Зеркало

 Мы в ответе за тех, кого приручаем.
Антуан де Сент - Экзюпери

  13.03.1999 г.

Если долго всматриваться в крепко заваренный кофе,  то начинаешь думать ,  что это сгусток ночи. Горячий, жидкий сгусток темноты, наполненный всеми потусторонними силами ночи, цвета космоса. Цвета бесконечности.
Не стоит слишком долго смотреть на дно чашки с крепким кофе...
Город за окном мутнел и наполнялся светом бледных фонарей. На западе еще рдела светлая полоса остывающего солнечного послесловия, цвета неостывших искр в золе.
Март.
Девушка подняла руку, и та четко обозначилась на фоне окна. Света в комнате не было, в глазах не было жизни. Тонкие t изящные пальцы плавно перебирали воздух наступающего вечера. Зазвучала музыка. Где-то рядом, приглушенно.
Март .
Болезненное ощущение приближения ночи. Тонкие стрелы музыки медленно, словно тянет пленку, прошивают слух. Девушка убрала руку и всмотрелась в неясное видение города. Темнеющий воздух с пятнами фонарей и окон, пустынность улиц и одиночество антенн и проводов, темные фигуры редких прохожих - будто бы в плащах с огромными капюшонами, закрывающими лица, и длинными полами, долго еще тревожащими воздух своим колыханием.
Девушка шумно выдохнула и повернулась в комнату. В глубине квартиры мрак сгустился до непроглядности,
"Хочу огня", - подумала она и выбросила спички, которые держала в руках, прошла мимо свечей.
"Скоро придет", - думала она, проходя по коридору. "Закурит, включит свет , - она прошла в комнату, села в кресло и стала ждать.
Март.
Звякнули ключи, замок неохотно убрал свои алебарды и пропустил в квартиру сначала влажный запах холодного вечера, потом человека. Человек вошел в темноту квартиры, в звенящую тишину напряженности. Темный силуэт девушки в кресле, темнеющий квадрат окна. Темнота как-то липко навязла тут же на коже лица и рук. Он протянул руку к выключателю, но передумал и разделся не включая света.
Девушка сдувала шуршание и шорох - звуки его прихода. Он прошел в комнату, остановился напротив ее кресла. Она сидела, закрыв глаза, наугад протянула руку вперед. Человек легонько сжал пальцы ее руки. Прикосновение живого человеческого тепла посреди холода одинокой тьмы, клубящейся в комнате, было подобно ожогу. Она убрала руку и связь с человеком прервалась.
Лица не видно, только твердо очерченный рот, уверенные губы. Она поднялась, прошла рядом, уловив его задах, но не задела даже рукавом одежды. Постояла на пороге комнаты.
- Март.., - произнесла почти слышимо. Вышла, оставив его быть средоточием тепла во мраке вечера.
Утро было напоминанием чего-то забытого. Кофе в чашке дымился, и пар от него заволакивал провал окна в городские сети.
 - Ты уже уходишь? - спросила она, составляя посуду в раковину . Он кивнул и посмотрел в свою чашку, пытаясь разглядеть дно в этой черной бесконечности. Девушка перехватила его остановившийся взгляд, подумала: "Черный, без сахара, иногда полторы ложки .
- Ты никогда не думала, что кофе довольно странная субстанция? - спросил он, не отрывая взгляда от чашки.
- Нет, не думала, - коротко, безразлично, без интонаций. Он выпил кофе и поднялся из-за стола. Девушка проследила взглядом за его действиями, вдруг сказала:
- Мне пора.
Куда? - он не "удивился, просто инерционный вопрос. Она не ответила, быстрыми
движениями убрала посуду и вышла из кухни.
Снег медленно умирал на улицах города. Даль неожиданно приблизилась и потемнела. Она шла быстрыми четкими шагами по пустующим улицам с редкими всплесками материи в виде прохожего. Странное ощущение, что она знает, о чем .думают дома и фонари, не покидало ее.
Старый дом с облупившейся штукатуркой и подтеками дождевых размывов, скрипучая гулкая лестница на третий этаж. Двери, обитая дерматином. Ключ легко и быстро отомкнул замок. Все осталось позади, за дверью. Темный, запыленный коридор.
Девушка прошла по коридору в дальнюю комнату, толкнула дверь и встала на пороге, прислонившись к косяку. Неживыми, равнодушными глазами глядя веред собой.
- Мне надоело, - произнесла она также без интонаций.
- Почему?
- Просто надоело.
- Проанализируй.
- Не умею жить так. Это утомляет.
- Твой срок еще не вышел.
- Знаю, но мне надоело, хочу досрочно.
- Не положено до срока.
- А если... У них это называется хандра.
- Тебе это не грозит.
- Почему?
- Иммунитет.
- Значит, я должна вернуться?
- Да.
