изгибам ее тела, заставляя трепетать каждую клеточку. И целовал… плечи, шею, затылок… Мара тихонько застонала. Это было уже слишком. За эти несколько дней, что они провели вместе, он научил ее многому, он пробудил в ней Женщину. Чувственную, с ее неуемными, порой бесстыдными, желания и страстями. Он ваял ее, словно скульптор ваял скульптуру. И Мара, еще недавно не знавшая, что такое поцелуй, теперь отдавалась с той страстностью и порой даже бесстыдством, беззаветно и полностью… окончательно сводя с ума этого немного жестковатого, скрытного мужчину. Она словно воск плавилась в его руках, а он сжигал ее … Сжигал дотла, до изнеможения, до исступления… И сам сгорал. Каждую ночь.
Струи воды лились из душа, разбрызгиваясь по стенам кабинки. Два смутных силуэта в кабинке слились в едином порыве, беспорядочном, самозабвенном… но таком восхитительно прекрасном!..


Мара в нерешительности остановилась перед дверью своей квартиры. Все-таки, как бы она ни была безразлична родителям, но три дня отсутствия ее дома наверняка не прошли бесследно. Потом, собравшись с духом, она вставила ключ в замочную скважину. И открыла дверь.
И тут же едва не задохнулась от неожиданности. В дверях комнаты стоял отец. И Мара видела, что он отнюдь не рад ее столь позднему возвращению. Хуже. Он был в ярости.
-Ты где была? – голос был низким, и каждое слово отчетливо слышалось, отдаваясь эхом в стенах квартиры.
И тут Мару охватил страх. Она отступила на шаг. Но ничего не ответила.
-Подойди сюда, и объясни, где ты была?
-Папа… я была … у подруги… - язык у Мары заплетался от охватившего ее страха.
-У какой? – голос отца был все так же тих, и в нем слышалась злость. Хотя внешне он выглядел вполне спокойным…
-Я была у Ларисы, папа…
Мара теперь надеялась только на то, что отец поверит. Но все случилось совсем иначе. Мара знала, на что способен отец в ярости, но такого… она представить себе не могла.
В один шаг он пересек коридор и схватил девушку за волосы.
-Ты у меня сейчас узнаешь, как врать и двоедушничать! – внезапно заорал он, втолкнув Мару в ее комнату. Только теперь Мара заметила в его руке тяжелый солдатский ремень. И этот ремень незамедлительно опустился на ее плечи, спину, руки… Кожа покраснела, словно от ожогов.
-Ай.. папа! Ай! - Мара задохнулась от охватившей ее боли. – Не надо! Не бей меня! А-а-а!..
Лицо  отца перекосилось от злости. Тяжелая рука поднималась и опускалась вместе с зажатым в кулаке ремнем…
Мара словно мышонок забилась в угол, прикрывая голову руками… Она больше не кричала, но с каждым новым ударом сдавленный стон срывался с губ. В комнату вбежала мать.
-Прекрати! Ты же ее сейчас просто убьешь! – закричала она.
Услышав окрик, отец девушки остановился, тяжело дыша. Потом отбросил в сторону ремень.
-Да я бы убил ее… шлюху… - процедил он сквозь зубы.
-Тебя видели мои партнеры с каким-то мужчиной, - он обернулся к Маре. – И ты вела себя как шалава!
Голос отца опять сорвался на крик.
Мара попыталась возразить, но отец не дал ей открыть рта. Две пощечины наотмашь лишили ее дара речи. Мара без сил упала на кровать. Из носа потекла кровь. Она больше не шевелилась и не пыталась встать.
-Теперь попробуй хоть шаг сделать из дома без моего ведома! Тогда я тебя точно убью, - пригрозил отец. – Убью, как бешеную собаку… Проститутка.
Окинув взглядом скорчившуюся на кровати фигурку, он вышел из комнаты. А потом и вовсе уехал по своим делам.
-Ты очень опрометчиво поступила, дочка, - недовольно сказала мать. - Посиди в одиночестве и подумай, какой позор для нас всех. У отца не состоялась сделка, потому что один из его потенциальных партнеров видел тебя в обществе какого-то мужчины.
Мара подняла голову.
-Сделка? – прошептала она. – Ты говоришь о сделке, а мои чувства? Моя жизнь? Она вас не волнует? Она ничто для вас?
-Ты еще несовершеннолетняя. И должна нам подчиняться. Мы с отцом зарабатываем деньги, которые уходят на твою учебу, одежду, поездки… Мы с отцом возлагаем на тебя большие надежды. А ты? Что делаешь ты?
«Я люблю…» подумала Мара. Опять все зависело от денег.  Но любила она вовсе не деньги.
-Значит так, прежде чем куда-либо пойти, ты должна ставить нас в известность о том, куда ты идешь, с кем, и когда вернешься, - голос матери был жесток, в нем сквозили ледяные нотки.
Мара уронила голову на подушки . Мать ушла. И Мара, полежав еще несколько секунд, глядя на закрывшуюся дверь, расплакалась. Навзрыд.


Дымов с беспокойством начал поглядывать на аллею. Он уже около часа сидел  в машине, ожидая, когда же появится Мара. Но девушки все не было. А время шло…Наконец Александр не выдержал. Достав из кармана пиджака сотовый, он набрал ее номер.
На другом конце провода задрожал тонкий девичий голос.
-Алло…
-Мара! - Александр крикнул в трубку.
-Саша…Сашенька, это ты… - прошептала девушка, едва сдерживая слезы. –Прости меня, что я не пришла сегодня… не смогла я… понимаешь?
В ее голосе послышались умоляющие нотки.
-Мне теперь вообще никуда нельзя…
-Все ясно… - Дымов стукнул кулаком по рулю. – Тебя не пускают родители.
-Да…родители…ненавижу их… ненавижу!.. -теперь уже Мара, не сдерживая больше слез, бросила трубку.
Она медленно осела по стенке на пол, и уронив голову на колени затряслась от безудержного плача.

Дымов выключил сотовый. Наклонив голову на руки, крепко державшие руль, он замер. Мысли в голове вертелись самые разные…Но… что он мог сейчас поделать?
«Они били ее,» - внезапно пришла ему в голову новая ошеломляющая мысль. «Они ее били». Он чувствовал ее боль. И чем больше он сейчас о ней думал, тем больше ему хотелось прижать ее к себе -такую маленькую, испуганную, заплаканную…
Неожиданно в стекло машины постучали. Едва соображая, что происходит, Дымов поднял голову. И едва не застонал от негодования. Опять… опять она! Перестанет ли когда-нибудь эта женщина его преследовать?
Криста словно бы растерянно стояла и глупо улыбалась.
Дымову, чтобы не показаться грубым, пришлось открыть окно.
-Слушаю вас, мадам, - он сказал это таким тоном, что любая другая женщина поняла бы уже, что она сейчас, в эту минуту здесь лишняя. «Любая, но похоже не эта…»
-Я тут проходила мимо и случайно увидела вашу машину, - улыбаясь, сказала она. – Не подкинете до дома?
Дымов вздохнул.
-Знаете, уважаемая… я только что получил срочное сообщение, и мне надо сейчас же ехать. Поэтому, вы уж извините, но… не по пути, - он растянул губы в некое подобие улыбки и завел машину.
Глаза Кристы потемнели.
Машина плавно тронулась с места, мигнув на прощание женщине задними фарами.
Если бы Дымов спустя несколько мгновений посмотрел на женщину в стекло заднего вида, он бы увидел перекошенное злобой лицо Кристы, которое сейчас вовсе не было красивым…
Но Дымов уже летел вперед на бешенной скорости, и оглядываться назад времени уже не было.

Прошло больше двух недель, в течение которых  Мара жила, словно затворница. В школу ее отвозили и привозили домой на машине, а уж речи о том, чтобы выйти на улицу просто погулять не было вообще. Приходя из школы, она закрывалась в своей комнате и подолгу, часами сидела на кровати, глядя в одну точку. Александр не звонил. Да и она не смела сама позвонить ему – кто-то из родителей всегда был дома. Мара похудела, и как-то вся сникла. Но надо было как-то жить. Учить уроки, которые абсолютно не шли в голову… И в школе делать вид что ничего не произошло. Да-а… мрак, да и только.
Однажды в школе Мара не выдержала. Одолжив у одноклассницы несколько жетонов, она даже не пошла – побежала к телефону…

