Ном. 1- 7 Вол
***
Первым, кого он увидел, появившись на свет, был один из Этих. Вывалившись наружу из пульсирующей утробы, теленок жалобно мычал, ища в новом, надо сказать весьма неуютном и холодном мире, опору и защиту для себя. И первой опорой стал Этот. Вол помнил свое младенческое потрясение: как же так, ведь Этот вовсе не похож на него самого, как же Этот может быть его матерью? Но оказалось, что мать – это косматая, страшная груда на полу, издававшая страшные стоны и бьющая копытами. Если бы не вездесущий Этот, подхвативший теленка на руки и оттащивший его в сторону, новая жизнь могла бы оборваться в самом начале. Он еще надеялся, что, раз страшная мать умерла, то может Этот будет заботиться о нем и кормить? Но оказалось, что Этих много и кормлением будет заниматься другой Этот. Этот-мать. Впрочем, различать их вол так и не научился до самой старости, уж очень нелепо и однотипно они были устроены. То, что Эти – постоянно разные, вол понял, когда несколько раз увидел их по двое-трое. Выделял он всего нескольких: Этот-другой, Этот-враг и Этот-теленок.
Вообще, они были очень странные, Эти… Потешные и неуклюжие. Когда они кормили его молоком, теленок постоянно то не наедался, то почти захлебывался живительной влагой, то неожиданно пугался их чудовищно-невозможных жестов и движений. Гораздо интереснее было кормиться у других косматых матерей, но там частенько крепко доставалось, так что слишком часто этим промышлять было опасно. Повезло: несмотря на всю неловкость Этих, и враждебность большого мира, он выжил.
***
Когда вол подрос, к нему часто стал приходить Этот-другой. Пришлось выделить его среди остальных – уж очень чувствовалось в нем отличие. Этот-мать (сколько бы их ни было на самом деле) всегда пах по-разному. Иногда – злостью, редко – теплом, чаще всего – равнодушием. А Этот-другой пах силой. Всегда. Силой, которой нельзя было не подчиняться. Зато эта сила не пугала, наоборот, вместе с Этим-другим молодой вол всегда чувствовал себя в безопасности. Несмотря на свою силу, Этот-другой бесконечно любил играть. Вол часто удивлялся – неужели такая сила досталась Этому-теленку? Или может Эти-старики теряют разум, сохраняя свое могущество? Любимой игрой Этого-другого было привязать странную, неуклюжую и некрасивую штуковину позади вола и, усевшись на нее, заставлять таскаться взад-вперед по дороге. Порой волу казалось – может быть таким образом Этот-другой подтверждает свою силу? Но это было абсурдом: сила или есть или нет, зачем ее доказывать? Игра вовсе не нравилась волу: дурацкая тяжелая штуковина была ужасно неудобной, деревянные палки, торчащие впереди, не давали идти куда хочется, принуждая поворачивать только когда этого захочет Этот-другой. Со временем вол обратил внимание, что многие из Этих играют с остальными волами почти также. И он успокоился: раз сильные делают что-то одно, значит это нужно для всего стада. С тех пор он безропотно позволял Этому-другому пристегивать к себе деревянную штуковину и опутывать морду крепкими, дурно пахнущими ремнями, которые поначалу особенно бесили.
Этот-другой был справедлив. Ни разу он не позволил усомниться в своей власти. Длинной тонкой лапой, за которой невозможно было уследить - то появится, то исчезнет – он постоянно бил вола по спине, утверждая свое главенство. Но вожаком стада он не был – ни одного из ритуалов, о которых вол знал из памяти своих предков, живущей в горячей, густой крови, Этот-другой не выполнял. Вол долго пытался понять, почему их стадо такое неправильное, лишенное вожака. В конце концов, он отчаялся и просто подчинялся Этому-другому, потому что тот имел право сильного.
***
Этот-враг появился еще когда вол был неразумным теленком. Тогда его привел Этот-мать. Вол отчетливо помнил свой ужас и давящее осознание беспомощности перед этим ужасным, пахнущим смертью и болью существом. Сопротивляться было невозможно, бежать – некуда. Этот-враг навещал его не один раз. Иногда – просто присматривался. А иногда делал то, ради чего собственно жил (по крайней мере, так понимал вол его запах) – причинял боль. На протяжении жизни многие Эти причиняли волу боль, но никто так и не смог внушить ему хотя бы подобие того ужаса и отчаяния, что приносил с собой Этот-враг. По-настоящему страшно стало, когда Этого-врага привел Этот-другой. Вол вдруг понял, что неправильный, но сильный вожак, тем не менее, не сможет защитить его от врага, который снова явился причинять боль. Решение о бунте пришло не сразу. Еще несколько раз вол покорно терпел визиты Этого-врага, тая в себе гнев и страх. Но всему есть предел. Удар изогнутых рогов не достиг цели – Этот-враг оказался весьма проворным. Однако противостоять огромной массе воловьего тела, которая обрушилась на него в замкнутом пространстве загона, он не смог. Вол был уверен, что победил. Ни побои, обрушившиеся на него, ни гнев Этого-другого, ничто не могло омрачить торжества победы. На Этого-другого вол даже не обижался. Ярость вожака, которого превзошел нижестоящий была ясна и оправдана. Ведь сам Этот-другой так и не решился напасть на Этого-врага, несмотря на то, что все стадо изнывало от проклятого запаха ненавистного чужака. Многие дни прошли в спокойствии и радости. А затем мир рухнул – Этот-враг оказался жив. Когда он появился в загоне, вол тревожно втянул в себя воздух. И понял, что проиграл. Этот-враг пах по-прежнему: болью и смертью. Страха не было. Тогда вол понял, что сломить врага невозможно. Его надо убить. Но это означало пойти против Этого-другого, который, все же был вожаком, пусть и неправильным. И вол смирился. Боль можно и потерпеть. А вне стада – погибнешь обязательно.
