Посвящение

Посвящение
Московская осень обрушивается дождём с неба. Сыро. Сыру хочется, и вина красного, и чтобы светофор всегда зелёный свет в воздух выбрасывал. По волосам стекает вода на пальто и шею. Подруга сыторавнодушная смотрит на меня, радуется моим разглагольствованиям и беседу на общего знакомого переводит. Любовь, видимо. Любовь она всегда так: теплится где-то в душе, потом наружу выползает и открывается в разговорах, бесконечных и никчемных. Я смотрю на подругу и думаю: «Зачем я здесь?». Наверное, для обсуждения чувств. Глупо. И я говорю, что глупо. А дождь уже за шиворот пробрался, стал тёплым и разомлел.
– Нет, всё как-то странно. Нас влечёт  друг к другу, но…
– Но?
– Но.
– Понятно. Значит…
– Значит?
– То, что значит. Осень на улице. Видишь?
– Ага.
– Листва разлеглась на зелёном газоне и песни мурлыкает.
– Это как?
– Ну так: мур-мур. Слышишь?
– Слышу. Но, ты понимаешь, он…
– Он?
– Он… Странно всё.
На полке «Парфюмер» Зюскинда, в нём яркая открытка. Не гармонично. Наверное,  не стыкуются цвета.
– О! Кто читает?
– Я прочла. Хорошая книга.
– Я слышала. Хотелось бы и мне…
Дождь всё идёт. По гладкой поверхности мебели стекают капли, постель намокла до неприятной липкости. Говорить больше не о чем. Странно? А так ждали этой встречи. Наверное?
– Ну, ты его поддерживай, потому что я не в силах.
– Хорошо.
– Береги себя.
– Ты тоже.
Лифт увёз меня до первого этажа. Я выбралась из дождевых потоков и ворвалась в ветреное тёплое метро. Молодой человек с перемотанной скотчем зажигалкой, висящей на шее, читает «Парфюмера». Иногда он смотрит на мои мокрые волосы, а потом, не выдержав, спрашивает:
– А что, правда, что на верху дождь?
– Более чем. Они там в паре с осенью листья обновляют, – говорю я и дёргаю его за  зажигалку.
Он отвечает:
– Хорошо.
И мы в каком- то сквере курим под зонтом сигареты. Люди проходят мимо, быстрые и равнодушные.
– Душно у вас здесь. Переполнено место.
– Чем?
– Людьми, машинами, домами. Даже дождя слишком много.
Дождь, услышав мои слова, расстраивается и перестаёт лить, а осень в отместку забрасывает нас сверху листьями до самой макушки зонта.
– Тьфу ты, – говорим мы, выбираясь из вороха рыжих целлюлозных  лоскутьев. – Теперь и слова плохого не скажи.
Дождь начинается вновь с большей силой. Я грустно произношу:
– Мне пора.
Парень снимает с себя зажигалку и вешает её мне на шею.
– Посвящаю тебя в Геростраты, – говорит он.
Благодарные глаза мои вмещают его целиком.  Я сажусь в переполненный троллейбус и уезжаю до первого своего поджига, первого настоящего дела.
18.10.02.