В этот день телефон Дымова, молчавший столько долгое время, неожиданно разразился шквалом звонков. С утра ему позвонил Бронский, приглашая поехать на шашлыки с друзьями. Но Дымов отказался, сославшись на кучу дел, которые надо было переделать. (А их и вправду накопилось очень много. И потом мысли о Маре не покидали его.) Потом неожиданно позвонила Криста с приглашением провести вечер. (Воистину, эта женщина была непробиваема в своей настойчивости!) Дымов тут же вежливо отклонил приглашение, сославшись опять же на дела. Потом телефон Дымова разрывали звонки знакомых, друзей, тех, кто ошибался номером и даже недругов. И при каждом Александр вздрагивал, ожидая, что, подняв трубку, он услышит тот единственный голос, который ему надо было слышать, который он хотел слышать! Но все оказывалось не то…
А ее голос он не слышал уже давно. Он звонил домой, но трубку поднимала мама девушки. Или хуже того – отец. Он не хотел подставлять ее, понимая, что ей будет еще хуже, если незнакомый мужчина попросит позвать Мару к телефону.
И вот когда он, сидя на полу в гостиной, разбирал фоно- и видеотеку, телефон опять зазвонил. Нет, он буквально закричал, подзывая Дымова скорее взять трубку. И Александр в одно мгновение оказался рядом со столиком, на котором стоял телефон.
-Сашенька!
О-о… Дымов многое отдал бы, чтобы еще раз услышать, как она произносит его имя.
-Мара! Марочка!
И все… и больше не было слов. Вернее, не было ТАКИХ слов, которые можно было бы сказать в эту минуту любимому человеку.
И Мара решилась.
-Я сейчас в школе. У нас в запасе четыре часа. Я отпрошусь… Приезжай… мне очень… нужно тебя увидеть.
-Солнышко, сейчас приеду! – Дымов со скоростью света вылетел из квартиры, едва не забыв ключи от машины.
Через двадцать минут его машина уже стояла неподалеку от школы, где училась Мара. На дворе была ранняя осень. Деревья только-только начали окрашиваться в золотистый цвет, по утрам на улице уже было холодно, а днем еще можно было ухватить исчезающий с немилосердной быстротой кусочек теплого лета.
Маленькая, худенькая фигурка заспешила от дверей школы к машине.
Александр, увидев Мару, заспешил навстречу. Ему казалось, что эти метры, разделяющие их, были самыми непреодолимыми в его жизни. А она шла к нему навстречу… и с каждым шагом ее изможденное лицо озарялось светом радости. Много лет назад вот также в аэропорту к нему бежала другая девушка… Счастье которой он разрушил своими руками.
А Мара… мой Бог! Боль, совсем недетская боль затаилась в этих красивых, заплаканных глазах… И неожиданно течение времени для Дымова замедлилось… Словно в замедленной съемке он видел, как девушка идет к нему… и обомлел… она шла, освещенная лучами яркого осеннего солнца, в ореоле пышных золотистых волос. Красивая и гордая…
-Мара.. - только и смог выдохнуть он, когда она наконец-то оказалась в его объятиях. И зарылся лицом в мягкие локоны. Это была она, его Мара. Он покрывал поцелуями ее похудевшее личико, едва ли соображая, что делает. Мара застыла в его объятиях, наслаждаясь теплом его рук, его губ, теплом его тела…
-Я так по тебе соскучилась, - прошептала она спустя мгновение. – Так соскучилась… мне не разрешают выходить из дома, отец совсем озверел – он не выпускает меня даже в соседний магазин. Мама… едва ли эта женщина, которая живет в нашем доме, родила и вырастила меня… В доме есть все, кроме счастья…
Ее голос был такой безразличный и пустой. Дымов вглядывался в ее глаза… и ему становилось страшно.
-Мара, милая девочка моя… мы придумаем что-нибудь. Только не зацикливайся, не уходи в  себя. Не делайся безразличной ко всему. Иначе однажды ты забудешь и меня когда-нибудь…
Мара тряхнула головой и улыбнулась. Горько…
-Тебя? Нет, тебя не забуду никогда…
Ее голос был так же пуст. Дымов судорожно сглотнул. Она ли – эта девушка, которую он обнимал? Мара ли?
-Поедем ко мне, - прошептал он. – У меня для тебя кое-что есть…

Квартира Дымова изменилась, едва Мара вступила на порог. В ней сразу стало уютнее, теплее. Девушка прошла в гостиную и села на диван. Дымов присел рядом, обняв ее за плечи. Она склонила голову ему на плечо, и вдруг тихо-тихо расплакалась. Неслышно. Слезы просто текли из глаз, по щекам, оставляя мокрые дорожки… но дыхание оставалось ровным.
-Девочка моя… - прошептал Александр, глядя на эти безмолвные слезы. Мара лишь еще крепче прижалась к нему… Так они и сидели. Две одинокие души. И им было хорошо-хорошо вдвоем…

Но время пролетело быстро. Правда, за эти четыре часа они успели поездить по городу, посидеть в кафе, и даже пройтись по магазинам…
Ровно в два часа Мара уже стояла на повороте возле школы, как обычно ожидая, когда же подъедет машина отца. Она очень боялась, что мимо как раз будет проходить классная, но все обошлось. О прогулянных Марой уроках родители не узнали. Так у них с Дымовым и пошло. 
Раз в неделю он заезжал за Марой в школу, и они колесили по городу, гуляли в парке,  или проводили время у Дымова в квартире. Никогда еще Мара не казалась ему такой красивой, как в эти дни. Ему было хорошо с ней, но с каждым днем он все яснее понимал, что долго это продолжаться не может. И добром не закончится. Но другого выхода он не видел.

…-Мара!- девушка услышала голос матери из другой комнаты. - Проверь почту, пожалуйста!
Мара заглянула в почтовый ящик. Там лежал толстый конверт на имя отца, и две открытки с приглашением на презентацию. Она отнесла все в кабинет отца, и спокойно отправилась дочитывать историю, которая никак не хотела запоминаться.
-… Первая мировая началась с убийства в Сараево…- занудно твердила она. – с убийства посла…э-э… как его там?
Она открыла учебник – совсем ничего в голову не шло.
И вдруг громкий окрик отца заставил ее вздрогнуть.
-Ма-ара!!!
Отец появился в дверях ее комнаты. Такой же, каким он был в тот день, когда Мара вернулась домой, после отсутствия дома в течение трех дней. В руке он держал какие-то фотографии. Которые тут же не замедлил швырнуть ей в лицо. Одна из них упала прямо перед Марой. Это был обыкновенный черно-белый снимок, на котором была изображена она и целующий ее Дымов. Обнявшись, они стояли возле машины.
-Так вот как мы посещаем школу!!! – он ударил ее по лицу. Остальные фотографии лежали на полу, обнажая ту часть жизни Мары, которую она проводила вне школы. Их было много. Очень много… Мара вспомнила про конверт, который она сегодня утром собственноручно вынула из почтового ящика и положила к отцу на стол.
«Теперь он меня точно убьет…»- пронеслось в голове. Она видела, как отец уже поднял руку, чтобы еще раз ударить ее, как вдруг в дверь позвонили. Это и спасло девушку от очередного избиения.
-Я с тобой еще поговорю, - пообещал Маре отец. – А его… (он указал на фотографию, где крупным планом виднелось лицо Дымова) …его ждет другой разговор.
С этими словами Геннадий Алексеевич, отец Мары, покинул комнату. Мара бессильно сползла на пол. И опять предательские слезы навернулись на глаза. Через несколько минут на пороге появилась мать.
-Мара? Как ты могла? Как?!!
-Оставь меня, мама… - пустым голосом проговорила девушка. Внезапно ей стали безразличны истерические крики матери, угрозы отца… Родителей у нее не было.

Лежа ночью в кровати, Мара думала. Слез больше не было. В голове вертелся один вопрос - кто? Кто мог сделать такие фотографии? Кому нужен был этот скандал? Почему?..
Мара терялась в догадках.
Жизнь превратилась в кошмарный сон. Мара засыпала с мыслями о Дымове и просыпалась каждое утро, думая о нем… Теперь отец каждый день звонил в учительскую, справляясь о том, в школе ли Мара. Правда выяснилась сразу, как отец зашел в школу узнать, сколько она пропустила занятий.
О Дымове Мара больше ничего не слышала, не видела… Он несколько раз приезжал к школе в положенные часы, что они с Марой уговаривались встретиться, но… ее не было. Она больше н спешила к нему… И    сердце подсказывало Дымову, что что-то случилось. Он несколько раз пытался звонить ей домой, но трубку все время брали родители… И однажды в дверь его квартиры постучали…

Теперь Мара ходила в глухом свитере, скрывая многочисленные синяки на руках и плечах, полученные в тот день, когда отец вернулся из школы на следующий день после увиденных злополучных фотографий. В спину слышались постоянные насмешки (вот же опять пронюхал кто-то, что с ней произошло) и Мара лишилась всех своих подруг. Впрочем, нет. Одна подруга у нее все-таки осталась. Это была новенькая в классе. Все в классе звали ее Мышка. Она и вправду была похожа на Мышку: заостренный нос, на котором водрузились массивные очки, торчащие в разные стороны уши, редкие волосы, собранные в жиденький хвостик. И росточком она была небольшая. Отличница. И тихоня. Ну ни дать ни взять: мышь. Когда с Марой и произошли все описанные события, место рядом с ней за партой неожиданно освободилось. Вот сюда-то и подсадили новенькую. Звали ее Ася. Сдружились они не сразу. И вообще могли бы не подружиться вовсе, если бы не произошло еще одно событие в жизни Мары. Еще один удар…

…Дымов, чертыхнувшись на того, кто стоял за дверью, поплелся открывать дверь. За дверью стояли три человека в милицейской форме.
-Дымов? Александр Викторович? – спросил тот, что был повыше, нависая над Дымовым, и показывая свое удостоверение.
-Ну, я…
И прежде чем до Дымова дошло, высокий продолжил.
-У нас ордер на ваш арест. Вы обвиняетесь в растлении малолетней. Пройдемте с нами в машину.
-Эй… я ничего не понимаю… какой ордер? Это ошибка какая-то…- Дымов недоуменно взирал на весь этот маскарад.
-Пройдемте, господин Дымов, - в голосе милиционера зазвучали стальные нотки.
Александру ничего не оставалось, как только собраться и молча последовать за пришедшими. Откуда он мог знать, что в свою квартиру он вернется теперь уже совсем не скоро?

