Три дня они загадывали желания

Три дня Они загадывали желания. Желания были похожи на зимний снег: они падали на них, как большие снежинки или как сказочные сны. Если желания сбывались, в небе зажигались новые звёзды; если нет — начинался звездопад. И почему-то казалось, что ночью светлее, чем днём — может, из-за звёздного света, а может — из-за звёздного дождя; но и то, и другое было прекрасно.

Меж тем, в глухо урчащей глубине трясин жила Маленькая Чёрная Улитка, которая никогда не загадывала желаний, потому что отродясь в подобном не нуждалась — да и о существовании звёзд, собственно говоря, не подозревала. Так она и жила — ощупывая миллиметрами пути слепящее пронзительное пространство трясины, стремясь от места своего бесславного рождения к ещё более безвременному месту смерти — немыслимому, как и весь пути слепого существа, не видевшего за всю свою жизнь ни одной звезды.

Собака-Ищейка тоже ничего не желала — потому что за неё всегда желали другие — ответственные и вдумчивые, любящие и строгие, поощряющие и наказывающие — Хозяева. Думали — только они, Собаке же оставалось только внимательно слушать и точно запоминать… Поэтому, выслеживая врага, она никогда не поднимала головы, и звёзд — тоже не видела. Да и зачем звёзды, когда самое важное — найти, обезвредить и доложить — а там уж пускай загадывают следующее желание… какое неважно, главное — выполнить, и звёзды тут — ни при чём!…

Птица Сойка и вовсе не желала ничего, ибо всё своё птичье время тратила на неотложные и бесценные хлопоты: как то напудривание клювика, собирание разбазаренного, разбазаривание собранного и шумное обсуждение всего этого с другими сойками и самой собой, конечно тоже. Эти ежесекундные заботы, правда, сопровождались мимолётными желаниями, но такими малюсенькими, что из них, скорее, получались просяные зёрнышки, чем звёзды. Но Сойка не расстраивалась оттого, что не видела звёзд — с просяной кашей было сытнее и теплее в декабре… Хорошо это или плохо, Сойка не знала, но, скорее, хорошо — ведь для того, чтобы найти просяное зёрнышко, не надо поднимать голову.

А Просто Рыбе и желания были ни к чему. Она жила в неглубоком тихом озере, в любимой заводи. Там её обволакивала тёплая, мутноватая вода, отчего рыбья кровь не стыла и не кипела — никогда. Она не думала о желаниях, поскольку никогда ни о чём не думала, и о звёздах — тоже.  Не думала она и о крючке, и о рыбаке, и о воздухе, который отнюдь не такой тёплый, как вода, к тому же — прозрачный вплоть до того, что сквозь него видно звёзды. Вернуться домой могло стать единственным настоящим желанием бедняжки Просто Рыбы — но, увы, оно же должно было быть и последним, заведомо невыполнимым, отчего звёзд на небе не становилось ни больше, ни меньше.

Маленький Дрозофил же, напротив, желал много и с удовольствием, но — только себе. Будучи героем школьных учебников по биологии, он ни на минуту не сомневался, что является не только всемирной научной знаменитостью, но и вселенской величиной — образцом для подражания, законодателем мод и даже, в своём роде, венцом творения — именно поэтому количество дрозофил увеличивалось так быстро, а количество звёзд — так медленно. К тому же, звёзды вовсе не были так знамениты, модны и вообще не входили в школьные учебники по биологии. Потому Маленький Дрозофил и не желал загадывать желания — ибо и так считал себя звездой, а  их — мелкими и недостойными внимания мухами на небосводе.

Не испытывал нужды в каких-либо желаниях и Старый Астроном, живущий в своей большой обсерватории и следящий ночами за звёздами в самый большой и самый современный телескоп. Он видел звёзды так близко, как никто в этом мире, и поэтому точно знал их облик, цвет и даже химический состав. Не знал он лишь, что звёзды зажигаются, лишь когда исполняются желания — ведь его знания касались лишь того, что выходило за пределы его телесной оболочки, свои же собственные желания были сокрыты от Старого Астронома такой темнотой, для которой телескоп ещё не изобрели.

По истечении трёх дней все желания исполнились, и начались чудеса…

27 октября 2002 года.