Она развернулась на каблуках и прошла по коридору назад. Вернулась.
- Он говорит, что кофе - это странная субстанция. О чем он?
- Метафора, не содержащая ценной информации и не подкрепленная законами природы и логики.
Девушка шла по улицам, утро плавно перетекало в шумливый день. Небо не проясняло своего туманного взгляда, снег уныло хрустел под ногами.
Март.
Она вернулась домой. Не снимая пальто прошла на кухню, включила кофеварку и, подумав, досыпала в нее еще кофе. Села на стул. Тишина квартиры по нарастающей стала трещать как разрываемый шов от звука закипающего кофе. Она поднялась и выключила кофеварку. Налила чашку горячей жидкости, приятно пахнущей горечью кофе.
- Черный,  без сахара, иногда полторы ложки, - автоматически произнесла она, взяла в руки горячую чашку и села за стол.
- Странная субстанция... - она посмотрела в окно, на серый воздух и умирающий снег. - Март...
Опустила глаза к чашке. Темнота завладела взглядом и привязала его к своему нутру. Где-то в густой тьме начали появляться неясные образы. Люди с факелами и в капюшонах, надвинутых на липа, с твердо очерченной линией рта, люди, уходящие в ночь и возникающие из нее. Цвет темноты, цвет бесконечности, бездонный, как зрачок, как небо, у которого нет края, только недостижимость звезд.
Она смотрела, пока кофе не остыл и чашка стала холодить ладони. Потом отодвинула ее от себя: чашку, ночь, бесконечность...
- Март, странная субстанция, - осторожно движением кисти руки пододвинула чашку к краю стола. - Мы сложная система... - толкнула чашку, и она оказалась между полом и столом, между "есть" и "нет", между началом и концом.
Сгусток жидкой ночи выплеснулся на пол и стал жалок и прозрачен. Чашка треснула, и от нее откололся кусочек.
Девушка встала, перешагнула через прекратившую существование вечность ночи.
Он вернулся, как обычно, вечером. В тишину и темноту. Он сразу почувствовал, что ее - девушки - дома нет.
На кухне он нашел разбитую чашку и лужицу засохшего кофе. Почему-то он сразу определил, что это именно кофе. Без нее вечер стал казаться бытовым и безразличным. Он вспомнил почти пустые ее глаза. Не пустые - чужие, отстраненные. Впервые он подумал, что она - предмет одушевленный, что она живая.
Он смотрел на разбитую чашку и думал про ее глаза, когда она вернулась.
В прихожей горел тусклый светильник / она не любила яркого света/ и он видел, как она снимает пальто, ботинки. Он почти не видел ее лица из-за сбившихся на лицо прядей волос. Он подумал, что плохо помнит ее лицо. Подошел к ней, она посмотрела на него снизу вверх. "Чужими и отстраненными. Взял ее лицо в свои руки, поворачивая к свету. Она смотрела по-прежнему безучастно. "У нее красивое лицо", - думал он, глядя в пустынные ледышки ее серых глаз. Правильные черты, тонкий нос, красивый, немного большой рот. Он провел рукой по волосам - темным волнистым локонам. Отпустил ее лицо и ушел в комнату. Она посидела в той же позе еще некоторое время и вошла за ним, села на диван, рядом. Слишком прямо, неестественно развернув плечи.
- Мы сложная замкнутая система зеркал. Ты отражаешь то, что отражаю я. И так до бесконечности. Выстраивается коридор отражений, у которых нет конца, как, впрочем, и начала. Можно вглядываться в этот коридор, пока не разглядишь что-нибудь или пока выдерживает психика. Поэтому нам трудно, - она замолчала. Он посмотрел на нее, достал сигареты, закурил. Сначала до него не дошло, что что-то изменилось, потом понял - она говорила это не безразлично, а с интонацией. Непонятной, странной, но интонацией. Он глубоко затянулся и погасил сигарету в пепельнице. Сигаретный дым не рассеиваясь кружил в сумраке комнаты. Она сидела прямая, как шпага. Он подумал о чем-то отвлеченном, втянул носом запах горького дыма, развернулся к девушке - она сидела, глядя перед собой -положил ладонь на ее недрогнувшую коленку и поцеловал, глубоко, словно затянувшись сигаретой.
Ночь длилась маленькую вечность. Луна, болезненно желтая, надзорно повисла над городом, выстраивая свой - теневой.
Она лежала с открытыми, по-прежнему безразличными глазами, в которых было также темно и холодно, как и за окном.
-Март, - подумала она и удивилась. "Март, весна, ночь... Это часть наблюдения? Бесполезная информация".
Она поднялась и прошла в другую комнату. Он спал, подложив руку под щеку. На столе стояла пепельница с кучей окурков. "Одна сигарета на ночь, не больше", - отметила она, разворошив пальцем пепел, который осел на коже.