Жизнь понемногу входила в прежнюю колею. Мара ходила в школу, зубрила уроки, сдавала зачеты, правда все это она делала скорее из-за того, что просто надо было что-то делать, безвольно и безропотно. В школе ее все так же обходили стороной, учителя неслышно переговаривались друг с другом, кто-то Мару жалел, кто-то считал, что она получила по заслугам… Маре же было абсолютно все равно. Ее худенькая фигурка стала еще тоньше, она осунулась… А глаза… они когда-то сияли на ее лице словно две звезды… А теперь в них была одна тоска. И одиночество, которое выворачивало душу.
-…Что, принц на белом «Мерседесе» больше не приезжает покатать свою королеву? – ехидно спросила проходившая мимо всем известная задира и склочница Танька Барбашова. – Да он бросил тебя! Поиграл да и бросил! И все тут об этом знают, хоть ты и делаешь вид, что ничего не произошло.
-Закрой рот … - процедила Мара сквозь зубы.
Этого Танька стерпеть уже не смогла.
-Я тебе темную устрою… - пообещала она, сузив глаза. Мара лишь безразлично пожала плечами. «Все мне угрожают…все пытаются оскорбить…»- устало думала она, отходя к окну. Потом, взяв сумку, пошла прочь, не слыша оскорблений в спину. Неподалеку хихикали девчонки из параллельного класса. Парни с интересом разглядывали Мару.
Шепот за спиной… насмешки…А еще ей было страшно. Мара вдруг со всей отчетливостью осознала, что детство – кончилось. В слишком недетскую жизнь она вступила. Бездумно бросившись в омут страсти и романтики, она навсегда отрезала себе путь назад. И сегодня утром Маре все-таки пришлось признаться матери, что ей нездоровилось. Правда, о том, что нездоровилось уже с неделю, она умолчала…
После уроков шофер отвез ее в районную больницу.
С последнего дня, когда она виделась с Дымовым, прошло чуть больше месяца. А тошнота по утрам становилась все невыносимее. И то, что девушка была беременна, не замедлили подтвердить анализы.
Мара медленно и тяжело поднималась по лестнице. Медицинская карточка жгла ладонь, словно раскаленное железо. Сейчас она зайдет домой, и мать обязательно спросит, что сказал врач по поводу ее самочувствия. И рано или поздно она узнает всю правду. И отец тоже… узнает эту правду. От этой мысли колени девушки подогнулись, и она едва не упала. Отца она боялась больше всего. «Интересно, он меня повесит или просто пришибет ремнем?»- угрюмо подумала Мара. И даже про себя усмехнулась. А может выберет способ поизощреннее, чтобы унизить свою непутевую дочь?
Она долго стояла у двери своей квартиры, прежде чем позвонила. Дома никого не оказалось. И, облегченно вздохнув, Мара открыла дверь своим ключом, радуясь хоть такой маленькой передышке. Теперь надо было делать вид, что все  в порядке, и упрятать эту карточку подальше.
Ей хотелось одного: закрыться в своей комнате и побыть одной в тишине. Однако ее желанию не суждено было сбыться. Почему-то именно сегодня отец решил взять выходной и засел работать над документами.
-Папа? – Мара робко заглянула в комнату. 
-Я попрошу в течение двух часов не беспокоить меня. Можешь прогуляться, Мара.
Девушка в удивлении замерла.
- Ты разрешаешь, пап?
- Да, конечно, иди… Теперь ты свободна.
Слово «теперь» Геннадий Алексеевич выделил как особенно. И вновь склонился над документами. Не веря своим ушам, Мара вышла из комнаты. Она уже было обрадовалась, ноги сами понесли ее к двери как вдруг…
-Да… забыл сказать… О своем  принце и думать забудь. У нас с ним был разговор, и я попросил его уехать. Он уехал.
Мару словно ударили. Недавно нахлынувшая радость сменилась непонятным чувством. Сердце затрепыхалось в груди словно птичка, дыхание сбилось, голова закружилась…
-Нет…-она повернулась к отцу.
-Ты не мог, папа!
Геннадий Алексеевич опять поднял голову и посмотрел на дочь.
-В чем дело, Мара? Ты не расслышала, что я сказал? Да, кстати, у тебя очень бледный вид. Ты была  в поликлинике? Что сказал врач? Не хватало, чтоб ты еще подхватила чего-нибудь от этого…
Мара, едва держась на ногах, с ужасом смотрела на отца.
-Боже мой… боже мой!… - только и смогла вымолвить она.  И кинулась вон из квартиры.
Словно оглашенная она неслась по улице, туда, где жил Дымов. Вот, наконец, и знакомая дверь, перед которой Мара внезапно остановилась, судорожно дыша. Непонятное волнение в тиски сжало сердце. Девушка  оперлась рукой об косяк, чтобы не упасть, и, помедлив  немного, все же позвонила.

За дверью было тихо. Похоже, что никто не собирался открывать дверь. Где-то над головой жужжали мухи. Наверное, последние этой осенью. На дворе стоял дождливый октябрь. А ведь два месяца назад она была так счастлива!
Ну почему же дверь никто не открывает? Неужели отец действительно сказал правду и Александр уехал? Мара позвонила еще раз. И опять ответом ей была лишь тишина. За соседней дверью защелкал замок. И в щели между косяком и дверью показался сморщенный старушечий нос.
-Вы не к Дымову Александру Викторовичу случайно? – просипела старушка.
Мара тот час ухватилась за эту надежду.
-Да… мне необходимо его увидеть…
-Эээ…так он уехал. Уехал уже давно. С месяц где-то… - старушка заинтересовано оглядела девушку. Чистенькая, довольная жизнью, мать какого-нибудь сознательного сына (или дочери), обеспечившего ей хорошую спокойную старость… В этом элитном доме проживали далеко не бедные люди.
-Как? Как уехал? – у Мары просто опустились руки.
-Ну… вот так… уехал… - в замешательстве пробормотала старушка. – Еще женщина с ним была… Красивая очень…
Мара едва не оступилась. В голове был сумбур. Она ничего не понимала. Какая женщина? Куда уехал? Все казалось каким-то кошмарным сном.
-Эй, девочка, тебе может помощь нужна? – старушка озабоченно высунулась из-за двери.
-Нет, бабушка… Мне уже никто не поможет… - прошептала Мара, глотая слезы. И, развернувшись,  побежала вниз по лестнице.
На улице по крышам и по асфальту барабанил дождь. Мара бежала, не разбирая дороги. Проехавшая мимо машина по пояс обдала девушку грязью. Мара даже внимания не обратила. Слезы стекали по щекам, смешиваясь с каплями дождя. Вся одежда промокла насквозь, и Мару уже начал пробирать озноб. Она медленно брела по улице, не замечая удивленных взглядов прохожих. «Он меня бросил…» - вертелось у нее в голове. 


Дымов, опустив голову, сидел на полу камеры. Он даже не услышал, как из коридора его позвал охранник. Медленно он поднял голову. Рядом с охранником стояла ослепительной красоты женщина. Ну конечно, Криста. Она приходила почти каждый день с завидным упорством. Дымов уже много раз просил ее не ходить к нему. Но все было тщетно. Криста приходила, изображая из себя старую добрую подругу, увещевала охранников в недоразумении всего происшедшего, сетовала на жизнь. Дымов угрюмо молчал, больше не выгоняя ее, но и не принимая ее общества.  И только один единственный раз он попросил ее о помощи. Криста даже напряглась. Однако лицо ее вытянулось, когда она услышала, о чем просит ее Дымов.
-Послушайте, раз уж вы мне друг, передайте эту записку одной девушке. Я вас очень прошу. Мне необходимо ее увидеть…
Он протянул женщине сложенный вдвое листик.
Криста, скрепя сердце, согласилась…
Сидя в машине, Криста закурила. Разглядывая записку, она ухмыльнулась.
-Драгоценное мое солнышко…
О, она многое отдала бы за то, чтобы услышать эти слова от Дымова. Но записка предназначалась другой женщине,  более удачливой сопернице… Криста в ярости скомкала листок. И выбросила в окно.
-Пусть «солнышко» помучается в неизвестности, а я уж постараюсь, чтобы он навсегда позабыл о ней…
Криста зло посмотрела вдаль. Упрямство и холодность Дымова раззадорили ее еще больше.