***
Если бы Этот-теленок не прибегал к нему так часто, вол, скорее всего, так и не научился бы его выделять. Но каждый день принимать вкусные подарки и не запомнить от кого – это было бы неправильно, поэтому вол обозначил для себя Этого-теленка и даже запомнил его запах, хотя это и было непросто. Этот-теленок, как и все телята, не пах ничем, кроме несмышлености и любопытства. Однако, в отличие от обычных телят, он, как правило, приходил не просить, а наоборот давать. Сначала вол был этим сильно удивлен, и долго принюхивался, пытаясь понять: может это вовсе не теленок? Затем удивление прошло и минуты, в которые Этот-теленок играл с ним, вол вспоминал с особой радостью. Здесь не было власти или демонстрации силы, к чему всегда стремился Этот-другой. Здесь не было докучливого внимания, с которым волу надоедали остальные Эти. И уж конечно, здесь не было и тени той страшной атмосферы, что всегда приносил с собой Этот-враг. Жаль, что минут, проведенных с Этим-теленком, было так мало. Как правило, их прерывал Этот-другой. Вол не обижался, он понимал, что тот просто ревнует к нечаянной радости, ускользнувшей от вожака и доставшейся ему, рядовому члену стада. После нападения на Этого-врага, Этот-теленок перестал появляться, хотя вол не раз видел его рядом с другими. Очевидно, Этот-теленок испугался, или, по неразумности, принял вола за вожака стада, с которым нельзя играть.
***
Дни бывают теплые и холодные. Иногда с неба льется вода, и шкура противно намокает. Иногда дует ветер и, если не научиться хитро отворачивать от него морду, то можно заболеть. Будешь потом еле ползать и терпеть хлесткие удары гибких лап Этих. Бывают дни, когда тебя никто не тревожит, и можно спокойно размышлять о том, как странно все устроено в этом мире. Или не торопясь жевать хрусткий овес, загребая его из торбы мягкими губами. Бывают такие дни, что тебе плохо. Например, когда в стаде нарушаются ритуалы, и нет вожака, который мог бы усмирить смутьянов. Бывает хорошо. Когда все идет спокойно и ничто не возмущает внимания. Есть свои. Они рядом, и это успокаивает. Есть Эти. Они всегда приходят не вовремя, всегда суетливы и непонятны. Но с ними приходится считаться. В конце концов, те крохи времени, что они занимают в жизни, не столь ценны, как потерянный покой. Жизнь – это спокойная, тихая река. По ее течению надо плыть покорно и тихо, только тогда проживешь достойно. И вовсе уж не повод для тоски то, что полноводная река смиряет свое течение и тонким ручейком уходит в желтый раскаленный песок.
Вол тяжело вздохнул, оторвал от земли поникшую морду, и последний раз взглянул на мир, который подарил ему столько различных картинок и звуков. Рядом стояли двое. Этот-другой и Этот-враг. Вол еще раз с шумом выпустил воздух из усталых легких. Все было верно. Этот-другой, неправильный вожак стада, пришел убедиться в том, что вол бесполезен. Его право. Более того – его долг. Не смог удержаться и Этот-враг – пришел позлорадствовать. Пусть. Уже все. Уже можно. Последний вздох могучего животного смешался с всхлипом. Мир погас. Как и глаза старого гиганта.
***
-Умер? – фермер с сожалением посмотрел на огромную тушу старого быка, распростертую посреди двора.
-К сожалению, да, - виновато пожал плечами ветеринар. – Сами понимаете – здесь никакая медицина не поможет.
-Все в порядке, док, - устало махнул рукой фермер. – Старость есть старость. Жалко Пита, здоровый был. Еще вчера телегу таскал, а сегодня слег. Эх, жалко, жалко…
-Да, - кивнул ветеринар, поспешно ощупывая тушу, чтобы подтвердить факт смерти. – Удивительной силы и здоровья было животное. Обычно в его возрасте кончают на живодерне. А ему довелось, так сказать, почить в мире.
-А главное – симпатичный, черт! Я ведь его любил, док. Почитай единственный вол за всю мою жизнь, к которому я привязался! Хоть и бешеный был, хе-хе, помните? Эх, и дочка расстроится, когда из колледжа приедет… Ох, ну да ладно… Что там у вас, док? Надо что-то оформлять?
-Да, мистер Кларенс. Пойдемте в дом, вам придется подписать несколько бумаг…
Свидетельство о публикации №202120900156
Вроде ничего такого осбоенного в работе и нету. Ну умирает эта гора мяса, ну мыслит, хоть не по человечески, а по своему, по звериному, ну и что. А вот и не что. затрагивает, знаете ли.
Немног сух язык, мне для полноты ощущений нехватало эмоций, как в "Дионисе". Хотя может так и надо, ведь это вол. а не чистокровный жеребец, и для вола "Жизнь – это спокойная, тихая река" А какие могут быть эмоции у реки.
А то что непонятны "Эти" и их путаешь, так и вол в них не мог разобраться.
О.Коваль 24.12.2002 17:38 Заявить о нарушении