Беда в Котонечном приюте

Эти дни оставили у Лода небогатые воспоминания. Черная жирная земля, твердая и глухая, еле различимая даже с высоты роста через сизый с серебряными искрами туман. Впрочем, Лод был высоким. Эсфи наверняка лучше различала мелкие красные крапинки, блестевшие на почве. Да, вторым оставшимся впечатлением были беспомощные глаза Эсфи. Зелено-сиреневые их озера были постоянно покрыты ярким светлым ледком слез, взгляд был кричащим, полным страха и безнадежности. И жуткой под этими глазами была сияющая горячая улыбка – улыбка, которую Эсфи выжимала из себя с самого детства. Белые тонкие губы и мелкие острые зубки делали ее похожей на оскалившегося забавного зверька. А туман рассыпался густыми  лохмами повсюду, от костяной земли до высокого-высокого туманного же неба…Его завитки были размером с ладонь.
     Времени суток не существовало, но Лоду очень хотелось, чтобы это был вечер, когда они пришли к дому. Он был высок и огромен, грузен и домовит, кое-где обшит деревом, а кое-где обложен булыжниками. Странники встали у дверей. Через некоторое время дверь открыли. Из коричневого нутра дома выплыла к порогу высокая и плоская, чуть сутулая фигура кота. Кот был горчичного цвета, с поперечными полосами оттенка паленого дерева на спине. Видно было, что он немолод – полные щеки на круглом лице чуть обвисли, круглые серые глаза-монеты с глубокими сиреневыми веками смотрели бесстрастно и устало. На маленьких круглых ушах плотно сидел фиолетовый короткий колпак, а в руке кот держал черную клетку фонаря.
     Кот умудренно кивнул и исчез в доме. Лод и Эсфи переступили порог и прошли за ним. Сразу за дверью размещалась плохо освещенная комната. Она напомнила Лоду сцену – в черной глубине ее коридорами расходилось по обе стороны пыльное пространство. А слева от двери, сжимая комнату, помещалась массивная деревянная лестница с пышными перилами. Под лестницей висел на зеленой стене небольшой портрет мужчины-брюнета с острыми усиками.
- Вешайте груз на вешалку, садитесь за стол, - ровно сообщил вернувшийся из глубин комнаты кот. Черная длинная и почти невидная вешалка была прибита на правой стене возле двери. Дощатый стол стоял ровно напротив портрета на середине узкой части комнаты. На нем в центре стояла плошка, а в ней – горящая медовым светом свеча. Вокруг стола стояли крошечные диванчики фиолетовой материи, облезлые и пыльные. Больше ничего в комнате не было.
- Благодарю. Разве мы не на границе земель? – садясь с краю и смахивая со лба прядь тяжелых пепельных волос, спросил Лод. Груза у них не было, и вешать было нечего.
- Здесь, именно тут недалеко кончаются земли. А вы удивлены, что нашли здесь дом? Но это не дом. Это – Котонечный приют. Последний тусклый свет земель.
- Котонечный? – задумчиво повторила Эсфи, растирая шею.
- Конечный приют и приют кота…К чему тратить слова, их и так на вес…- кот прикрыл сиреневые веки и покачал спокойной головой.
Лода тряхнуло.
- Дом, В Котором Ничего Нет? – с каким-то даже оттенком чувства, интереса спросил он.
- Тот самый. Но здесь все же нечто есть…- откликнулся кот. – Здесь раньше жили…Я был под лестницей, ходил с фонарем, отпирал дверь. Но потом их не стало, дом начал разрушаться. И лучше сейчас правда не ходить по нему, особенно подниматься наверх. Я не знаю что там, никогда там не был. Вот нижний этаж – весь мой, я его исходил…Но и там не надо никому, кроме меня, особо бродить, там вечная темнота. Заблудиться в громадине очень легко. Навсегда.
Эсфи вдруг зевнула, вздернув острые клычки.
- Я слышала, здесь когда-то был сад? А в саду жил…Он? – бесцеремонно спросила она.
- Да, - сдержанно кивнул кот, - сад был. Вернее, бор. И белый единорог в нем жил. Страшный зверь местных недобрых чащ.
- Что в Нем было страшного? – вызывающе вскинулся Лод.
- У Него были огненные глаза. Когда Он смотрел на кого-то, тот падал бездыханным. А копыта? А зубы? Нет, с Ним было лучше не встречаться. Когда он приближался слишком близко к дому – а бор был огромен – Хозяин доставал Шпагу… Вы знаете, как была сильна Шпага? Ее нельзя было обнажать против кого бы то ни было, если был другой выход…
- Значит, Он был проклят еще тогда, давным-давно, до того, как дом был построен, - простонала Эсфи.
- Подожди, - оборвал Лод, - расскажи о Шпаге.
- Шпага… - кот едва заметно дернул ухом – я Ее никогда не видел полностью. Она хранилась у Хозяина…Наверху…Я туда никогда не поднимался…Я видел только кусочек Шпаги. Когда стала наступать темнота, Хозяин отломил самый ее кончик и дал мне для фонаря. Он светил долго, долго…Много прошло за это время…Дом опустел, бор осыпался, а Шпага все горела…Потом Она погасла. И я стал искать, чем бы зажечь фонарь. Я нашел несколько тонких статуэток Хозяйки. Но они лопались в фонаре одна за другой. Лишь последняя, белая и немного любимая Хозяйкой, посветила чуть-чуть…А потом я нашел последнее сокровище – янтарь. Он лежал всегда в глубоких подвалах, один в подземельях…Хозяева знали, что он там, но зачем и с каких пор – не знал никто. В подвалы не ходили никогда. Оттуда-то, может быть, и пришла темнота… Янтарь еще может гореть, он и сейчас у меня в фонаре. Долго горит…
- Мы пришли искать Единорога, - глухо уронил Лод. – Только Он знает дорогу за границей земель. Мы знали, что он проклят, но надеялись снять проклятье…Мы не знали, что это было так давно, что даже страж Дома В Котором Ничего Нет не помнит иных времен…Снять проклятье могла Шпага…
Кот встрепенулся. Впервые с начала разговора он, сонная статуя, показался живым существом.
- Шпагой? Нет, нет, этого не может быть! Хозяин бы знал!
- Куда исчез Хозяин? – надорванным голосом крикнула Эсфи. Эхо неожиданно вспорхнуло и загудело по темноте и пустоте. Что-то отозвалось ему глухим барабаном из глубины сверху. Эсфи лежала на столе, уткнув лицо в руки – теперь она его подняла, и Лод увидел, что оно все мокрое и сияющее от слез. Эсфи рыдала.
- Ушел! Погиб! – кот так же, надорванно, закричал, заплясал, сшиб со стола свечу.
На лестнице кто-то ухнул. Кто-то спускался вниз. Лод в безумии метнулся к двери, грянул в нее всем телом. Тут же, не заметив, открылась ли она, швырнул себя назад, к Эсфи. В абсолютной темноте ничего не было видно. Лод слышал искаженный плач, топот перепуганного – быть может, впервые за тысячи лет – кота, но рядом ничего не было…Лод ожидал, что сразу же наткнется на диван, где сидела Эсфи, на стол – но была лишь пустота…На струю воздуха Лод кинулся в дверь – и будто в лицо ему бросили страшную тяжесть черноты. Тумана не было. Не было его привычного серо-серебряного цвета, искр, лохмотьев. Не было видно и земли, и неба…А впрочем, неба, наверное, никогда не было – только уходящий вверх туман… Вокруг гудела чернота…