Мара, свернувшись калачиком, лежала на кровати в своей комнате. Неожиданно раздался звонок в дверь. Недоумевая, кто бы это мог быть, Мара чуть приподнялась на локте.
-Мара, к тебе Ася! – раздался голос отца.
-Ася?
Господи, а она то еще зачем пожаловала?
И тут Мара вспомнила, что учительница попросила Мышку подтянуть Мару по алгебре, и сегодня они должны были заниматься. Но заниматься не хотелось. Да и какие могли быть занятия?
Мышка робко вошла в комнату  и прикрыла дверь.
-Привет, - тихо поздоровалась она.
-Привет…
Вид у Мары был такой кислый, что Мышка все поняла.
-Тебя что-то мучает в последнее время,  - она присела на краешек кровати. – Давай поговорим?
Добрые глаза Мышки доверительно смотрели на девушку.
-А чего тут говорить? – угрюмо ответила Мара. – Ты разве не видишь, что происходит? Все обходят меня стороной, словно я заразная… Я виновата во всем, что произошло со мной!
Мара спрятала лицо в ладонях. Ей было так плохо, что она не выдержала и застонала. Хотелось плакать, но слез не было. Все слезы она выплакала еще по дороге домой. И от этого было тяжелей вдвойне.  Круг замкнулся и она оказалась лицом к лицу с бедой. Одна.
Мышка мягко погладила ее по плечу.
-Ты не виновата…
-Нет! – Мара вдруг вскочила. – Конечно, виновата! И вот последствия моей безрассудной романтики! Боже мой…Я не знаю, что мне теперь делать!
Она опять села.
-Все будет хорошо, - тихо успокаивала ее Мышка.
Мара горько усмехнулась. Ей вдруг все стало безразлично. Ей было необходимо выговориться, и Мару понесло.
-Тебе легко так говорить, Мышка… Потому, что не ты, а я оказалась в конечном итоге изгоем… И я не вижу выхода в этой ситуации. И хуже всего, что с каждым днем я запутываюсь все больше и больше, и не знаю, как сказать родителям, что мне нездоровится не потому, что я больна… и тошнит меня по утрам не от того, что я что-то не то съела…
Она устало прикрыла глаза. Одна скупая слезинка скатилась по щеке.
-О, Господи… ну как? Как сказать родителям, что я беременна?!

При этих словах, случайно подслушанных отцом Мары, кулаки мужчины сжались. Рука матери предостерегающе легла на плечо Геннадия Алексеевича.
-НЕ сейчас!
Мышка тихо ахнула.
-Чего?
-Что слышала… - угрюмо сказала Мара. – Последствия моей глупой романтики…
-Господи… я даже не знаю… я не готова к этому абсолютно! Все, что угодно, только это…
Последние слова превратились в шепот. Мара замолчала. Мышка присела рядом с ней и приобняла.
-Все будет хорошо.
-Эх, Мышка… хорошо тебе так говорить. Тебя не мучает тошнота по утрам и родители у тебя более понятливые, чем мои… Но с тобой такого никогда бы не случилось.
-Мара, я знаю… я видела вас однажды… и мне кажется, что он не врал. Ты прости…но так уж получилось, когда он подъехал за тобой на задний двор за школой, я как переобувалась возле окна… Нет, Мара, я не думаю, чтобы он врал… Что-то произошло. И это что-то мешает ему встретиться с тобой…
И заметив движение за дверью, уже шепнула на ухо.
-Не горюй… мы что-нибудь придумаем…

В ту же минуту дверь в комнату Мары распахнулась. На пороге возник Геннадий Алексеевич. Как и можно было предположить, вид его не предвещал ничего хорошего.
-Я думаю, Ася уже уходит.
При виде отца, Мара внутренне сжалась. Ася испуганно глянула на Геннадия Алексеевича, потом на Мару… Ей до слез стало жаль подругу. Но сделать уже ничего было нельзя. Ей оставалось только уйти, и уповать на то, что, может быть, случиться чудо, и в этот раз обойдется без рукоприкладства…

-Потаскуха…- процедил отец Мары.
Девушка медленно отползала к противоположному краю кровати.
-Папа… если ты опять поднимешь на меня руку…
-Так вот, значит, почему ты каждое утро запираешься в ванной!
-Да я тебя убью… - тон отца был низким, похожим на какое-то рычание. – Убью как самую последнюю тварь… Ты родилась на свет от ублюдка, который обрюхатил твою мать…А теперь и сама залетела! Грязная шлюха..
В это мгновение в дверях появилась мать Мары.
-Гена, остановись! – едва успела крикнуть она. – Ты же ее отец!
-Да какой я ей отец! Только потому, что ты настаивала, мы взяли ее в наш дом. И если бы не диагноз, что у тебя никогда не сможет быть детей – я бы отдал в приют это отродье…
Мара не верила своим ушам. Теперь ко всем ее бедам прибавилось еще и это. Она затравленно смотрела на разбушевавшегося мужчину, который только что признался, что он не ее отец.
-Тогда кто мои родители?! – выкрикнула она. – Я хочу знать! Отвези меня к ним, если ты так меня ненавидишь! Если тебе так дорог твой долбаный бизнес!
-На кладбище твои родители! Твоя настоящая мать умерла, когда ты родилась. И твое рождение послужило причиной ее смерти!
-Нет!
-Да! А ты живешь в моем доме, на мои деньги! И по закону являешься моей дочерью! Ты опозорила меня перед всеми моими партнерами. Сын господина Янсона изъявил желание обручиться с тобой, и я дал согласие!
-Я не собираюсь ни с кем обручаться! – огрызнулась Мара.
Геннадий Алексеевич задохнулся от такой наглости. В следующую секунду он больно схватил дочь за волосы.
-Отпусти!!! Ааайй….
Мара принялась брыкаться. Такое неожиданное сопротивление повергло отца в шок. Ярость заполонила его.
-Ты выйдешь замуж за того, кого я тебе выберу, но сперва я выбью из тебя всю дурь!
-Убери от меня руки!! – завизжала Мара.
Мать с ужасом глядела на развернувшуюся перед ней  безобразную сцену. Мара отчаянно сопротивлялась ударам отца. Но силы были неравными. Удары сыпались один за другим. В конце концов, Мара просто упала на кровать, пытаясь прикрыть руками лицо.
-Геннадий, прекрати!!
Вошедшего в раж отца утихомирить было невозможно. Да и опасно.
Но этот окрик заставил Геннадия Алексеевича остановиться.
Тяжело дыша, он смотрел на маленькую сжавшуюся фигурку, лежащую на кровати.
-Ты сделаешь так, как прикажу я, - резко сказал мужчина. – Слишком рано тебе захотелось стать взрослой. За все надо платить. Не позже этой недели ты избавишься от ребенка.
Мара вскрикнула.
-Всю неделю ты будешь сидеть дома. Я заеду в школу – скажу, что ты заболела. И из дома ты не сделаешь и шагу!
-Мать! Ты тоже будешь находиться здесь. Подготовь все, что для нее потребуется в больнице!
С этими словами разъяренный Геннадий Алексеевич вышел из комнаты. 
Сердце Мары бешено заколотилось. Страх ледяной рукой сжал ей сердце. Она судорожно глотала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба
-Боже мой… боже мой…
Она застонала.
Мать, с презрением глядя на Мару, торопливо вышла из комнаты, вслед за отцом. Девушка едва различила ее голос в громком голосе отца. Он все еще не мог успокоиться.
Синяки и ссадины болели. Мара попробовала приподняться на кровати, но сил не было. Из носа потекла кровь… На щеке красовался огромный кровоподтек.
Качаясь, Мара все-таки встала с кровати и прошла в ванную. Ее опять затошнило. Будучи сама еще ребенком, не в добрый час узнала она о своей беременности. И вдруг поняла, что не сможет совершить той жестокости, на которую толкал ее отец. Не сможет и не желает. Ведь это был ее ребенок… Ее и Александра. Ему – тридцать два, ей - шестнадцать. Частичка ее любви к тому красивому мужчине…
-Не виновата… - повторила Мара Мышкину фразу, глядя на себя в зеркало. – Да я во всем кругом виновата! Он не хотел меня видеть, а я навязалась ему…
Слезы опять навернулись на глаза. Мара оперлась о край ванны. Ну, что ж, все плохое, что могло с ней случиться  - случилось. «Почему за минуты счастья и радости мы расплачиваемся такой дорогой ценой? Неделями и месяцами слез и разочарований?»

