Хмурое утро

Иногда я просыпаюсь и с удивлением осознаю, что все еще жив. Об этом мне напоминают утренняя эрекция и прерывистое дыхание очередной твари, мирно посапывающей у моей груди. Кто это? - мелькает в голове. Лена, Нина, Вова или Андрей? Неважно. Трахать кого бы то ни было уже неохота. Еще вчера эти упругие девичьи груди с твердыми сосками или круглая, как орех, юношеская попка казались вполне сносным эротическим раздражителем. Синие доверчивые глаза просили еще и еще. Они умоляли не останавливаться. Полные любовной истомы вздохи юного создания зарождали в душе горячие волны нежности, которые накатывали на берег моего задыхающегося от восторга сердца, неумолимо приближая финал. В такие моменты я, казалось, готов был раствориться в чужом теле, напитать его своими соками как паук покорную муху, переварить клетка за клеткой возлюбленный организм и за доли секунды пережить его чувственный опыт: от радости первых интимных прикосновений до душевных мук из-за неразделенной страсти. Пылающий горизонт божественного знания вставал передо мной бескрайней завесой от моря до моря, он звал меня, он ждал меня - и тогда я понимал, что это смерть. Я испытывал неподдельный ужас и дикое восхищение от проникновения в самую суть той величайшей силы, которая повелевает всеми живыми существами, сначала одаряя их жизнью, чтобы затем безжалостно отнять ее. Я съеживался как ребенок, играющий на тихоокеанском побережье и застигнутый врасплох движущейся со страшной скоростью тридцатиметровой океанской волной - цунами. Водяная гора вот-вот готова яростно обрушиться на ветхие постройки, смести с лица земли рыбацкий поселок и потопить в бурлящем потоке цветущую сакуру. И у меня есть несколько мгновений, чтобы в беззащитном жесте поднять руку к пронзительно черному небу и взмолить о спасении. Небо отзывается и укутывает меня перистыми облаками, я взмываю как морская чайка, срезая победным криком пену с гребня гигантского вала. Чудесное избавление от только что пережитой грозной опасности наполняет все мое существо сладкой дрожью. Я несусь в океанскую даль к манящему ужасу всезнающей силы. Но все когда-нибудь заканчивается. Я бурно изливаюсь в Машу, Настю или Сережу. Пылающий горизонт знания опрокидывается, рушится как небоскреб, распадается на мириады цветных искр и освещает мою ночь всполохами фейерверков, салютуя еще одной маленькой смерти. Краткий миг сексуального наслаждения сменяется раздражением от необходимости делать что-то дальше с куском похотливого мяса, оргазмирующим под тобой. Я презрительно отталкиваю это, уже бесполезное и вызывающее чувство брезгливости обнаженное тело, и устало откидываюсь на спину, открыв свое лицо звездам. Звезды никогда не лгут. В этих широтах они кажутся очень близкими, протяни руку и достанешь их. Ковш Большой Медведицы занимает полнеба и наклонен так, будто собирается пролить на тебя всю Вселенную. Я закрываю глаза и проваливаюсь в крепкий сон праведника, совершившего последнюю и самую главную из молитв. Чтобы хмурым утром проснуться, ощутить утреннюю эрекцию, с бесконечным удивлением обнаружить на своей груди голову похрапывающей твари и понять – я все еще жив.