Как Я Целовалась С Настей

Времени- два часа ночи, а все сидят в моей комнате. Все это- я, Наська, ее парень Костя и брат Кости- Молодой. Мы с Наськой на кровати моей многострадальной. Несчастный Костя на полу, а Молодой сидит за компом и радостно потирает руки, как людоед.
Не знаю уж чем их привлекает моя комнатушка в три на три метра, не знаю. Может быть, это оттого, что здесь стоит мой компьютер. Настя, я и Симона (негритянка) живем в одной квартире, Коська приходит к Наське, а Молодой приезжает проверить e-mail.
В этот раз он приехал и поставил на компьютере «Машину Времени»... какую-то песню мы слушали с ним, то ли про ветер перемен, то ли про ветер надежды... не помню. В общем, в голове моей дурной что-то испортилось и я сказала, «Знаешь, а «Наутилус» тоже поет эту песню.»
«Не фига,» сказал Молодой, «я все их песни знаю.»
Но я упертая когда не надо, и мы поспорили. В комнату зашла Наська.
«Спорите?» спросила она, и не вникая в суть спора (ну это ж Настя) сказала ему, «если Ксюша выиграет, то ты побреешься- везде. Мы тебе бритву дадим.»
«С удовольствием,» сказал он, «а если я выиграю?»
«Мы с Ксюшей поцелуемся. Взасос.»
Он не стал нам перечить. Я нашла свою кассету с Нау и стала лихорадочно ее слушать на дикой скорости. Песни не было. Другую сторону. Песни не было. До меня стало постепенно доходить, что ы моей тупой башке смешались «Скованные одной цепью» и «Взгляд с экрана»... Ой-ей... Я тихо и обреченно застонала.
Молодой прыгал на моем стуле так, что аж чуть не выскакивал из штанишек и веселился страшно. В комнату опять зашли Наська с Костей и по моему лицу все поняли...
Итак, о чем это я? Времени- два часа ночи, а все сидят в моей комнате. Мы с Наськой на кровати, лицом друг к другу. Несчастный Костя на полу, а Молодой сидит за компом и радостно потирает руки, как людоед при виде ма-а-а-аленькой девочки с красным бантиком и белым фартучком. Наська весела и оживлённа, а я подавлена. Все время повторяю, «А что скажет Дима?», и как только Наська ко мне приближается, меня разбирает дикий смех... не могу. Хоть режьте.
Я ломаюсь минут десять... пока Молодой не начинает грозиться, что за каждую минуту ожидания будет прибавлять еще минуту поцелуя. Меня подташнивает от ужаса и я жалобно смотрю на Костю. Он отводит глаза и бурчит, что если спорила- надо долг платить.
Я закрываю глаза и на счет три, два, один, подаюсь вперед и целую Настю, кося полуоткрытым глазом на секундомер на мониторе. Что это, уже вечность должна была пройти? Костя сидит мрачнее тучи. Стрелка еле ползет. Молодой комментирует, что надо бы с язычком, и Настя послушно следует его рекомендации.
«Больше страсти!» предлагает этот козел. Меня трясет от смеха и я все время стукаюсь об Наськины зубы. «Мне твои зубы мешают,» говорю я. «А неча ржать,» говорит она сердито. Все, я чувствую что больше не могу и отодвигаюсь от нее.
Молодой разочарованно бурчит, что ему мало.
Мы с Наськой смотрим друг на друга и, как по команде, вдруг, начинаем вытирать языки подолами футболок. Потом бежим полоскать рот.

... Через двадцать минут Наська уже крепко спит, а мы трое чаевничаем. Молодой пытается доказать мне, что он читал Сэллинджера (книжка лежит на кухонном столе.)
«Ну, как же,» говорит он, размахивая мини-пиццей, «там еще один чувак есть и он ходит по городу и там еще встречает всяких и всякая херня с ним случается, а потом он просыпается.» Мы с Костей смеемся. «Сам бы проснулся.» Вот ведь врун несчастный.

... Потом я иду курить на ступеньки. Костя, некурящий Костя, неожиданно просит у меня сигарету. В моей пачке есть простые и ментоловые.
«Тебе такую или мятную?» спрашиваю.
Молодой, яростно обуваясь в кроссовки, огрызается на меня от двери, «Мятную, блин. Шоколадную!»

...Я потом они уходят домой, а я курю еще пять минут, читаю Сэллинджера еще два часа, и ложусь спать. Мне снится, что мы с Димой гуляем в снегопад. Хоть бы снег пошел...