Сколько Мара себя помнила, эти люди, которых теперь она не могла назвать своими родителями, никогда ими ей и не были. Все эти годы Мара подсознательно чувствовала холодность матери и какую-то затаенную тихую злость отца. Не было веселых дней рождений с гостями и большим тортом, не было долгих прогулок по воскресеньям в парке, никто никогда не разговаривал с ней по душам, не интересовался ее проблемами. Родители всегда были заняты собой, а Мара предоставлена сама себе. Однако семейный уклад нарушать запрещалось. В доме всегда было тихо, и возвращаться Мара должна была до десяти часов вечера. Когда ей исполнилось четырнадцать, отец сказал, что отныне она, как и мать, должна сопровождать его на презентациях и больших приемах. Бизнес был для него всем. Ее приемный отец больше всего на свете любил слушать, как хрустят новенькие банкноты… С ними он был богом. Ему было подвластно все.
Больно узнавать, что люди, которые воспитывали тебя с пеленок и считаются твоими родителями, на самом деле ими не являются.
Все случившееся не укладывалось в голове. Мара сполоснула разгоряченное лицо холодной водой и почувствовала, что ее знобит и раскалывается голова.
Кое-как она дошла до своей комнаты, расправила постель и без сил плюхнулась на кровать.

Первый день ноября выдался солнечным, но на редкость холодным. Последние формальности были улажены. Дело до суда не дошло, Александра признали невиновным. Это уж Бронский постарался. Еще со студенческой поры у него было много друзей с юридического факультета. А так как Бронский был человеком на редкость компанейским, никто не отказал ему в помощи.
-Спасибо, друг…
Уже стоя на улице рядом с машиной, Дымов с благодарностью пожал Бронскому руку. Тот хлопнул его по плечу.
-Тебе еще повезло, Саня… - вздохнул он. – Ты в большом долгу не передо мной. Ты в большом долгу перед собой. И перед той девочкой, которую ты…
-Я люблю ее, Бронский, - перебил друга Александр. Голос его был хриплым. В груди гулко застучало сердце. Так было каждый раз, когда он в мыслях возвращался к Маре. Мой Бог! Он не видел ее целый месяц!
-Тогда тебе надо ее найти… Честное слово, я впервые вижу тебя таким…, - он запнулся, подбирая слово, - …сумасшедшим!
Дымов слабо улыбнулся.
-Я позвоню тебе позже. А сейчас мне срочно нужно увидеть Мару… узнать, что с ней…
Бронский, улыбаясь, кивнул.
Дымов сел в машину и завел мотор.
-Ну, бывай…


Ранний луч осеннего солнца робко проник в комнату. Но Мара уже не спала. Почти всю ночь она не могла сомкнуть глаз. Иногда сон одолевал ее, и она засыпала. Но тогда ей снились кошмары. Отец, который вновь и вновь набрасывался на нее… презрительные окрики матери… и еще ей чудилось лицо любимого, с которым ее безжалостно разлучили, растоптали все, о чем она мечтала… 
И Мара в поту просыпалась. Свернувшись в клубок она долго лежала без сна и все думала… Все эти недели она жила одними воспоминаниями. В соседней квартире был все время слышен веселый смех, играла музыка… Там жизнь шла своим чередом, а здесь… в этой комнате она остановилась.
В комнату девушки вошла мать. Раздвинула шторы.
-Завтрак на столе…
-Я не голодна, спасибо!  - Мара была холодна и безразлична.
Больше всего ей хотелось остаться одной.
-Приведи себя в порядок – через час вернется отец.
-Он мне не отец! И я больше никогда его так не назову!
Мать медленно обернулась к Маре. Ее лицо выражало крайнюю неприязнь и злобу.
-Ты слишком много на себя берешь! – процедила она сквозь зубы. – Ты связалась с каким-то мужиком, который вдвое старше тебя, забеременела от него, и тем самым поставила под удар дело всей жизни твоего… отчима. А теперь еще осмеливаешься прекословить?! Ты неблагодарная тварь!!
Она размахнулась  и со всей силы залепила Маре пощечину, так, что та даже откинулась на кровать.
-Ты сейчас же встанешь и приведешь себя в порядок! А если нет – пожалеешь!
С этими словами она вышла из комнаты.
Мара все еще лежала не шелохнувшись. Она и не собиралась вставать. На душе было плохо-плохо. Слезы душили ее.
«Александр! Ну где же ты, Александр?!…»

-Здравствуйте! – красивая, ухоженная женщина стояла на пороге их квартиры.
Мать Мары с удивлением осматривала незнакомку.
-Кто вы?
-Могу я увидеть Мару  Гринберг? – Криста как можно приветливее улыбнулась. 
-Что вам от нее нужно? Представьтесь, будьте любезны!
Мара нашла в себе силы встать с постели и выглянуть за дверь. Ее комната находилась возле прихожей и поэтому ей не составило труда увидеть стоявшую в дверях женщину.
-Я – супруга Александра Дымова.
Криста оперлась о косяк двери.
Марта Васильевна отступила, пропуская женщину в квартиру. Криста в упор смотрела на Мару. Лицо девушки было бело как мел. Казалось, она вот-вот упадет в обморок. Но Мара переборола себя. Мысли вихрем носились в голове. «Какая еще жена?! У Александра была жена??» Нет, она не понимала бреда, который несла эта женщина, словно хищница впившаяся в нее своим острым колючим взглядом.
Ничего не говоря, Мара отступила обратно в комнату.
-Если не возражаете, - Криста кивнула матери девушки. – Я не отниму много времени.
Женщина ничего не ответила, но это было и не нужно. Криста уже вошла вслед за Марой в комнату.

-Зачем вы пришли?  - Мара еле стояла на ногах. Ей было плохо.
Криста неторопливо присела на кресло.
-Я пришла лишь за тем, чтобы разъяснить тебе, кто здесь кто.
Голос женщины был жесток.
-Я хочу, чтобы  раз и навсегда уяснила – Александр Дымов мой муж. И ты к нему никакого отношения не имеешь.
-Да что вы несете?! Откуда вы взялись? У него никогда не было жены!
Мара изо всех сил держалась за комод. Только не упасть…Только бы выдержать этот разговор с высоко поднятой головой…
Криста ухмыльнулась. И вытащила из сумки пачку сигарет.
-Милая наивная девочка… - проговорила она, закуривая сигарету. - Я явилась оттуда, откуда возвращаются совсем неожиданно. Я была в отъезде. Тебе еще в куклы надо играть, куда ты лезешь? Александр никогда не разведется со мной. Поэтому не теряй зря времени, у тебя, миленькая, нет никаких шансов.
Огромных трудов стоило Маре усмехнуться.
-Да? Что-то не очень ладно вы с ним живете… Может быть вы и его жена… но только на бумаге.
Криста даже привстала. Взгляд ее потемнел.
Мара неожиданно схватилась за живот – стало так больно, что чуть не расплакалась. Лицо ее не выражало ничего кроме презрения. Она вдруг сделала шаг к Кристе.
-А всю свою любовь…
Еще один шаг.
-…нежность…
Другой шаг.
-…и ласку…
-…и заботу…
-…все свои чувства, на которые он только способен…
С каждым словом Мара все ближе подступала к женщине, и наконец оказалась к ней лицом к лицу.
-…все это – он отдал мне! Слышите?! МНЕ!!!
В ее глазах плясали бешеные огоньки.
Эта женщина хотела ее унизить, оскорбить, но Мара не собиралась больше давать себя в обиду. И хотя сил хватало только на то, чтобы не упасть, она продолжала стоять перед Кристой.
-И еще…
Она судорожно сглотнула, слабо улыбнувшись.
-Вам будет неприятно это узнать… но я имею к нему самое прямое отношение, хоть вы утверждаете обратное…
Женщина нахмурилась.
-О чем ты?
Вместо ответа Мара вдруг прижала ладони к животу и насмешливо посмотрела на Кристу.
Когда до той дошел смысл жеста Мары, она подскочила словно ужаленная.
-Ты лжешь!
Мара, все также усмехаясь, молчала. Ей было все равно.
-Ты лжешь!! Потаскуха!
Она толкнула Мару так сильно, что та не удержалась и упала, больно ударившись головой о спинку кровати.
От боли слезы брызнули из глаз девушки.
-Уходите! Оставьте меня в покое!
-Ты мне еще ответишь за это… - зло процедила Криста на прощание.
Но Мара уже не слушала ее последних слов. Ее трясло от пережитого волнения. «Боже, какой безобразный спектакль..» - думала она.
Вот и все. Криста пулей вылетела из комнаты, оставив Мару лежать на полу. Отчаяние уступило место безнадеге.