- Почему он вчера так много курил? - она стояла, как всегда, прислонившись к косяку.
- Они курят много, если нервничают, психологическая зависимость, у них плохой генофонд.
- Он говорил, что кофе...
- Метафора...
- Не содержащая ценной информации, я помню, но я попробовала и мне захотелось сказать так же.
- Ничего удивительного - внушение, не сознательное давление на психику.
- На мою?
- Да, ты тоже этому подвержена. Она помолчала.
- Когда истекает мой срок?
- Скоро, осталось семь недель.
- А как потом Он?
- Не понимаю.
- Он останется, он будет искать.
- Человеческая психика несовершенна, тебя не должно волновать, что будет потом, он забудет все достаточно быстро.
Снег почти стаял. Дни стали длинными, как замедленные кадры. Небо попрозрачнело.
Она стояла у подъезда, закинув голову к ветреному небу. Воздух беспорядочно плутал в волосах, сбивая их на лицо.
Деревья перестали быть декорациями и теперь истекали жизнью.
- Человеческая психика несовершенна.., -  тихо прошевелила она губами.
- Ветрено сегодня, - учтиво кашлянув, произнес мужчина, неизвестно как и для чего появившийся рядом.
- Что?
- Ветрено, говорю, сегодня, - у него были нехорошие глаза, затаенные искры вспыхивали там - за решеткой ресниц.
- Да, - равнодушно ответила девушка. Мужчина не уходил. Мужчина мешал.
- Вы разрешите закурить?
- Нет,  мне не нравится запах дыма,  -  неожиданно сказала она и повернула голову к незнакомцу.
- Извините, тогда не буду, - он улыбнулся хищно, оскалившись одним углом рта. Она молчала, потом спросила:
- Вы любите кофе?
- Да,  но предпочитаю все-таки чай. Кофе плохо действует на сердце.
- Плохо действует на сердце.., - она подняла глаза к небу и не щурясь посмотрела на солнце, - Да, вы правы, - развернулась и вошла в прохладу и сумрачность подъездных стен.
Весь вечер она приводила в порядок квартиру, Когда начало темнеть, она подошла к окну. Город подключал ночные ресурсы - зажигались огни фонарей и окон, воздух расслаивался и темнел. Ей вдруг захотелось яблок - красных, сладких, но с вязким, сводящим зубы послевкусием. Но даже это желание проходило как-то мимо нее.
Она отражала жизнь с холодностью и равнодушием зеркала.
Он вернулся поздно. Уставший,  пропитанный сигаретным дымом. Она зажгла свет сама, помогла ему снять куртку. Ее безразличное присутствие стало для него необходимостью, отдельной составляющей его жизни. Он неожиданно привлек ее к себе. Девушка окунулась в его запах - дымный, холодный, в его тепло - чуждое непонятное явление человеческого тепла.
- А знаешь,  я принес тебе яблок.
Он не увидел,  но в ее глазах что-то изменилось. Почти неуловимо что-то изменилось.
- Почему?
- Подумал, что тебе могло захотеться яблок. Она отстранилась.
- Мне  не  хочется   яблок . . .
Весь следующий день она бродила по городу. Срок вышел, наконец--то она может оставить всю эту непонятную, неинтересную жизнь. Ее глаза выхватывали дома, фонари, кусочек неба, людей. "Мы замкнутая система зеркал. , . "Черный, без сахара, иногда полторы ложки..." "Странная субстанция..."
Было почти тепло, солнце сонливо клонилось к зубчатому рубцу горизонта.
Он пришел домой и сразу , как всегда, понял, что квартира пуста. Никто не сидел в темноте комнаты в кресле. Было еще достаточно светло, теперь темнело гораздо позже. Город превратился в пустынный мираж, лишенный звука и человеческого движения. Время дня между вечером и ночью. Кофе, разбавленный молоком. Почти стемнело, и все стало повторяться, как движения колеса. Но не было равнодушного преследования взглядом, бесцветных замечаний и пустых фраз.
В голове у него кружилось: "Мы сложная система зеркал..." Когда она придет, он спросит у нее об этом.
"Человеческая психика несовершенна,  дурной генофонд," - думала она, откусывая яблоко и глядя перед собой. Потом она прошла в комнату,  где он спал тревожным, но довольно крепким сном. Сняла с себя кофту и легла рядом, устремив взгляд отстраненных глаз в темноту окна,  где билась пульсом непонятная и неинтересная жизнь,  по чудным законам логики.
Из темноты ночи выходили люди в капюшонах и с факелами, с твердо очерченными ртами. И это было также непонятно и незанимательно,  как средоточие человеческого тепла рядом, под одеялом.
Наступало полярное лето - время,  когда не бывает ночей и все пьют цветочный чай нежно-розового цвета.
14.08.99