Геннадий Алексеевич был сегодня не в настроении. И это было видно по его лицу, когда он вошел в квартиру. Дело он проиграл, и Дымова признали невиновным. Мара ничего об этом не знала. Она жила в своем маленьком мирке, который суживался до размеров ее комнаты.
Мара, услышав резкий звонок, впала в ужас. Вот сейчас ее посадят в машину (а сопротивляться было бесполезно – отец все равно поступил бы по-своему), и сделать уже будет невозможно ничего. И даже обратиться за помощью ей не к кому.
С тоской и болью вспоминала Мара ласковые руки Александра, его улыбку, лучистые глаза… Вспоминались ей и те летние дни, что она сидела на лавочке в маленьком скверике, с замиранием сердца глядя на него: проходил ли он мимо, припарковывал ли машину или просто выходил покурить… Она жадно ловила каждый его взгляд, мимолетно брошенный на нее и мечтала…
«И вот как все обернулось… Господи, а если и правда что-то случилось? Если Мышка права?!» - тревожная мысль, словно птица в клетке, забилась в мозгу.
-Где Мара? – громко спросил отец. – Она собрана?
Она отворил дверь в ее комнату, и увидел, что девушка даже не собиралась.  Она по-прежнему сидела в халатике на кровати, и ей было абсолютно все равно.
Геннадий Алексеевич в два шага пересек комнату и схватил девушку за руку.
-Отпусти! – крикнула Мара, пытаясь маленькой рукой разжать крепкие пальцы мужчины. Но все было бесполезно. Не помогали ни крики, ни мольба, ни слезы…
-Нет…не надо этого делать! Опомнитесь! – плакала девушка, пока приемные отец и мать насильно тащили ее к машине. – Ну почему же вы такие бессердечные!..
-Неееет!!
Этот полный горя и отчаяния крик словно раздался над всем миром, когда дверца машины захлопнулась, и Мара оказалась в салоне.

Дальнейшие события она помнила смутно. Она понимала только одно - скоро у нее не останется ничего, чем она могла бы дорожить. У нее не было больше любимого, не было мечты, которой она жила в те дни, которые казались ей сказкой, а вскоре не будет того нежного комочка, который она носила под сердцем…
«Тогда я покончу с собой» - промелькнула одна единственная осознанная мысль.

Все происходящее (то, как Мару тащили к машине) в ужасе наблюдала стоящая за углом дома Мышка, которая собиралась навестить подругу. Она все еще стояла в ступоре, когда машина, в которой увезли Мару, исчезла за поворотом.  Сидящие на лавочке старушки притихли, наблюдая за происходившей сценой, чтобы потом основательно обсудить ее.
Через несколько мгновений у подъезда дома, где жила Мара, остановилась другая машина. Белая «Тойота». Красивый мужчина с забранными в хвост волосами проворно выпрыгнул из машины.
-ОЙ!
Мышка тотчас узнала Дымова, который, видимо, очень спешил. Он почти бегом  вбежал в подъезд, поднялся на нужный этаж… позвонил… Дверь, конечно же, никто не открыл. Луч солнца упал на пол и Дымов заметил, как что-то блеснуло. Возле порога валялась цепочка, которая раньше принадлежала Маре. Сердце Александра сжалось в недобром предчувствии: цепочка была порвана.

Мышка бросилась к подъезду.
-Скорей! Догнать!
Она столкнулась с Дымовым уже на входе.
-Подождите! Я знаю, где Мара!
Мужчина удивленно смерил взглядом маленькую Мышку. Но времени на вопросы не было: судя по взволнованному виду девочки – дела были совсем плохи.
И тут неожиданно, словно из ниоткуда, появилась Криста. И как невовремя! У Дымова не было ни желания, ни тем более времени расшаркиваться с хозяйкой клуба. Поэтому он просто кивнул ей в знак приветствия, собираясь сделать шаг по направлению к машине и позвать Мышку. Однако услышанное в следующую минуту повергло его в крайнее изумление, а бедную Мышку, которая словно бы вся сжалась под испепеляющим взглядом Кристы, и вовсе лишило дара речи.
-Александр, милый… Можно подумать ты несешься на пожар! Словно я и не жена тебе!
Дымов остановился как вкопанный, и медленно-медленно обернулся.
-Что за бред?
Мышка взволнованно переводила взгляд с одного на другого, и сделала шаг назад. Дымов, заметив это движение, понял, что она вот-вот пустится бежать. Губы Александра сжались, в глазах вдруг вспыхнула ярость.
-Оставь меня в покое! – процедил он, подступая к женщине. Голос его был тих, но в нем слышалось такая злость, что Криста, немного испугавшись, отступила.
- ТЫ мне безразлична, Криста! Ты всегда была мне безразлична! У нас никогда ничего не было! Мы никто друг другу, понимаешь? Ни-кто! Не стоит перед этой девочкой врать, в надежде на то, что она потом все расскажет Маре! Это глупо!
Тут глаза Мышки и вовсе округлились. Дымов с ненавистью смотрел на женщину. Он едва сдерживался, чтобы не ударить ее. Мышка сделала еще один шаг назад,  чувствуя себя явно лишней в этой перебранке.
И тут Криста расхохоталась. Сейчас она была до того некрасива, что Дымов с отвращением поморщился.
-Ты дурак, Дымов, - скривив губы в тон процедила она ему. – Ты знаешь, что опасно связываться с обиженной женщиной? А я обижена. И я отомщу тебе. И твоей девке. Думаешь, я не видела ее? Там, у тебя в спальне? Ах, как трогательно…
Воспоминание об этом вызвало у нее кривую ухмылку.
-Пока ты умывался, я успела ее внимательно рассмотреть… Ты, Дымов, молодец! Хорошо постарался, - продолжала издеваться Криста, - но только ты уже опоздал. С этого дня вас больше ничего не связывает. Я навестила ее сегодня, и объяснила, что к чему. И теперь ты для нее – мой муж. И уж ее папочка постарался, чтобы ты ни на шаг к ней не приблизился… Ах, какие чудные фотографии он получил ко дню презентации его фирмы! И эти фотографии попали ко многим приглашенным… я думаю, нетрудно догадаться, что случилось дальше!
Дымов был на пределе.
-Ты просто… подлая тварь…, - в исступлении прошептал он, сжимая кулаки.. – Ты ответишь за все!
Криста еще отступила.
-Я тебя любила, но ты выбрал ее…
-Я тебе уже говорил, что не питаю никаких чувств к тебе! Можешь ты это понять своими куриными мозгами? Чего ты вцепилась в меня?!
Криста, сузив глаза, смотрела на Дымова в упор. Смотрела, усмехаясь. Александр почти физически почувствовал, что сейчас она преподнесет ему еще одну неприятную новость. Предчувствия оправдались. В дальнейшем, вспоминая этот эпизод, он не мог понять, как же едва не пришиб ее там, где она стояла.
-Но ты не знаешь самого главного, дорогой любимый… Твоя пассия уже лежит под наркозом в гинекологическом отделении городской больницы, и врачи усердно трудятся над ней…и все что мне было сейчас нужно – потянуть время. Так что ты опоздал…
Она вновь расхохоталась. Ее издевательский смех еще долго звучал у Дымова в ушах.
Последние слова Кристы прозвучали громом среди ясного неба. Мара беременна?? Подумать только – Мара ждет ребенка! И эта женщина, приходившая к нему в камеру, все знала! А теперь он, Дымов, узнает об этом в самую последнюю очередь! Они все решили без его участия! А ведь его голос по сути – самый решающий в этом вопросе! И Криста, притворявшаяся его подругой, ни словом не обмолвилась про это…
-Ты… получишь по заслугам! ТЫ ответишь за все, что ты натворила, за все страдания, которые испытала Мара… И не я накажу тебя! Жизнь накажет за боль, причиненную моей девочке, ты ответишь в двойной мере!
Дымов тяжело дышал. Все услышанное едва укладывалось в голове. Но тут он вспомнил про Мышку, которая стояла поодаль… Ей показалось, что еще немного и Дымов, всегда спокойный и уравновешенный, вконец озвереет. Но при последних словах Кристы она вдруг выступила вперед.
-Еще не поздно…
Дымов, словно сумасшедший, схватил Мышку под локоть.
-Ты знаешь, где Мара?!
Ася испуганно закивала.
-Тогда быстро в машину!
Уже в машине он вытащил из внутреннего кармана пиджака сотовый и попросил Мышку набрать номер.
-Бронский?! Мне нужна твоя помощь! Срочно!!
Без помощи Олега Бронского и его команды в одиночку справиться с толпой санитаров (а без них, Дымов был уверен, не обойдется), врачей и влиятельного папаши было бы невозможно. И через несколько секунд уже три машины на полной скорости мчались к больнице, в которую увезли Мару…



Криста в остервенении махала вослед уезжавшей машине и что-то кричала. Но Александра это уже не волновало. В мыслях была одна Мара… и еще надежда на то, что непоправимая беда еще не случилась!
Впервые в жизни Дымов так гнал машину. Мышка сидела на переднем сиденье ни жива ни мертва от страха. Ей все время казалось, что еще чуть-чуть - и они столкнутся с другой машиной. Но Дымов ловко обходил опасные участки стороной. В другое время он может быть и подумал бы, но сейчас… Так много зависело от считанных секунд!

-Нет… нет… - в слезах шептала Мара, когда ее вели в приемный покой. Навстречу им вышел улыбающийся врач.
-Все готово, - сообщил он Геннадию Алексеевичу, даже не взглянув на Мару.
-Я не хочу! – Мара неожиданно выдернула руку. – Я не хочу!! Отпустите меня!
Оттолкнув отца, она устремилась к выходу. Двое санитаров схватили ее.
-На каталку! – крикнул врач.
Санитары принялись укладывать отчаянно сопротивляющуюся Мару на каталку. Все было кончено в одну минуту. Девушку накрепко привязали. Мара почувствовала, как в руку ей впилась игла. Последняя осознанная мысль мелькнула в мозгу…и она провалилась в никуда.
И уже не видела белых стен и потолка, не чувствовала, как с каталки ее переносят на специальное кресло…не видела разложенных на отдельном столике стерильно чистых блестящих предметов …

Три машины разом остановились неподалеку от входа в приемный покой.  Из одной выскочил Александр, на ходу что-то крича Бронскому, который уже бегом несся ко входу. И тоже что-то кричал. Вслед за Бронским из машин появились семеро крепких ребят. Это была команда секьюрити.
У входа Дымов столкнулся с отцом Мары. Тот встал в проеме, загородив своей широкой фигурой дорогу.
-Пшел прочь… - в голосе мужчины слышалась угроза. – Ты сейчас же уберешься отсюда!
Александр ничего не ответил. Он только вынул из кобуры пистолет и молча наставил его на Гринберга. На лице его не дрогнул ни один мускул,  стальной взгляд был жесток.
Мгновение они стояли друг напротив друга. Их взгляды, скрестившиеся, словно шпаги, не выражали ничего, кроме ненависти. Дымов неожиданно ткнул дулом пистолета в живот противника. Геннадий Алексеевич, не ожидавший этого, попятился назад. Дымов ринулся было мимо него, и тут же столкнулся с подоспевшими на выручку санитарами. Однако позади уже были слышен голос Бронского, который отдавал команду. Дымов обернулся и мельком увидел, как он машет ему рукой, показывая: «Иди! Скорее! Мы тут справимся! »  Объясняться с законом Александр будет уже потом, а сейчас надо было скорее предотвратить убийство!  Санитаров пришлось отправить в нокаут (не даром же у Дымова был разряд по борьбе), и Саша устремился в глубь коридора. У него было очень мало времени: пока еще не поняли, что произошло, надо было найти Мару и увезти ее.
Проходившие мимо врачи с удивлением глядели вслед пробежавшему мимо мужчине.
-Эй, сюда нельзя!
Дымов не без труда нашел нужный кабинет. Сердце гулко застучало. Не медля больше ни секунды, он распахнул дверь. И увидел склонившегося над Марой врача…

 Дымов, держа в руках пистолет, ворвался в операционную как раз тогда, когда хирург, стоя над Марой, готовился начать операцию…
-Стойте!
Дымов бросился к врачу, выбив из его руки инструмент.
-Никакой операции не будет!
Мужчина в зеленой униформе отступил на шаг назад. Он явно был растерян, как и его ассистент, стоявший неподалеку.
Дымов бросился к Маре. Ни кровинки не было на ее бледном исхудавшем лице. Руки были в ссадинах и синяках. Под глазами – темные круги.
-Мара… девочка моя… - прошептал он, трогая ее за руку. Потом, внезапно осознав, что успел, он прислонился лбом к ее лбу, и судорожно выдохнул…
В операционную вбежали санитары и приемные родители Мары, и просто оказавшиеся поблизости врачи. Вслед за ними вбежали Бронский и его люди.
-Саня, уходим!
При виде этой команды мало кто осмелился бы приблизиться к Дымову. Секьюрити кольцом окружили Дымова, который уже взял Мару на руки и теперь сидел на стуле, прижимая девушку к себе. Ноги дрожали от пережитого волнения.
Дымов поднял голову и столкнулся взглядом с Геннадием Алексеевичем. Они долго смотрели друг на друга.
-Я ее забираю, - тихо, но четко сказал Дымов, поднимаясь со стула. – И попробуйте только встать у меня на пути…
Толпа прибежавших расступилась, пропуская грозную команду, окружившую Александра.
-Да что же это делается?! Кто-нибудь задержите их!!
Но остановить идущих было невозможно. Дымов крепко прижимал к себе Мару. Когда он показался на крыльце, Мышка, стоящая возле машины, вздохнула с огромным облегчением. Вдвоем они в считанные секунды уложили Мару на заднее сиденье.
Две машины сопровождали Дымова почти до самого дома. Лишь удостоверившись, что его друг благополучно прибыл к дому, Бронский распустил ребят. У них впереди была еще длинная ночь.
 

Она приходила в сознание медленно. Все это время Дымов не отходил от Мары ни на шаг. Окна были зашторены, на прикроватной тумбе размеренно тикали часы. Было спокойно и хорошо. Ресницы девушки моргнули, она слабо пошевелила рукой… Перед глазами возникли расплывчатые черты лица Дымова.  «Это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой…» - пронеслось в голове. Чувствовала она себя отвратительно. Слабость накатывала волнами. Она приподняла голову, но мышцы отказывались служить – и голова бессильно падала на подушку.  Но постепенно действие наркоза проходило, и силы возвращались к ней. Мара лежала с закрытыми глазами. В памяти вставали последние часы, последние события, вспоминая которые Мара вновь заплакала. Она плакала очень тихо, почти беззвучно. Слезы-бусинки катились по щекам, оставляя мокрые дорожки. И вдруг почувствовала чье-то прикосновение. Мягкие и так хорошо знакомые ей пальцы нежно вытирали ее мокрые щеки.
-Не плачь, солнышко…
Мара открыла глаза, и не поверила увиденному! Мысли ее путались. Она находилась в спальне Александра, лежала на его кровати, заботливо укрытая одеялом.
-Ты…
-Милая моя…- голос его дрогнул.
Александр помог девушке сесть. Мара была еще так слаба, что ему приходилось поддерживать ее, чтобы она не упала обратно на подушку.
-Как я по тебе соскучился…
Он обнял Мару так крепко, что у нее перехватило дыхание. И она поняла, что в эти объятия он вложил всю свою любовь и нежность, которую испытывал к ней. Ее слабые тонкие руки обвились вокруг его шеи, и Мара уткнулась лицом в его плечо. Бог с ней, с этой Кристой… Сейчас Дымов простил ей все. Главное, что его Мара была с ним. Эта девочка наполняла его такой любовью, которую он не испытывал никогда. Такая трогательная и одновременно прекрасная… А сейчас он смотрел на нее, и думал, что за этот месяц, что они не виделись, она стала еще прекраснее. И даже синяки, полученные в перепалке с отцом, не портили этой красоты… Она словно бы светилась изнутри, и этим светом ее наполнял их ребенок…
-Это…так… так здорово! Любимая моя девочка…
Он вдруг прижал ее к себе, в душе благодаря Судьбу за такой шикарный подарок! Пусть Мара была еще сама ребенком, но он был уверен, что теперь все будет хорошо, что они со всем справятся. Одиночество, преследовавшее его столько лет, отступило. И теперь у него появится то, о чем он мечтал все эти годы – семья! Эта мысль наполнила Александра такой радостью, что он тихонько и счастливо рассмеялся.
Конечно, их ожидало еще многое: неизбежные столкновения с родителями, с законом…но Дымов верил, что все будет хорошо. Огромная ответственность ложилась на его плечи. Но он не боялся ее.
Он прижался щекой к ее щеке. И принялся нежно укачивать, словно маленькую.
-Мне было так… плохо без тебя… - сквозь слезы еле слышно прошептала девушка. Язык очень плохо повиновался ей. – Ко мне приходила какая-то женщина…она… сказала, что ты ее муж…
Дымов аккуратно уложил Мару обратно на подушку. Потом взял ее за ладошки и посмотрел ей прямо в глаза. Словно оценивал, стоит ли сейчас объясняться или отложить на потом.
-Я… хочу знать… - тихо сказала Мара. Голова все еще кружилась и поэтому она прикрыла глаза. В воздухе повисло напряженное молчание. Дымов тяжело вздохнул.
-Она тебе солгала. Мы не женаты и никогда не были. Она является владелицей ночного клуба, где я работал охранником. Она привыкла получать все, что пожелает. И ее очередной каприз заключался в том, чтобы охмурить меня. Но у нее ничего не вышло…
Тут Дымов запнулся.
-Она считает тебя соперницей, но я клянусь, что никогда не давал ей повода даже думать, что у нас с ней что-то может быть.  А потом появилась ты… И я никогда не чувствовал себя таким счастливым! Милая моя девочка… Я за свою жизнь встречал столько разных женщин, но ты… ты оказалась выше их всех! Ты дала мне больше, чем я мог себе представить. Ты дала мне еще один шанс обрести счастье… И я бесконечно благодарен судьбе за ту лавочку в скверике, на которой однажды появилась ты, Мара…
Мара вымученно улыбнулась. В уголках ее глаз опять заблестели слезы.
-Значит, она тебе не жена…
-Нет, милая.
-Но тебя не было так долго!
-Я не мог сообщить тебе, что нахожусь в СИЗО… Однажды в дверь моей квартиры раздался звонок, и меня забрали. Мне неприятно тебе этого говорить, но к этому имел прямое отношение твой отец, Мара…Он почему-то подумал, что имеет право решать за тебя…
-Он…не мой отец, - прошептала Мара. –И никогда не был.
Дымов озадаченно посмотрел на девушку
-Это мои приемные родители…- объяснила она. – Я сама узнала об этом только вчера…
Она почувствовала, как сильная ладонь Александра мягко легла ей на живот. Он с нежностью улыбнулся. Мара открыла глаза. Таким счастливым она Дымова еще не видела. Прическа его немного растрепалась, несколько прядей  выбились из хвоста, глаза блестели…
-Ну и шут с ними… да? – слабо улыбнулась она.
Дымов улыбнулся в ответ.
-Ну и шут с ними… - эхом откликнулся он.
Он привлек ее к себе, эту девочку, исстрадавшуюся и немного испуганную, и нежно-нежно поцеловал…
Он целовал ее глаза, брови, нос… Покрывал короткими поцелуями ее плечи, шею, и не мог оторваться от Мары, словно одурманенный. За окном уже давно стемнело, зажглись фонари…
 Тихо горели свечи, создавая таинственный полумрак. Длинные волосы Мары казались золотыми в свете дрожащего огня. И Александр в который раз изумлялся красоте этой Женщины.
- Моя единственная … - прошептал он. – Как же я соскучился по тебе!…
И откликнувшись на этот тихий призыв, Мара подалась к нему… Она снова открывалась ему, как и в тот далекий летний день…


А на следующее утро они проснулись. И это было так восхитительно! Александр, подложив под голову руку, наблюдал, как просыпалась его любимая. Потом, оставив ее нежиться в постели, он отправился на кухню, готовить завтрак. В холодильнике, после его долгого отсутствия, конечно же было шаром покатить. Пришлось бежать в магазин.
Дымов вышел на улицу, и вдруг почувствовал, что наступила Осень. На голову ему упал ворох желтых листьев. Воздух был холоден, лужи замерзли. Был субботний день, и было утро. Он засунул руки в карманы и бодрым шагом отправился в соседний магазин.  На работу ему только вечером, а до этого есть еще куча времени.
 
-Вот это да…- ахнула Мара, когда Дымов ввалился в прихожую с двумя огромными сумками. – Ты продуктов набрал – до следующего тысячелетия хватит!
Александр, одной рукой державший кусок сыра, схватил Мару за талию и привлек к себе.
-Это же для того, чтобы не голодала моя красавица! Прямо с сегодняшнего дня мы начнем тебя откармливать!
Мара округлила глаза.
-Да и так скоро стану больше, чем требуется!
Взгляд Дымова стал серьезным.
-Вот для этого тебе нужно хорошо питаться. Поверь мне…
Он вдруг смолк и отпустил ее.
-Нужно разложить продукты…Поможешь?
Он казался ей каким-то… несмелым. Словно у него не хватало духу рассказать…Или вспомнить!
Мара кивнула, зашуршав пакетами. Минута прошла в молчании. Александр старательно укладывал продукты в холодильник. Уж очень старательно. Наконец, Мара не вытерпела. Она подошла к нему и присела рядом на корточки.
-Я пойму… - тихо сказала она и дотронулась до него.
Дымов поднял на нее взгляд, и Мара увидела притаившуюся в его глазах боль. Александр отвел глаза и, медленно поднявшись, отошел к окну. Мара закрыла холодильник и осталась растерянно стоять посреди кухни.
-Когда-то, Мара, мне было двадцать два…Я был молод и глуп. И я многое отдал бы, чтобы все вернуть обратно…
Голос Александра звучал глухо.
-Мы учились в одном институте, жили на одном этаже. Ее звали Настя. Она была немного старше, чем ты сейчас. Она любила меня, а я…я повел себя как последний подлец. Я долго не мог понять, люблю я ее, или же меня просто тянет к ней. А она терпела. Она меня просто любила. Приближался выпускной. Господи…три дня до расставания…
Александр прикрыл глаза рукой и вздохнул. Мара молча смотрела на него. Эти глаза…он разве что не застонал.
-Если бы я сказал ей, что я ее люблю, что она нужна мне, то все обошлось бы! Но я ушел… А она ждала меня…А потом, не дождавшись, уехала…И вот тогда я понял, что она значила для меня, что значили для меня ее зеленые глаза, полные любви.
-И тогда я захотел ее вернуть…
Мара крепко сжала его ладонь. Дымов крепко прижал к себе девушку, самую большую драгоценность. Дальнейшие его слова превратились в хриплый шепот.
-Она вернулась. Но мы не долго были вместе. Кто знал, что время отведет нам так мало времени?! Боже, как тяжело вспоминать… Она забеременела, но ей нельзя было иметь детей. И тем не менее, она решилась рожать. Но ее организм не выдержал, началось кровотечение. И в ту ночь, когда ее забрала скорая, Настя… умерла…
Вдруг он сильно сжал ее плечи и с болью посмотрел на Мару.
-А ты… твои глаза – это ее глаза, твоя улыбка - ее улыбка… И в то же время, ты – другая,  Мара. И я не могу позволить, чтобы и с тобой что-то случилось, с нашим малышом… Теперь ты понимаешь?!
-Все будет хорошо, - успокаивающе сказала Мара, нежно гладя его по волосам, по щеке.
Дымов перехватил ее ладошку и прижал к губам. В глазах светилась благодарность.
-Спасибо, родная!
И уже помедлив, он тихо попросил:
-Выходи за меня…
Мара изумленно подняла брови.
-Александр?!…
Дымов улыбнулся ее реакции. Забавно было глядеть на Мару, на это милое удивленное личико. Он накрутил ее золотистый локон на палец, провел ладонью по щеке… Он чувствовал, что она дрожит и напугана. «Пожалуй, это было для нее неожиданностью…»
-Я…- растерянно начала она. – Я…
Слегка взволнованный взгляд Александра заставил ее умолкнуть. Она любила его. Он любил ее и хотел семью. Хотел от нее ребенка. И она не могла ему отказать.

Эпилог.

Ровно через месяц, второго декабря, Мара и Александр сочетались браком. В этот день пошел первый снег и накрыл землю мягким белым одеялом. Стоя возле дверей ЗАГСа, Мара любовалась застывшей природой. Она была ослепительна в своем белом свадебном платье. Фаты на ней не было. (Хотя Дымов на этом очень настаивал.) Вместо этого голову ее украшала маленькая диадема, прекрасно смотревшаяся на ее длинных русых волосах, подобранных в высокую прическу.
Мара с замиранием сердца смотрела на Александра. Как он был красив! Длинные его, почти до лопаток, волосы были схвачены в тугой хвостик. Счастливая улыбка не сходила с лица… Боже, сколько у него друзей! Мара с каждым приходящим гостем удивлялась все больше и больше. Поздравления, пожелания, шутки, смех…   
Незаметно Мара с нежностью прижала ладошку к  немного округлившемуся животу. Девочка. Мара была уверена, что родится девочка.
-А я тебе говорю, что будет мальчишка, - словно в ответ на ее мысли, проследив за движением ее руки, прошептал ей на ухо Александр.
Мара лишь только улыбнулась в ответ. Кто знает, может быть, он прав.
Вид у Александра был гордый, когда он держал Мару под руку. За последний месяц она как-то повзрослела, перестала походить на подростка. Рядом с ним, с затаенной улыбкой на губах, стояла ослепительно красивая Женщина. В длинном белом платье из шелка и легкой, почти воздушной накидке, скрывающей обнаженные плечи… 
Мара смутно помнила всю церемонию. Перед глазами стояло только счастливое улыбающееся лицо Дымова, его подбадривающий взгляд. Опомнилась она только тогда, когда Александр поднял ее на руки перед выходом из ЗАГСа. Она посмотрела на свою руку, облаченную в тонкую белую перчатку, и увидела на своем пальце кольцо. Изящное и маленькое.
И вот Бронский открыл тяжелую дверь ЗАГСа, пропуская Дымова вперед. Александр на мгновение задержался, словно собираясь с духом. «Как во сне…» - подумал он и… шагнул за порог.
Сверху на них посыпались лепестки роз. Они плавно кружились в воздухе, смешиваясь с летящими снежинками, и неспешно ложились на первый белый снег. Бурные аплодисменты, радостные восклицания, улыбки – все это смешалось в каком-то одном вихре положительных эмоций. Весь путь, который Александр нес Мару к машине, был усыпан лепестками роз.

Да, то был взаправду день чудес! 

И уже поздно ночью, после наполненного бурным весельем торжественного дня, засыпая рядом с любимой, Дымов мысленно возблагодарил Бога за данный ему шанс. Ему снилась Настя. Откуда-то издалека она, улыбаясь светло и радостно, махала ему рукой. И тяжелый камень, давивший на сердце все эти годы, раскололся на мелкие кусочки. Настя простила…

Конец 1 части

29.09.02